Предчувствие весны - Виктор Исьемини

— Я не знаю. Лана, откуда вино?

Девушка молчала. Оживления, сопровождавшего появление гостя, не хватило на то, чтобы заставить ее произнести слово. Парнишка обернулся к меняле.

— А почему ты спрашиваешь?

Хромой сделал еще глоток.

— Мне пришло в голову, что тебя обманывают, выдавая сей напиток за редкостный товар с островов. Это дешевый сорт.

— Не знаю, я в винах не очень-то разбираюсь. Лан, откуда вино-то?

— Это слабое вино, — шепотом призналась девушка, — я нарочно. Боялась, что тебе опять будет плохо… принесла этого, которое слабое…

Выдав необычайно длинную для нее тираду, Лериана опустила голову еще ниже, так что к Хромому оказалась обращена пушистая макушка. Эрствин покраснел и очень отчетливо выговорил:

— Мне не было плохо. Просто вчера я устал. Много дел, толпа просителей. У меня разболелась голова, и я прилег отдохнуть.

Хромой с ухмылкой поглядел на графа, потом на сжавшуюся в кресле девушку. Потом снова уставился на Эрствина.

— Хромой, у меня проблемы, — нервно бросил мальчик. — А Гойдель говорит, что от вина в голове проясняется.

— Твой Гойдель… гм… — Хромой замялся. — В общем, не проясняется, нет. Однако после того, как ты напился, проблемы не решились, и ты послал за мной, чтобы посоветоваться. Я правильно понял?

— Ну… коротко говоря, да. Хромой, послушай. Мне передали письмо от самого императора, от Алекиана. Прибыли тайные посланцы из Ванетинии.

— Ого! Его величество помнит вернейшего из графов! Да ты, пожалуй, в фаворе при дворе…

Эрствин не улыбался. Хромой уловил его настроение и тоже перестал веселиться.

— Что-то не так? В этом послании было нечто, помимо изъявлений монаршего одобрения?

— Да в том-то и дело, что там не изъявления… Хромой, послушай же, это очень серьезно.

— Ладно, я понял. Ты получил послание серьезное, секретное, не предназначенное для моих ушей. И, тем не менее, ты желаешь поведать мне о своих тревогах и услышать совет хотя бы одного здравомыслящего человека — глас рассудка среди хора лживых похвал, которыми тебя осыпают дуралеи вроде Гойделя ок-Ренга. Правильно?

— Правильно, — буркнул мальчик.

Меняла вздохнул.

— Ладно, я готов. Валяй.

— Хромой, это в самом деле серьезно. Его величество Алекиан намекает, что летом объявится здесь.

— Чего? Пожалуйста, повтори, только помедленнее, потому что я, кажется, не…

— Ты все правильно понял. В письме так прямо не говорится, в подобных письмах прямо никогда не пишут. Там…

Эрствин отставил бокал и полез за пазуху. Лицо мальчика приняло сосредоточенное выражение… наконец он выудил из потайного кармана сложенный в несколько раз листок, развернул, пробежал глазами, отыскивая нужный кусок текста. И объявил:

— «…Нам было бы весьма желательно засвидетельствовать одобрение вам, добрый сэр Эрствин, барон Леверкой, лично, и мы молим Гилфинга, чтоб поскорей представилась нам такая возможность, хотя бы и будущим летом…» Видишь? Посланник, доставивший письмо, очень даже ясно намекнул, ему велено дополнить сказанное следующими словами: «Молитвы его императорского величества непременно исполнятся, и его величеству угодно, чтоб граф Ливдинский предпринял шаг навстречу». Это не намек, Хромой. Это приказ.

Хромой задумался, вертя в пальцах бокал. Ливда — край света, западная оконечность Мира, можно сказать. От столицы империи город отделен сотнями километров территории, которую можно смело счесть вражеской. Между Ливдой и Ванетом — огромное королевство Сантлак. Номинально сантлакский король является вассалом императора, а фактически он сидит в имперской тюрьме… и сантлакские рыцари, согласно слухам, уже готовы собрать армию, чтобы выступить походом на Ванетинию. Если его императорское величество для острастки казнит Метриена I, тем лучше — господа изберут нового монарха. Эта идея наверняка нравится сантлакским дворянчикам, ибо многие пожелают попытать счастья на том самом турнире, победитель которого получает корону Сантлака и приставку «первый» к родовому имени. Словом, шансы увидеть Алекиана в Ливде весьма слабы. Стоит ли рисковать, исполняя странные распоряжения? Меняла поглядел на юного графа, парнишка выглядел озабоченным. Что-то не так. Здесь что-то не так… С другой стороны, послание серьезное, сомнений нет. Половина в письме, половину велено передать на словах курьеру. Только совместив то и это, можно уловить смысл.

— Ну, хорошо… Тебе велят выступить навстречу. А куда именно? Откуда следует ждать его императорское величество?

— Об этом речи не было… — Эрствин растерялся. — То есть что значит, откуда? С востока, разумеется! Откуда же еще? Ванет на востоке!

Хромой снова задумался. По его мнению, шансы его величества пробиться на побережье через мятежное королевство — ничуть не больше, чем шанс спуститься в Ливду с неба. Но, видя волнение парнишки, меняла воздержался от шуток.

— Ты так полагаешь? По-моему, сомнительно, что император пожалует сюда, для этого придется пересечь буйный Сантлак. Или его величество полагает, что ты явишься к нему?

— Нет, точно нет! Посланцы твердят, чтоб я готовился встречать императора здесь. Прямо не говорят, но все идет к тому, что я должен подчинить побольше земель к востоку отсюда.

— Какое мудрое решение… Эрствин, а что если ты не сможешь выполнить этот приказ?

— Ну…

— Да нет, правда. Напишешь его величеству доклад, мол, так и так, пытался, сделал все, что в человеческих силах…

— Хромой, за мной следят.

— Разумеется. Весь город, затаив дыхание, следит, как… — меняла заметил, что Эрствин едва не плачет. — Все, все, извини, я понял. Шутки в сторону. О ком идет речь? Кто следит?

— Да посланцы императора, Гангмар их забери! — выкрикнул парнишка. — Они останутся здесь до появления Алекиана, они приглядывают за мной, я должен пытаться, я по-настоящему должен сделать все, что в человеческих силах!

— Посланцы?.. Посланцы императора… — Хромой задумался, через минуту его осенило. — Монахи!

— Я тебе ничего не говорил! — забеспокоился Эрствин.

— О Гилфинг… да ничего и не нужно говорить. Я-то еще озадачился, как можно доставить послание императора через весь Сантлак сюда! Зимой, когда корабли стоят на приколе! Ну, конечно, монахи, они шастают повсюду, их пропускают, не досматривают, их даже грабят очень редко… Да еще они остановились здесь, в Большом Доме. Монахов видели десятки свидетелей, тихонько убрать их не получится. Значит, эти… четверо монахов, верно?.. Эти четверо станут вертеться здесь до самого лета… я правильно понимаю?