Без алиби - Андрей Михайлович Дышев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джо еще не был готов, и я не стал отвлекать его своей страховкой, вбил на уровне лица первый крюк, привязал к нему свободный конец моей веревки и, протягивая ее понемногу через зажим, полез вверх.
Пока я еще неплохо различал все детали поверхности стены и без особого труда находил выступы и трещины, на которые крепко садились "небесные пальцы", поэтому я сразу задал себе высокий темп – до полной темноты надо было бы пройти как можно больше. С того момента, как мы перестанем видеть трассу, идти придется наощупь. Не знаю, выполнял ли подобную задачу еще какой-нибудь безумец, кроме нас?
Поверхность стены – пористая, испещренная многочисленными раковинами, словно долгое время подвергалась обстрелу из тысяч автоматов. Подошвы кроссовок к ней будто налипали, и я без напряжения становился на сантиметровый выступ. Со стороны я, наверное, напоминал ящерицу, которая, попеременно переставляя конечности, равномерно поднималась по вертикальной поверхности. На Джо я старался часто не смотреть. Он не мог или не хотел, экономя силы, идти по стене свободным лазанием, и пользовался моей веревкой, продвигаясь по ней при помощи жумара. Это такое кольцо, которое закрепляется на веревке и движется по ней, как по рельсам, только вверх. Подниматься на жумаре несколько утомительно, зато безопасно и просто, и под силу любому начинающему скалолазу.
Я оторвался от Джо метров на двадцать – тридцать. В те минуты, когда я вбивал очередной крюк, он приближался ко мне, но мне удавалось снова оторваться от него и увеличивал разрыв всякий раз, когда он доходил до крюка, останавливался и, повиснув на одной руке, перестегивал жумар выше.
Первая треть подъема была относительно пологой – градусов семьдесят пять-восемьдесят, потому я прошел ее быстро. Далее скала становилась отвесной, как стена высотного дома. Тут уже скорость моя резко упала, я стал подниматься осторожнее и выверять каждое движение. По моим расчетам моей веревки должно было хватить до самой вершины – если я не буду делать слишком больших зигзагов. В конце, на самом сложном – отрицательном подъеме – в дело можно будет подключить веревку Джо, которую, свернутую в бухту, он нес за спиной.
Я таращил глаза изо всех сил, но сумерки сгущались настолько стремительно, что я уже начинал сомневаться, удастся ли нам пройти хотя бы половину маршрута до того момента, как станет совершенно темно. Впрочем, у темноты был свой маленький плюс: я не ощущал высоты, потому как не видел ни камней внизу, ни, тем более, наших вещей, и обманутый инстинкт самосохранения не сковывал движения и волю страхом, и я поднимался намного увереннее, чем если бы перелезал через забор в чужой огород.
Тишина стояла вокруг нас. Я слышал только стук своего сердца, учащенное дыхание, да изредка снизу доносился жужжащий звук жумара и металлическое щелканье замка, когда Джо перекидывал жумар через крюк.
Я даже не заметил, как плотная мгла опустилась на скалу. В призрачном свете неполной луны поверхность моря искрилась матовыми бликами, словно смятая фольга. Черные силуэты гор простирались куда хватало глаз. Казалось, что прямо под ногами рассыпаны огоньки Нового Света и чуть дальше – Судака. Я поднял голову. Определить, сколько еще подниматься до вершины было невозможно. Ее я не видел, а лишь гигантский черный овал, заслонивший треть звездного неба.
Мною вдруг овладело неприятное чувство, словно я потерял свое тело и вместе с ним все ощущения, и сейчас, будто растворенный в темноте, медленно плыву в потоке воздуха над уменьшенным, игрушечным миром, утратившим реальность.
– Джо! – крикнул я скорее для того, чтобы услышать собственный голос. – Вы там не уснули?
– Порядок, – не сразу отозвался снизу мой соперник. – Далеко до вершины?
– А черт ее знает! Мне кажется, что мы скоро доползем до звезд.
– У вас когда-нибудь подобное было? – после паузы спросил Джо.
– Нет, Джо, с ума сходят только раз в жизни… Моей веревки, если наощупь, осталось метров пятнадцать.
– Продолжайте идти, пока она не закончится, потом я передам вам свою.
– Вы не хотите оспорить мое лидерство?
– Я передумал. Ступайте на вершину первым, вы это заслужили.
Я, как мальчишка, на которого смотрят девочки, с удовольствием воспринял лесть. Ну что может быть приятнее осознания своей победы?
Я чувствовал, как с каждым метром стена все сильнее наклоняется в сторону моря. Я висел спиной вниз. Подо мной колыхалась черная и немая бездна.
Вдруг тишину пронизал оглушительный крик сотен чаек, разбуженных ударами моего молотка. Я не видел их, но чувствовал движение воздуха от их широких крыльев. Чайки хохотали, пищали, скулили всеми оттенками, их вопли то отдалялись, то стремительно приближались, заставляя меня сжиматься в ожидании удара тяжелого клюва, но птицы боялись нападать, и кружили вокруг меня до тех пор, пока я не почувствовал на лице легкий ветерок, и, приподнявшись на руках еще выше, увидел вокруг себя, насколько хватало глаз, черные холмы, аспидную поверхность моря, россыпи огней до самого горизонта.
Я был на вершине. Натянувшись, веревка держала меня, не позволяя выползти на самую макушку скалы. Ее хватило, как говорится, в обрез. Я несколько раз позвал Джо, но он меня не услышал. Наверное, мой голос сносило ветром. На самом краю обрыва я вбил последний крюк и, отстегнувшись от веревки, привязал ее к крюку.
Минут пять я лежал на спине, глядя в черное небо. Ветер охлаждал мое тело, и удовольствие, которое я получал от этого, быстро сменилось ознобом. Чайки все еще кружили надо мной, заслоняя крыльями звезды. Я занял их место, этот крохотный пятачок, недоступный для человека, покрытый толстым слоем физиологической извести с кисловатым запахом, перемешанной с перьями и пухом.
Я начинал засыпать, и чтобы окончательно не угодить во власть этого коварного врага, встал на четвереньки и, ухватившись рукой за туго натянутую веревку, посмотрел вниз. Ничего нового я не увидел и в этот раз, и мои крики не принесли никакого результата.
У меня по спине пробежал холодок от той мысли, что Джо сорвался. Могла не выдержать страховка – скажем, испортился замок в жумаре. В этом случае у него мало было шансов остаться живым.
Я
