Кабульский трафик - Сергей Соболев

В тылу Московского ПО в поселках и кишлаках припамирских районов Хатлонской области зимой и весной 1999 года находилось до трех с половиной тысяч вооруженных бойцов. Это были моджахеды как из состава отрядов местных полевых командиров, так и не разгромленной до конца оппозиции, объединенной под знаменем ТУРГ (Таджикское оппозиционное правительство). Не говоря уже о мелких бандах и контрабандистах.

Хрупкое равновесие, длившееся с осени прошлого года, нарушилось в середине апреля, когда с перевалов и горных дорогой сошел снег. Среди местных полевых командиров возникла жесточайшая междоусобица. Некоторые из оппозиционеров готовы были на сотрудничество с властями. Политическое и боевое ядро ТУРГ в эти дни стало разваливаться на глазах...

На временном погранпосту «Тург» 12-й погранзаставы Московского ПО недалеко от кишлака Соригор ночь с четверга на пятницу выдалась крайне неспокойной, как, впрочем, и на всем протяжении границы в этом горном районе. Стрелки «командирских» лейтенанта Козакова показывали половину второго ночи. Сам он был одет в ватные штаны, вязаную шапочку, два свитера, бушлат и прорезиненный плащ с капюшоном: по ночам было еще довольно холодно. Козаков на ВПП сам-девятый. Под командой у него, недавнего выпускника Голицынского погранинститута, находились семеро солдат и сержантов контрактной службы. Из них двое местные – таджики. Плюс прапорщик Артюшин, который служил здесь уже третий год, как и командир заставы.

Пост «Тург», занимаемый периодически сменяемой ДШМГ[32], находился на одноименной высотке. Несколько ниже, примерно в километре от поста, – руины и зданий и строений 12-й ПЗ. Заставу «Соригор» афганские душманы и местные головорезы пытались захватить или разрушить неоднократно. Однажды им это почти удалось; в июле 1993 здесь шли жесточайшие бои. Тогда смертью храбрых пали двадцать воинов-пограничников. Банды головорезов, так и не добившись желаемого, понеся огромные потери в живой силе, откатились обратно в дикие афганские горы. Прорваться в глубинные районы Таджикистана тогда у них не получилось.

Заставу перенесли выше к кишлаку. Он, кстати, тоже был сильно разрушен. Жители бросили свои дома и ушли. То ли боялись душманов, то ли опасались того, что «шурави» могут отомстить за пособничество тем духам, что напали на их товарищей.

Козаков и присоединившийся к нему крепыш Артюхов по пробитому в скале короткому проходу перебрались к амбразурам северо-восточного угла их маленькой крепостицы (так называли ВПП «Тург» офицеры заставы).

Звуки стрельбы нарастали. Если несколько минут назад были слышны как одиночные выстрелы, так и очереди, то теперь стоял сплошной треск, переходящий временами в утробный стон и гул... Создавалось впечатление, как будто в горах где-то поблизости сходила лавина.

От дороги, поворот которой был скрыт скалой, спускающейся, сползающей к долине речушки Сулайман-Дара, тоже слышны звуки частой пальбы.

Застава и ближние посты пока затаились; с укрепленных позиций до сей минуты не прозвучало ни одного выстрела. Хотя, как мог убедиться Козаков даже без ночной оптики, бой между какими-то двумя крупными отрядами шел уже в полутора, максимум, двух километрах от кишлака и самой заставы...

– Мля! – выругался прапорщик. – Похоже, духи крепко поцапались! По двум направлениям к границе прорываются. Как бы и нас не затоптали... Прут, как стадо слонов.

Козаков вытащил из кармашка «разгрузки» трофейный «кенвуд». Их дежурную волну в УКВ диапазоне духи постоянно прослушивали, а иногда и пытались заглушить. Поэтому в особых случаях офицеры-пограничники предпочитали пользоваться трофейной техникой, благо этого добра у них сейчас хватало.

Не успел он поднести рацию к губам, как его вызвали.

– «Фиалка», ответь «Гиацинту»!

– На связи «Фиалка»!

– Что там у вас? Доложи обстановку!

Козаков докладывал командиру заставы, именно он был на связи всего минут десять назад. Но он понимал, отчего тот так тревожится: ситуация менялась с такой скоростью, что не все можно было разобрать.

– Две группы неустановленной численности прорываются к границе по объездной дороге и через перевал. Слышны звуки боя... Также различимы уже звуки моторов. Но сами транспорты пока не наблюдаем. Духов тоже пока не наблюдаю, вижу только трассеры от перевала.

– Добро, лейтенант! – донеслось из рации. – Теперь слушай сюда. Разъясняю обстановку... Ты меня слышишь?

Козаков, переждав серию щелчков (пошли помехи на волне), сказал:

– Слушаю, «Гиацинт».

