Город больной совести Книга 1 - Мария Смирнова

им романтического ужина оказался весьма неожиданным. До этого времени он пил с пацанами водку и то максимум пятидесятиграммовую стопочку, потому что тренер не одобрял нарушения спортивного режима, и выпитые три бокала терпкого вина оказали на Витька странное воздействие. Он чуть не придушил Наташку, когда решил трахнуть её в рот, а она так отчаянно замотала своей тупой башкой, что нечаянно прикусила его за головку. Витёк наотмашь ударил жену и, схватив её за горло, начал душить. Как Наташке удалось вывернуться из-под него, он уже не помнил, потому что отключился, но две недели жена шарфиками маскировала чёткие отпечатки его пальцев на шее и старалась не попадаться никому, в том числе и ему, на глаза, сказавшись больной.

Витёк себя виноватым не чувствовал, а наоборот злился на жену, дуру и неумёху, но через эти две недели мнимой болезни, отлучившись яко бы в магазин, Наташка влетела в квартиру сияющая и с порога сообщила, что беременна. Вопрос с сексом отпал, потому что жена категорично заявила, что врач велел беречься, и Витьку пришлось привыкать удовлетворять себя самому, когда природа начинала требовать своё и желание доводило уже до зубовного скрежета.

С его любимым Рудиком, солистом-виолончелистом оркестра Коркеева, их свела судьба, когда гастроли проходили в доме культуры при дипломатической миссии, где служил Витёк.

(Далее фрагмент текста убран по требованию издателя. Полный текст по индивидуальному запросу автору на адрес [email protected] )

Они оба громко и заливисто расхохотались каждый своему. Витёк, прохохотавшись, вдруг резко погрустнел, с отвращением подумав, что когда Рудик уедет, то опять придётся ублажать себя только «дунькой кулаковой». Он тяжко вздохнул, но согласился сам с собой, что уж лучше так, чем после изведанного им улётного кайфа, который он словил, пристроиться опять к безмозглой кукле с кучей комплексов, да ещё с растущим день за днём пузом. Его мысленно аж передёрнуло всего.

Рудик уловил перемену настроения нового партнёра и вытащил из него причину печали, предложив ему пока не заморачиваться и не зависать, а наслаждаться общением и жизнью.

Витёк согласился и предложил экскурсию по городу, который уже знал наизусть. Они отлично прогулялись, и Витёк с удовольствием поработал гидом, а в уютной пивной, взяв по паре кружек с великолепной закуской, они просидели до позднего вечера, болтая обо всём и ни о чём одновременно.

Умница Рудик решил озаботившую Витька проблему просто, исключив и необходимость набивать мозоли, и контактировать в постели с женой. Он подарил надувную резиновую задницу, правда имитацию женской, но с любовно подобранным для Витька размером отверстия и по ширине и по длине. Он назвал секс-сурогат Светкой в честь мамы Светы и представлял во время разрядки её поганый рот, которым она много лет поносила его на чём свет стоит, а потом присватала в жёны это сексуальное бревно в постели и абсолютно бесполезное создание во всём остальном.

Ощущения, конечно, особенно с начала, от резиновой попы были так себе, но удовлетворение от того, что он спускает в рот Светки, немного скрашивало впечатление.

Ради встреч с Рудиком Витьку пришлось стать поклонником классической музыки, неимоверными усилиями подавляя зевоту и усиливающееся с каждым произведением желание уснуть, иначе сложно было бы объяснить его поездки в соседние города, куда перемещался концертный тур оркестра. Конечно в коллективе сразу всё поняли, зная ориентацию и пристрастия Рудика, но усиленно делали вид, что отношения двух мужчин их не касаются, хотя явно судачили и это было опасно. Витёк, скрепя сердце прервал отношения и переключился на «Светку», тем более, что к другим мужчинам его не тянуло совсем. Он скучал по Рудику, очень скучал по его умелым ласкам, извлекающим из его тела самую великолепную музыку, процитировал мысленно партнёра Витёк, называвшего его почему-то пастушком. Он на очередную кликуху заморачиваться не стал, чего взять с богемы, пастушок, так пастушок, хорошо, что не пастушка. Больше чем по Рудику Витёк скучал только по тренеру, но это было совсем другое чувство, его он любил, как отца и мудрого наставника по жизни. Когда-то они теперь увидятся со Степанычем ?

Однако встреча, да и вообще возвращение на родину случилось гораздо раньше намеченного Витьком срока. «Меченный» решил разрушить стену и вывести войска с территории дружественных стран, подарив оборудованные военные городки без всяких компенсаций, которые можно было стрясти за столь щедрый подарок капиталистам мира. Отозвали на родину и Витька, который там оказался абсолютно не у дел. Валюты он накопил немного, тратя её на хорошую одежду и обувь для себя любимого, но обмен её в на рубли по курсу госбанка лишь на полгода гарантировал весьма скромное существование, и Витёк поехал к Степанычу прямо домой, потому что спортзал оказался закрытым.

Разговор с тренером был тяжёлым. Степаныч серьёзно болел уже пару месяцев, и мелкое городское шакальё потихоньку и пока по мелкому дербанило его империю, сбиваясь в стаи под предводительством молодых и наглых дворняг, а иногда и волчат с перспективой роста в матёрых зверей. Степаныч тяжёлым взглядом прожёг Витька насквозь и не отводя глаз спросил:

– Ты со мной или тоже нового вожака поищешь?

Витёк вздрогнул всем телом, но глаз не отвёл. Выждав театральную паузу, которая должна была доказать тренеру взвешенность его решения, он ответил вполне искренне, потому что откровенно трусил уйти от привычной силы и защиты в никуда, тем более после нескольких лет отсутствия в Китеже, где явно многое изменилось :

– Я с тобой, Степаныч, даже не сомневайся, я не шакал, я волчонок из стаи мудрого Акела.

Степаныч усмехнулся, услышав прозвище, которое много лет назад ему дали пацаны его команды и одобрительно похлопал Витька по коленке:

– Лады. Ты пока поезжай домой, я подумаю, поговорю с людьми и денька через три тебя найдут. Тогда и поговорим уже подробно и обо всём. Иди, сынок, тяжко мне подолгу базарить, дыхалка барахлить начала. Врачи говорят сердце поистрепалось,– пожаловался тренер ,и Витёк откланялся.

Он доехал до первой станции метро и вышел недалеко от Царского сада. Надо было подумать, да и домой идти совсем не хотелось. Он бездумно побродил по аллеям и вышел к реке. Голова была пуста и отказывалась загружаться. Ну не думалось ему, и Витёк брел по набережной, смотрел на свинцовую воду, скользя пустым взглядом по встречным прохожим, когда над левым ухом прозвучало лучшей музыкой на свете:

–А чего это мой пастушок такой печальный? Может я сумею немного развлечь? Не находишь, что теперь моя очередь и гидом-гадом поработать, и накормить-напоить моего сладкого.

Витёк поднял разом