Портрет механика Кулибина - Анатолий Лейкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Известный русский купец и путешественник, - тут же начал гость, Григорий Шелехов открыл у северных берегов Америки небольшой остров Каяк. Однако местные жители, опасаясь подвоха, не разрешили высадиться на берег всей команде. Тогда Шелехов с шестью матросами поплыл к ним на лодке. Он узнал на берегу, что индейцы поклоняются солнцу, и решил сыграть на этом. Остался один на острове, матросов отослал на корабль и велел в сумерках, по его знаку, зажечь на мачте кулибинский ревербер. С наступлением темноты островитяне собрались на берегу, и Шелехов обратился к ним с предложением дружбы. При этом он воздел руки к небу, как бы призывая в свидетели всемогущее солнце, которому, как он заранее узнал, поклонялись индейцы. Те попадали ниц и тут же приняли предложение Посланников Солнца.
- Кроме того, - обмолвился Всеволожский спустя некоторое время после того, как Кулибин прочитал несколько уже известных мне записей из своей тетради, - мой двоюродный брат, владелец Усольских соляных заводов, предлагает вам сотрудничать с ним.
- Охотно, - откликнулся Кулибин, - но чем же я могу быть ему полезным?
- Видите ли, - стал объяснять гость, - брат желает усовершенствовать машину, которая выкачивает соляной раствор из земли. Я видел ее, когда гостил у него. Состоит она из вертикального вала с водилами, к которым припрягаются лошади. Они ходят по кругу и вращают вал, а от него приводятся в действие насосы. Впрочем, вот чертежи, вы разберетесь в них лучше моего...
Кулибин взял чертежи и углубился в них, забыв про горячие щи.
- Откуда, - сразу же поинтересовался он, - в Усолье стала известна цевочная передача?
- Я не знаю, - развел руками Всеволожский, - что это такое, но могу предположить, что скорее всего применил ее бывший профессор математики в Лионском коллеже Жан-Батист Пуадебард, бежавший от французской революции и ставший у брата механиком.
- Почему же, - удивился Кулибин, - имея такого умелого и знающего помощника, ваш брат обращается ко мне?
- Сменив передачу, - пояснил Всеволожский, - француз лишь ненамного увеличил добычу рассола и более ничего путного придумать не мог. А брат во много раз расширяет производство. Ему необходимы не полумеры, а настоящий переворот в технике. А я был наслышан о ваших замечательных изобретениях еще в Петербурге и подсказал ему, что совершить такое чудо сможете только вы...
- Хорошо, - согласился Иван Петрович, - попробую помочь вашему брату. Кажется, я уже знаю, что надо сделать!
- Что же?
- Лошади не должны ходить по кругу! Так они быстро устают и замедляют ход. Только прямо! Тогда ни одно их усилие не пропадет напрасно! Я уже думал о том, когда проектировал коноводные суда.
- Коноводки? - загорелись глаза у гостя. - Брат как раз просил узнать, не занимались ли вы ими?
- Увлекся как-то давно, да быстро остыл. Использовать силу текущей воды куда выгоднее и дешевле! Она ведь даровая, особливых затрат не требует! Кстати, почему бы вашему брату не воспользоваться моими водоходными машинами?
- Увы! - развел руками Всеволожский. - Соль он перевозит в бархотах*, в трюм каждого судна засыпает по 25 тысяч пудов и больше. А ваше водоходное судно сколько клади возьмет?
_______________
* Б а р х о т ы - речные суда для перевозки соли, которая засыпалась непосредственно в трюмы.
- Двенадцать тысяч пудов.
- Вот видите! Меньше половины! А мой брат, в отличие от меня, коммерсант, убыточиться он не станет! Впрочем, чем черт не шутит, составьте мне подробные чертежи, я ему перешлю...
4
После обеда Кулибин повел гостя смотреть водоходную машину, позвал и меня.
Вблизи два огромных колеса по бортам расшивы сильно отличались от мельничных. Их обода и спицы были сделаны из легких еловых реек. Все восемь лопастей были также сильно облегчены и состояли из обтянутых просмоленной парусиной деревянных рам. Но самое главное, эти "крылья" были подвижными и крепились к ободам на подвижных шарнирах. При вхождении в воду они принимали на себя всю силу течения, при выходе из нее складывались по ободу, чтобы не препятствовать вращению колеса.
- Такое устройство, - пояснил изобретатель, - позволяет с наибольшей выгодой использовать даровую энергию воды и не терять значительную ее часть при трении.
- Говорят, все гениальное просто, - отозвался Всеволожский, - но признайтесь, Иван Петрович, сколько времени потребовала от вас сия простота?