– На меня тут выходили... на нашей основной волне. Ситуация такова. У духов – разборки. По объездной дороге к границе движется небольшая автоколонна. Это отходят остатки группировки ТУРГа. Они вторые сутки пытаются выскочить за кордон, но местные духи их прижали. И сейчас хотят отрезать им возможность отскочить в Афганистан!.. Часть людей Седого отходят по склонам ущелья, их тоже преследуют.

«Ирис» докладывает, что бой идет уже всего в двух километрах на север от него. Слышишь меня?

– Так точно, слышу.

– На связь выходили сначала кулябские! Просят... в приказном тоне, мать их... не пропускать... через наши позиции... по объездной и через кишлак к границе транспорт... И еще...

В эфире вновь пошли помехи. Козаков, сплюнув вязкую слюну, поднес к губам «Кенвуд».

– Командир, я не все расслышал. Помехи! Повторите!

Среди шума и треска вновь прорезался знакомый голос капитана, командира «двенадцатой».

– Я говорю, что несколько минут назад я разговаривал с самим Седым!! Он выходил на нашей волне, просит пропустить его самого и его людей!

– Так их транспорт дальше ущелья все равно не пройдет!

– Это-то понятно. Но они по любому на тебя выходят, лейтенант! И еще...

– Не расслышал, «Гиацинт»! Повторите!

– ...отряд духов в двести-триста штыков! Они пока на другой стороне реки, но через два часа примерно будут в нашем районе!

– Афганские моджахеды? Я правильно понял? Тоже идут на нас?

– Да! То есть нет!! Они идут на выручку Седому! И будут выходить на нас. Предположительно... двумя колоннами. По дну ущелий Кафаркаш и Сулайман-Дара. Их переговоры мы уже засекли. Так что и с той стороны следует ждать гостей! Слушай боев... ачу... не... сссшшшш...

Помехи стали столь мощными, что разобрать что-либо было уже не представлялось возможным. Козаков, сунув сердито шипящую, как потревоженная змея, рацию в кармашек, рявкнул:

– Личный состав, к бою! Радист, срочно связь с «Гиацинтом»!

Воздух вокруг гудел, вибрировал от звуков плотной, непрерывной пальбы. Ночную темноту прорезали фары; блики света отражались на мшистых стенах ущелья. Из-за поворота объездной дороги вынесся, подпрыгивая на колдобинах и ухабах, внедорожник... Еще один. Потом микроавтобус. Еще фургон. Замыкающим в колонне движется тентованный грузовик...

До идущего передовым внедорожника было уже не более трех сотен метров. Сверху, с «крепостицы», несмотря на глухое ночное время, машины, следующие по объездной дороге, видны, как на ладони. Они сами освещали дорогу и идущие впереди транспорты фарами. Расколошматить в данной ситуации всю эту небольшую колонну и положить в горловине ущелья всех, кто передвигается на этих транспортах – как два пальца об городской асфальт.

– Бойцы, стрелять только по моему приказу! – крикнул Козаков. – Кто откроет огонь без команды, прибью!

– Ну и попали мы, летеха, – подал реплику расположившийся слева от него со своим РПК прапорщик Артюшин. – И стрелять нельзя, душманы из-за речки нам этого не простят. И пропускать этих без выстрела опасно: кулябские тогда от злости навалятся на заставу. И будет как четыре года назад – «героический бой с превосходящими силами противника»!

Рядом с Иваном на приступке, накрытом куском брезента – цинк с набитой лентой. Он прижал поплотнее к плечу приклад РПК. АКСУ со снаряженным в подствольник ВОГом прислонен к стенке. Два РПГ-7 стоят рядом, в нише. Всадить бы гранату в передовой джип! Да вот только чутье подсказывает – нельзя.

Едва только тентованный грузовик выехал из-за поворота, как оттуда же, из темноты, из-за скалы, что-то выскочело и фыркнуло! Корма грузовика вдруг лопнула, треснула, вспухла огненно-дымным клубком. Оттуда, из кузова быстро занявшегося грузовика, продолжавшего еще по инерции катиться по дороге к горловине ущелья, стали выскакивать какие-то темные фигурки. Некоторые падали, катались по земле, другие оставались недвижимыми. Уцелевшая охрана, кто присев на колено, кто распластавшись за валуном или просто на дороге, стала стрелять из «калашей» по кому-то, кого Иван со своей позиции не мог разглядеть.

– Блин! Из гранатомета всадили! – процедил Артюшин. – Так что душманы, летеха, совсем рядом.

Ночь окрасилась в мрачновато-багровые краски. Языки пламени высветили весь склон высоты и горловину ущелья, по которому можно проехать, если, конечно, транспорт подходящий, до самой речки. За которой – те же дикие горы и ущелья, но уже другая страна...