Город больной совести Книга 1 - Мария Смирнова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 3.
Он мечтал быть похожим на эту чёрную крысу, гнавшую наверх его, одиннадцатилетнего хиляка, от закрытой двери в подвал, где он хотел её проткнуть железным прутом, аж два лестничных пролёта. Его спас сосед, вышедший так вовремя на прогулку со служебной овчаркой, кинувшейся на храброго зверька. Витёк на всю жизнь запомнил налитые кровью и ненавистью круглые глазки храброй крысы, бросившейся на него из тёмного угла, от чего он сразу забыл про железный прут, который сжимал в руке, и, заорав от ужаса, понесся, спотыкаясь наверх по щербатым каменным ступеням, каждую секунду ожидая, что острые зубы крысы вопьются ему в ногу, руку или спину.
Витёк не сразу понял, почему так горячо стало в левой штанине, когда сосед, с усилием удерживая на поводке хрипящего и рвущегося кобеля, стал спускаться вниз. Он увидел потемневшую полосу на ткани, расплывающуюся под ботинком лужу и понял, что обоссался от страха. Витёк поднялся этажом выше и попытался незаметно прошмыгнуть по длинному коридору коммуналки в их с мамой комнату. Но счастье его осталось за порогом, там на лестнице, потому что вездесущий Фома уже зорко следил за ним из-за угла и как оглашенный заверещал на всю квартиру, собирая свою шайку, травившую Витька с самого первого дня их переезда.
–Ребя, а Витёк обоссался, а Витёк обоссался ! .– орал Фома, приплясывал в узком коридоре с завешанными всяким хламом стенами и не давал Вите спрятаться в своей комнате. В ботинке противно хлюпало и, от стыда и бессильной злобы, Витёк захлюпал и носом. Фомка и образовавшиеся за его спиной Митяй с Пашкой, заржали и стали пихать Витька, стараясь уронить его на грязный пол коридора. И он рухнул, больно ударившись головой и правым локтем, потому что подкравшийся сзади Стёпка ударил его ногой под коленку. От боли и обиды Витёк не сдержался и заревел в голос, выдувая пузырями сопли, которые размазывал по лицу грязными ладошками. Пацаны стояли над ним, ржали весело и глумливо и не очень больно пихали его ногами, пресекая попытки уползти на четвереньках в свою комнату. Не известно, когда Пашке и его банде надоело бы издеваться над Витьком, но из пивной вернулся отец Фомы, а ему под пьяную руку лучше было никому не попадаться, и пацанва, оставив свою жертву, растворилась в недрах коммуналки быстро и практически бесшумно. Витёк тоже отреагировал на Пашкино : «Шухер, пацаны, фомкин батя пришёл!» . Подскочив на ноги он метнулся к спасительной двери и прижался к ней спиной уже в своей комнате, переводя дух и шмыгая носом. Мать к счастью была на работе и до её прихода надо было выстирать и высушить штаны, трусы, отмыть и просушить ботинок с портянкой. А для всего этого надо было пробраться в ванную с ведром и набрать воды. Витёк приставил ухо к замочной скважине и попытался услышать где сейчас матерится фомкин батя. Убедившись, что скандал разгорается на кухне, Витёк схватил ведро и опрометью кинулся в ванную, где набрал воду и уже не бегом, но, максимально быстро, вернулся в комнату и затеял стирку. Кроме этих старых штанов у Витька были только парадные, которые мама сшила для школы из своей старой, ещё форменной юбки, перелицевав ткань на изнанку, поэтому Витёк, кое-как отжав штаны, портянку с трусами и , приладив их на стул у холодной в это время года печки, взял книжку из маминых и стал читать, занимая время до её прихода. Книжка оказалась про чекистов, кулаков и бандитов. Витёк так зачитался, что даже пропустил приход матери, которая вернула его в действительность голосом, не обещавшим ничего хорошего. Похоже она снова пришла не в настроении, а значит будет бить, а потом рыдать и вспоминать его отца – подлеца, испортившего ей жизнь, на которого Витёк , по ёё словам, был похож до омерзения. Но в этот вечер мама, даже не заметив, что он в одних трусах, усадила его за стол напротив себя и объявила, что ещё в апреле она вышла замуж, и скоро они с мужем уезжают по приглашению в Канаду, где у него живут родители. Сегодня они получили разрешение выехать за границу, но взять с собой ребенка им не разрешили. Оставить Виктора здесь не с кем и поэтому его приютят двоюродные дядя и тётя мужа, у которых недавно умер сын, его погодка.
Через две недели мама и её муж, оказавшийся дородным хохлом в вышиванке под цивильным дорогим костюмом, с висящими ниже подбородка чёрными усищами и раскатистым басом, наскоро сдав на пироне вокзала Витька с рук на руки двум строгим тётке и дядьке, укатили в свою Канаду, как оказалось навсегда. В довесок к нему прилагался фанерный чемоданчик и связка книжек, а мать даже не поцеловала его на прощание. Она не написала ему ни одного письма, а может их просто не передавали, и Витёк возненавидел её сильнее чем любил, мечтая скорее вырасти, найти и отомстить. Вместе с матерью он возненавидел и всех баб, от которых как говорил его тренер, только зло и разврат. Но и тренер, и желание отомстить, и презрение ко всем бабам будут потом, а пока мужик крепко ухватил Витьку за руку и повёл с вокзала, держа в другой руке его чемодан. Книжки несла женщина, семенившая рядом с мужиком. Оба они не произнесли пока ни слова, и Витёк уже подумал, что они, наверное, немые, когда женщина вдруг ужасно противным визгливым голосом закричала, что это их автобус и побежала вперёд. Они втиснулись в забитый до отказа транспорт и Витька чуть не раздавили, пока на одной из остановок, не выпускавший его руки мужик, не выдернул его из давки на разбитый тротуар, прямо в большую лужу. Мужик крепко выругался и, подхватив Витька под мышку, понёс в арку двора, напоминавшего каменный колодец. Так Витёк появился в Китежграде.
Новый город встретил Виктора Викторовича Мельникова мягко сказать не ласково, а если вернее, то как абсолютно
