Жизнь как жизнь - Евгения Фабр

– Я всё время пыталась чем-нибудь себя занять, – продолжила Варя. – Чтобы мне не было скучно, меня познакомили с русской женщиной, давно живущей в Индии. Детей у неё не было, муж умер, и она жила одна со старой служанкой. Елизавета Сергеевна ни с кем не приятельствовала, да это было и не мудрено – на десятки, если не сотни километров вокруг не было ни одной русской семьи. С американцами и англичанами она не общалась принципиально. И, тем не менее, познакомила нас всё та же невоздержанная на язык англичанка. Вначале мы с удовольствием ездили к Елизавете Сергеевне. Она была очень образованным человеком, знала языки, много читала. Именно она убедила меня заняться изучением местных языков и наречий. Тогда за полгода я выучила ассамский. Потом была очень благодарна за то, что мне пришлось это сделать. Стало гораздо легче управляться с прислугой. Смущало меня только душевное состояние женщины. Наверное, от одиночества и тоски Елизавета Сергеевна «одичала». Она радовалась, что мы покинули «варварскую» Россию и предостерегала меня от возвращения обратно. Вначале слушать её было интересно. Я даже пыталась с ней спорить, но потом поняла, что неадекватность нынешнего восприятия была, видимо, связана с её прошлым – я не знала, что ей пришлось пережить до отъезда в Индию.

Елизавета Сергеевна, соскучившись по русской речи, весьма доброжелательно приняла молодую пару. Женщина с огромным интересом расспрашивала Варю о её жизни в России. Они с удовольствием беседовали о чём угодно, кроме личной жизни самой Елизаветы Сергеевны. А, тем не менее, вся её жизнь в Индии была, как бы продолжением затянувшегося Фестиваля молодёжи и студентов, проходившего в Москве в 1957 году. Именно тогда она познакомилась со своим будущим мужем. Группа студентов из Бомбея приехала в Университет, где она училась на первом курсе. Полнотелая белокожая юная Лиза моментально покорила сердце аскетичного индуса. И хотя Индия – родина Кама Сутры, «сексуальная революция» в эту страну не добралась до сих пор. Занятия йогой – хороший способ подавления своих плотских желаний, но не тогда, когда кругом праздник. И несмотря на то, что индийским студентам до окончания обучения древняя традиция воспрещает общение с женщиной, Лиза после отъезда своего возлюбленного поняла, что беременна. Она написала в Индию, но ответа не получила.

Время шло, нужно было что-то решать. Опасаясь, что вскоре скрывать беременность станет невозможно, Лиза, собравшись с духом, рассказала всё маме. Мама – перспективный работник одного из районных комитетов компартии Москвы – пришла в ужас. Она подняла все связи и нашла врача, согласившегося на подпольный аборт. Выйдя из больницы, Лиза обнаружила в почтовом ящике письмо от своего индийского друга. Он писал, что любит её, всё время думает о ней и просит стать его женой. Лиза была счастлива и, конечно, согласилась. Сожалела лишь, что поторопилась с абортом. К тому же беременность могла бы ускорить административные проволочки. Она успела окончить филфак МГУ, прежде чем, наконец, получила разрешение на брак и выезд к будущему мужу. Карьеру её мамы спасло лишь то, что жених дочери был членом то ли какой-то социалистической, то ли коммунистической партии Индии. Лиза с мужем поселились в штате Ассам, подальше от его родственников, живущих в Бомбее и всячески препятствовавших браку с женщиной из страны православного христианства.

Счастье молодых длилось недолго. Прожив душа в душу несколько лет, они поняли, что детей у них не будет. Между тем муж втянулся в политическую борьбу каст за влияние и власть. В результате он погиб при весьма загадочных обстоятельствах, и Лиза осталась совсем одна в чужой и, в общем-то, враждебной стране. Богатые родственники в Бомбее и так не жаловали свою невестку, а после трагедии забыли о её существовании. Так и жила эта женщина затворницей на крохотное пособие за погибшего мужа, да небольшие сбережения, которые остались после него.

В Индии не принято ходить в гости одной, и Варя приезжала к Елизавете Сергеевне вместе с Гаури. Она искренне жалела эту одинокую женщину, но беседы с хозяйкой навевали на него тоску, и Гаури начал тяготиться этими визитами. Вскоре, узнав о беременности Вари, супруги перестали навещать Елизавету Сергеевну, опасаясь влияния «негативных эмоций» на будущего ребёнка. Однако знакомство с Елизаветой Сергеевной оказалось для Вари весьма полезным. За время бесед она многое почерпнула об устройстве страны, обычаях, нравах и правилах, что позволило ей гораздо быстрее и легче адаптироваться в новой обстановке. Даже Гаури не смог бы дать ей этих знаний, не говоря уже о каких-то литературных источниках. Теперь Варя ловко носила сари, умело торговалась на базаре, выбирая рыбу и овощи, и подолгу неподвижно сидела в какой-нибудь позе йоги. Вот только сворачивать курам головы, так и не научилась. Сундук с книгами, привезёнными из Москвы, так и остался стоять в темной кладовке, пока от сырости в сезон дождей не расклеились переплёты.

– Ожидание ребёнка для меня превратилось в настоящую муку – мне ничего не разрешали делать. Даже прогулки по саду были под присмотром бдительной прислуги. Тогда я придумала, как с пользой провести время беременности: я научила повара готовить блюда русской кухни, служанку – вышивать крестиком, а няню – петь колыбельные песни по-русски. Возможно, я и осталась бы навсегда в Индии с Гаури, если бы не его многочисленная родня, которая, хоть и дала согласие на брак, но сделала это скрепя сердце. Он тогда пригрозил, что в противном случае не вернётся домой, а уедет к двоюродному брату в Англию. Если бы я узнала об этом тогда в Москве, вероятно, всё было бы по-другому.

В наступившей тишине треск цикад за окном казался оглушительным. Молчание прервал Саша:

– Ты его любила?

– Тогда казалось, что – да и очень. Я переживала наши размолвки и непонимание. Плакала из-за отношения его родных.

– А теперь?

– Теперь – не знаю. Как говорят – шли годы. Но я ни о чём не жалею. Жизнь в Индии сделала меня совсем другой, более мудрой и терпеливой. Я увидела, неизвестную мне раньше, красоту мира, стала лучше понимать людей и принимать их такими, какие они есть, а не пытаться переделать их под себя.

– А ведь мы были знакомы с Гаури. Только я не знал, что именно он стал твоим мужем. Если бы я знал, что он мой соперник, я бы не отошёл от тебя в тот вечер. Ведь тогда я специально раскидал твои туфли. Дурак, хотел поэффектнее познакомиться.