Вселенная русского балета - Илзе Лиепа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Несмотря на то что Лёля жила театром, ей хватало времени на все, в том числе и на личную жизнь, в которой было три брака. Все ее избранники были интересными людьми. Первый раз она вышла замуж за кинорежиссера Илью Трауберга. Они забавно познакомились. Трауберг пришел на концерт в консерваторию, где танцевала Лёля, и на этом концерте она… упала, бывает и такое в жизни артистов. Но дело, конечно, не в этом, молодой режиссер запомнил девушку с удивительными фиалковыми глазами (ее иногда так и называли – «Фиалковые глаза») и написал ей письмо. Лёля ответила. Так завязалась переписка, которая продолжалась два долгих года. У этих двоих хватило терпения два года идти навстречу друг другу – они ни разу за это время не встретились. И только по прошествии двух романтичных лет Трауберг попросил о свидании. Лёля тогда жила с мамой, а та воспитывала дочку в строгости. Мария Сергеевна не позволила им остаться наедине и спустилась вместе с Лёлей к кавалеру, который дожидался у подъезда. Вскоре пара поженилась.
Именно этому союзу мы обязаны тем, что располагаем уникальной съемкой виртуозного номера «Вальс» на музыку Мошковского. Лепешинская танцевала вместе с Петром Гусевым. Съемка действительно необычная – то они танцуют на бетонном полу, то на ступенях высокой лестницы. Даже сегодня, посмотрев эти кадры, нельзя не восхититься чудесным дуэтом. Когда партнер подбрасывает балерину и она делает несколько оборотов в воздухе, сердце просто замирает – ведь он ловит ее почти у самой земли. До сих пор этот трюк мало кто может повторить. И если даже старая пленка в состоянии передать задор артистов, то как же они зажигали зрителей на сцене!
Увы, совместная жизнь Трауберга и Лепешинской была недолгой, они расстались еще до войны, а после войны Илью командировали в Германию, где он скоропостижно скончался при загадочных обстоятельствах в возрасте 43 лет.
Июнь 1941 года… В Большом театре готовились к закрытию сезона, но пришла война, которая изменила все – не только театральные планы, но саму жизнь людей. Очень многое изменилось и в жизни Ольги Лепешинской. Ее удивительный характер проявился сразу – молодая балерина тут же пошла в военкомат, где формировались бригады народного ополчения, и потребовала отправить ее на фронт. И получила отказ. «Почему, товарищи? – спрашивала она. – Я же Ворошиловский стрелок». Ей отвечали, что и в городе будет много дел. Но Лепешинская не сдавалась: узнала, что в ополчении нехватка медперсонала, и потребовала зачислить ее медсестрой. Ей объяснили, что это невозможно, потому что на фронт нужно идти подготовленным, какая же она медсестра, если не умеет перевязывать раны. Она осталась в Москве и вместе с другими артистами делала все, что могла, – мыла полы в метро, занималась эвакуацией детей, дежурила на крыше дома № 17 по улице Горького, сбрасывала зажигалки. Дом украшала фигура балерины скульптора Г. И. Мотовилова, и с этой скульптурой связана одна история. Однажды писатель Илья Эренбург сказал: «Как хороша Лепешинская на крыше», имея в виду скульптуру. После этого родился миф, будто скульптуру Мотовилов лепил именно с Лепешинской. Во время бомбежек Москвы люди, дежурившие на крышах домов, по рации спрашивали: «Лепешинская жива?» Дело не в Ольге Васильевне – так узнавали, все ли спокойно на улице Горького. Артист балета Большого театра Михаил Габович, вспоминает, как он отвечал: «Жива, жива Лепешинская».
Провожая бойцов на войну, Лепешинская говорила напутственные речи. Оратором она была красноречивым: у нее получалось по-женски темпераментно и тепло. Но как-то из толпы крикнули: «Товарищ Лепешинская, вы бы лучше станцевали!» Откуда-то появился аккордеон, заиграла музыка, и Ольга стала танцевать все подряд – «Русскую», «Яблочко», грузинский танец, украинский танец… Сколько она танцевала – не помнит, бесконечно. Постепенно пришло понимание: когда идет такая страшная война, «товарищ Лепешинская» должна служить фронту своим искусством.
Ольга Васильевна была в числе первых, кто отправился на фронт в составе фронтовых бригад. Из ее воспоминаний того времени: «Когда приехали на Курскую дугу и выступали перед войсками Степного фронта (они тогда освободили Харьков), вот что случилось. Пока добирались до землянки командующего фронтом Жукова, промерзли до нитки. Жуков приказал немедленно отогреть и накормить борщом. Какой же это был борщ! Без мяса, конечно, но – настоящий! И вот, сытые, мы расселись рядом с командующим. И тут Козловский (он был в моей бригаде) впервые спел новую песню “Темная ночь”. Жуков заплакал. Его подчиненные оторопели – таким они видели его впервые. Да, мы выступали все вместе: мои друзья из театра, певица Барсова, танцовщик Асаф Мессерер, и с нами в агитбригаде – замечательные Мария Миронова и Александр Менакер, Райкин и Шульженко».
Всю войну, не жалея ног, Лепешинская танцевала без устали перед бойцами, танцевала и на передовой, и в госпиталях – где только придется.
Чтобы понять, что значило для балерины танцевать, где придется, сделаю маленькое отступление. Для классического танцовщика очень важен пол. Пол бывает мягкий и жесткий, сцена – прямая или покатая, и малейшие перемены, скажем, во время гастролей, наносят большой вред балетным ногам; некоторые даже отказываются танцевать на жестком полу, потому что берегут суставы. Но я говорю о современных танцовщиках, а когда шла война, не приходилось выбирать. Действительно, танцевали, где придется. Чаще всего – на голой земле или на двух составленных грузовиках с опущенными бортами. И на этой импровизированной сцене умудрялись не просто танцевать, а танцевать на пуантах. Уж очень хотелось доставить радость бойцам, чтобы они хоть на секунду отвлеклись от страшных военных будней. Лепешинская вспоминала: «Нашими софитами было небо, вместо колонн – высокие тополя, а зрители – солдаты, сидящие на плащ-палатках. Я ввинчивала носок в землю, и через рытвины, ухабы, кусты прыгала на руки партнеру». Ее партнерами были Гусев, Преображенский, Габович, Ермолаев… Никаких денег за концерты артисты не получали – все заработки шли в фонд обороны. Ольга Васильевна бережно хранила телеграмму Сталина, в которой говорилось, что на деньги, которые артисты Большого театра заработали ценой своего здоровья, подчас рискуя жизнью, был построен самолет. Также у нее остались благодарственные письма от маршалов Конева, Василевского и Жукова.
В октябре 1941 года работники Большого театра вместе с семьями