- Свыше четверти века назад стал я заниматься водоходными колесами. Однако было бы справедливо приплюсовать сюда и те годы, которые я потратил на изучение действия водных и ветряных мельничных колес, приводов от них к жерновам, пилам и сверлам, проектировал водные мельницы без плотин, совершенствовал маховое колесо на столичной Александровской ткацкой фабрике.
- Всего, стало быть, лет тридцать получится?
- Пожалуй, даже больше. Здесь потребовалось знание законов всей механики, в том числе и часовой! Правильнее будет сказать...
- Вся жизнь? - закончил Всеволожский.
Кулибин полушутя-полусерьезно развел руками, как бы соглашаясь с таким определением, и продолжал объяснять устройство водоходной машины:
- Размеры колес также взяты не произвольно, а согласно точному расчету. В их "крылья" мне требовалось запрячь силу, вчетверо большую той, с которой судно сопротивляется течению. На сей расшиве с грузом двенадцать тысяч пудов она равна сорока пудам.
- Выходит, - прикинул гость, - каждое колесо берет от течения почти полторы лошадиные силы?
- Совершенно верно! - обрадовался Кулибин, что его верно поняли. - Но заметьте, Николай Сергеевич, и ты, Саша, это только начало! Важно не потерять собранные колесами две с половиной лошадиные силы при передаче ее на барабаны якорных канатов.
Иван Петрович достал из глубокого кармана кафтана сложенный вдвое лист бумаги, развернул его.
- Взгляните на старые чертежи. На первом нижегородском пробном судне я поставил вначале шесть колес, а затем сократил их число до четырех. Тогда каждое колесо располагалось на отдельном валу. Привод к главному валу с барабанами был весьма сложный, состоял из дополнительных валов, железных крюков и болтов, а также толстых канатов. Тогда, в 1804 году, продолжал Кулибин, - водоходная машина казалась мне верхом совершенства и пределом моих возможностей, но очень скоро я разочаровался в ней. Потребовалось еще четыре года напряженных поисков, прежде чем получилось то, что вы сейчас увидите.
Мы поднялись на борт расшивы, и перед нашими глазами предстали всего лишь два вала, сцепленных между собой зубьями шестерен. На одном располагались водоходные колеса, на другом - барабаны якорных канатов.
- Как говорили древние, - воскликнул Всеволожский, - умри, лучше не придумаешь!
- Мне, - засмеялся Кулибин, - нынче тоже так кажется! Но через какое-то время, возможно, появится что-то новое... А пока обратите внимание еще вот на что. Когда я убрал все лишнее в приводе, потери от трения резко сократились, но все-таки оставались еще весьма значительными. А свели их до минимума особливые кривошипы качения*. Я изобрел их, когда вспомнил, как перевозили посуху на деревянных катках огромную глыбу мрамора для памятника Петру I. После того как я поставил валы в гнезда со своими кривошипами, скорость хода удалось увеличить в полтора раза, подъем клади - на треть.
_______________
* К р и в о ш и п ы к а ч е н и я - прообраз современных подшипников.
- Каким образом?
- Раньше из сорокапудовой силы, добытой из воды колесами, на вал с навоями* доходило лишь две трети ее. Остальную - "съедало" трение. Ныне потери от него составляют меньше двух пудов.
_______________
* Н а в о и - якорные барабаны.
Далее изобретатель показал нам, как с помощью особого ворота, установленного в носовой части судна, и системы блоков, шкивов и гирь-противовесов всего лишь два человека могут поднимать и опускать вал с колесами, что особенно важно при прохождении мелей.
- Как видите, - закончил Кулибин, - теперь машина весьма проста и удобна в обращении. Парусному ходу не мешает, а управляется с парусом у нас половина бурлаков против обычного, тут я тоже придумал кое-какие рычаги...
5
Артель, как мы и договаривались, дожидалась меня у пристани в Подновье. Да только вовсе не та, с которой я вчера рядился. Лишь староста был вчерашний да еще два-три бурлака, а остальные - все другие! Вместо рослых и крепких парней робко переминались с ноги на ногу невзрачные да к тому же еще худо одетые людишки.
"На ряде выставим одних, - всплыли из глубин памяти слова князя, - а в путину отправим других!" Я ведь знал о таком плутовстве, и все равно попался в нехитрую западню! Ладно бы сам выступал в роли судохозяина, а то ведь подвел доверившихся мне друзей! Деньги на путину они собирали с великим трудом, а я целое состояние - семнадцать рублей - подарил мошенникам!
Я схватил старосту за отвороты поддевки так, что затрещало добротное сукно, посыпались пуговицы:
