Марта - Светлана Гресь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Задумался, забыв о камине. Огонь стал гаснуть, шипя обиженно. Опомнился, подкинул поленья снова.
― Мать моя уверена, кто сам родился сапожником, не может иметь в роду принцев. От зайчихи не жди львенка. Поэтому в жены девушку мне подбирали очень тщательно. Долго изучали достоинства будущей королевы, ее таланты.
Хотя во сне ко мне приходила девушка не похожая на предполагаемую невесту. А тут ты. Так неожиданно и чудесно.
Голос его мягкий, низкий, успокаивал, навевал сон. Согнувшись калачиком, не заметила, как уснула. Последние слова утонули в сморившей ее дремоте. Осторожно отнес ее, сонную, на постель. И потом еще долго сидел у камина, задумчивый и невеселый.
Так друг за другом потекли тоскливые, безрадостные дни. Только вечерами разговоры их в сумерках приглушенных. Он, чувствуя ее отвращение, старался сидеть в темноте. Дана, благодарна, что не приходится смотреть на его жуткий, отталкивающий вид, пыталась выяснить, что нового у королевских звездочетов.
Из слов мужа следовало только одно, перемен в ее жизни в ближайшем будущем не предвиделось. Потом перестала верить в то, что пытается ей помочь. Она догадывалась, что хочет, чтобы она навсегда осталась в этом мире. Время для размышлений было достаточно. Все равно, что бы ни было, должна исчезнуть из этой жизни, хочет он этого или нет. И пусть их фантастический мир даже погрузиться во тьму, даже распадется. Ей до этого нет дела. Она хочет домой. На Землю. К маме.
***
Королеве матери очень не нравилась семейная жизнь сына. Ей было обидно наблюдать, как сторонится принца странная его жена, что ничего, кроме страха и отвращения она к нему не испытывает. Сердцем своим чуяла, как страдает сын. Она понимала, что только исчезновение неугодной невестки сможет наладить жизнь наследника.
План созрел быстро. Надо просто выманить невестку из покоев, а там уже все произойдет само по себе, будто случайно. Принц, наконец, сможет жениться на девушке из их круга. За ужином сегодня была, как никогда, любезна. Лично сама приготовила чай для королевича.
Когда вернулись в спальню, он, на удивление, сразу крепко уснул. Дана, поборов в себе чувство страха, попыталась растормошить, но его, будто кто мертвой рукой обвел. Увидела на расстегнутой шее ключик, висевший на массивной золотой цепочке, весь усыпанный бриллиантами. Боязно оглянулась, осторожно сняла. С глухо бьющимся сердцем вышла в коридор. Там никого. Вначале нерешительно, потом все быстрее пошла по коридору. Каждый шаг гулким эхом отзывался в длинном, пустом помещении.
Запыхавшись от быстрой ходьбы, интуитивно остановилась перед высокими деревянными дверьми. Сгорая от нетерпения, глубоко втянула в себя воздух. Пронзило острое чувство вины, отчаянно смешанное с робкой надеждой.
Толкнула тяжелые двустворчатые двери, они бесшумно распахнулись. Постояла на пороге, осматривая небольшой круглый зал с массивной каменной колонной посередине. Ощущение было такое, будто заглядывает в пасть страшного, чудовищного зверя.
Мрачное, красноватое освещение мешало что-то хорошо разглядеть. Собравшись с духом, тихонько скользнула в зал. Тонкий, голубоватый лучик высвечивал пятно на противоположной стене за колонной.
Там оказалась железная дверь, искусно украшенная чудным орнаментом. Руками, дрожащими от нетерпения, вставила ключик в замочную скважину, повернула, дверь легко открылась.
На мраморном изящном столике, на золотом подносе стояли две, разные по величине, пустые золотые чаши, густо украшенные самоцветными камнями. Рядом мраморное изваяние очень красивой молодой женщины. Видно, богиня. Удивительное по красоте ожерелье. Тут же удобное небольшое кресло. И это все, – скривилась Дана, огорчившись. – Вся тайна.
На стене, прямо перед ней, висел портрет знакомой до боли, женщины. Пригляделась и поняла, что это Наина. Она смотрела на нее с печальным укором. Заморгала виновато, – я так домой хочу, к маме, – привычно пронеслась знакомая мысль… и тут она увидела мать, точнее ее глаза, печальные, виноватые. Дана от неожиданности села в кресло. Мурашки пробежали по телу. Лицо обдало теплым ветерком. Где-то наверху заворковали голуби. Слезы хлынули из глаз обильные.
― Мамочка, я так увязла в жутком мире. Здесь мгла беспредельна, а утро не наступит. Смешались дни и ночи, переплелись, не разделить. Здесь птицы не поют и облака над головою никогда не проплывут. Вверху над нами вечная зима. Запорошила снегом вьюга злая пустынный, вымерзший пейзаж.
Тут властвует обман. Слова притворством и враньем пронизаны. В негостеприимном доме этом постель моя так холодна… Я постоянно с кем-то, каждый раз одна. Как я скучаю, мамочка!
Хочу стать паутинкой и обмануть судьбу. К тебе вернуться лучиком рассветным, лицом в ладони теплые уткнуться и рассказать о жизни теперешней своей, такой тоскливой…если б ты знала, мама!
Никогда не перестану ждать встречи нашей. Ты не устанешь верить, что мы встретимся, да?… Когда?…
Тихо слезы глотая, – благодарна судьбе коварной, что вижу сейчас глаза твои ласковые. Мам, знаешь, – всхлипнула,– я досыта наговорилась сама с собой. Ты же ко мне даже во сне не приходишь.
Как высказать все те слова, что для тебя всю жизнь по малым крохам собирала. Моя любовь была немногословна, признания не горячи. А ныне, между нами, немая и глухая вечность!
Мамочка, я так тебя люблю! Не представляешь даже, как плохо без тебя. – Тыльной стороной ладони вытирает слезы обильные,– почему все так? Так мало времени была с тобой, опять одна. Неужели все прошло, пропало? Мечты, любовь? Как дальше жить? Как мне тебя увидеть? Мамочка, хоть на мгновение сон мой некрепкий потревожь! Приди в глухие грезы осторожно…
Я знаю, не в силах прошлое вернуть, знаю, исправить невозможно. Как дальше жить, скажи, родная? Неужели не вернусь в твои объятия? Неужели судьба решила все за нас, и снова подло в жизнь ввязалась уже в который раз?
В пепел пережечь свою тоску хочу, и не могу, отчаяние задушить силенок не хватает.
Мое сердечко плачет, не прячет слез. Только слез этих не видать. Горючие, стынут они в груди измученной и каменеют. Мама, становится каменной душа моя.
Знаю, я это предчувствую, печаль невыносимая да черная тоска порвет сердечко слабое. И крик, моей души неслышный зов, потонет в этом мире жутком.
Может, хоть тогда вернусь к тебе. Звездочкой ясной упаду поздним вечером в сон твой тревожный и расскажу, как тяжело мне было здесь без тебя, без Кирея, что уплыла от вас и других берегов счастливых не нашла. Скажу, прости, что жизнь твою согреть любовью и заботой не смогла, что подарила боль разлуки своим поступком необдуманным. Прошу, прости!
