Дж. Р. Р. Толкин: автор века. Филологическое путешествие в Средиземье - Том Шиппи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Толкин пошел по уже проторенному им пути: он выбрал одно из суеверий, дошедших до наших дней благодаря скандинавским сагам, и пересказал его на английский лад, перенеся место действия в края, которые ему были хорошо знакомы. При этом прекрасная чаровница Золотинка, «дочь Реки», состояла в родстве с ведьмой-ундиной, которая, подобно матери Гренделя, сидела в «тенистом омуте». Об ундинах в фольклоре известно не так уж много, но специалистам по древней поэме «Беовульф» доводилось сталкиваться с упоминаниями злобных водных богинь, которые, по мнению некоторых, послужили прототипом для матери Гренделя. Британский литературовед Р. У. Чемберс, который был другом и покровителем Толкина на начальных этапах его творческого пути, упоминал народные поверья про Пег Паулер, которая живет в реке Тис, и Зеленозубую Дженни из Риббла в качестве классических примеров коварных водных ведьм.
При этом если в версии стихотворения от 1934 года название реки, в которой жила ундина, еще не упоминается, то в редакции 1962 года Толкин уже называет ее Ветлянкой (Withywindle). Это дает нам более глубокое представление о том, как Толкин работал с топонимами и географией местности. Описание самой реки, на которую хоббиты натыкаются в начале своего пути, является одной из множества прекрасных картин природы, представленных во «Властелине колец». Хоббиты шли «глубокой мрачной балкой», из которой вдруг открылся выход в солнечную долину:
Дремотный зной стоял в укромной речной долине. Посредине тихо катила мутно-бурые струи река, обросшая ветлой и ильмовником, над нею склонялись дряхлые ивы, ее обступали ветхие вязы, осклизлые берестовые стволы загромождали русло, тысячи тысяч палых листьев несла вода, их желтые мириады вяло трепетали в воздухе, тянуло теплым ветерком — и шуршали камыши, шелестела осока, перешептывались ивовые и вязовые ветви.
Если бы Толкин вдруг решил выйти из своего рабочего кабинета в доме на Нортмур-роуд и прогуляться до Университетского парка, а затем перешел на другой берег реки через Радужный мост и, оставив позади городок Оксфорд, зашагал в направлении деревень Вуд Итон и Уотер Итон — как он, без сомнения, частенько делал, — то перед ним открылась бы буквально та же самая картина: мутная река, которая медленно и лениво катит свои воды в обрамлении склонившихся ив. Эта река, которая действительно существует и именно в Оксфорде впадает в Темзу, носит название Чаруэлл. И хотя в Оксфордском словаре английских топонимов приводится своя версия этимологии этого слова, Толкину оксфордские словари обычно были не указ. Как мне кажется, он полагал, что название реки происходит от древнеанглийского *cier-welle, где первый слог — это часть глагола cierran, означавшего «поворачивать». Иными словами, слово «Чаруэлл» могло означать «извилистая река» или «петляющая река», каковой она, в общем, и являлась (в отличие от соседней Ивенлоуд, что можно перевести как «прямое течение», или реки Скирфар — «сияющая дорога» — в Йоркшире, в которой в 1919 году утонул профессор Мурман, занимавший должность преподавателя английского языка в Лидсском университете, впоследствии доставшуюся Толкину). Дальше, вниз по Темзе, находится Виндзор, название которого, возможно, происходит от *windels-ora, что означает «место на извилистой реке». А словом withy в старину обозначали иву, которая частенько фигурирует в самых разных английских топонимах, например в названии уорикширской деревеньки Витибрук. Название Withywindle (Ветлянка) представляет собой отсылку к реке Чаруэлл и одновременно служит отражением двух ее основных отличительных черт — берегов, поросших ивами, и извилистого русла с медленным течением.
И хотя читателю так и не довелось узнать имя ведьмы, которая жила в ее водах, мы можем с полным основанием предположить, что она была гораздо более мирным созданием и у нее было куда больше шансов произвести на свет дружелюбную и человеколюбивую дочь, чем у злобной пожирательницы детей Пег Паулер. Последняя обитала в стремительной реке Тис, которая обрушивается вниз с вершины самого высокого водопада Англии Хай-Форс. Что до старца Ивы, то этот «древний неуемный дух», полный «плохой зависти к существам, вольно бродящим по земле», погружает своих жертв в сон, насылая на них дремоту, которой они не в силах сопротивляться, — так он может заманить хоббита в ловушку или утопить его в реке. Сильнее всего его чары действуют, как известно, в тихий летний полдень, когда солнце находится в зените, причем (как поговаривают) особенно опасны в это время местечки вроде Оксфорда, расположенные в речной долине.
Что до самого Тома Бомбадила, то он изначально был задуман как genius loci, то есть «дух места», причем под этим местом, как писал Толкин Стэнли Анвину (см. «Письма», № 19), подразумевались «(исчезающая) оксфордская и беркширская провинции». Эльфы во «Властелине колец» отзывались о нем как о «древнем» и «безотчем»; Бомбадил был единственным существом, над которым Кольцо не имело никакой власти, оно даже не могло сделать его невидимым. В то же время сила Тома «не в нем самом, а в земле», а Саурон «мучает и уничтожает даже горы». Том Бомбадил — это своего рода дух земли, душа самой природы, причем здесь мы вновь имеем дело с самым что ни на есть типичным англичанином — он жизнерадостный и шумный, настолько непритязательный, что порой выглядит настоящим оборванцем, чрезвычайно прямой и простоватый на вид, но в то же время вовсе не такой простак, каким кажется. Тот факт, что он изъясняется практически стихами, пусть и не всегда оформленными как поэтическая речь, и что хоббиты в его присутствии тоже вдруг «звонко распевают, словно петь было легче и проще, чем говорить», свидетельствует о том, что Бомбадил — это не лицедей, а существо, которое принадлежит ушедшей эпохе, когда между искусством и природой не проводилось никаких различий, а творить волшебство можно было просто словами, без всяких там посохов. Возможно, Толкин вдохновился певцами-заклинателями из карело-финского эпоса «Калевала», который вызывал у него огромное восхищение, и захотел написать нечто подобное на английском языке.
Из всех этих комментариев ясно, что за первые девять глав герои «Властелина колец» ушли совсем недалеко
