Невинность на спор (СИ) - Попова Любовь

— Закрой пасть! Падла! Ты напал на Дашу!

 — Только, потому, что ты как мудак не смог ее трахнуть. 

  — Харитон!  — ревёт его отец. Крупного вида мужчина, с залысиной, которой он как брюшка даже не стыдится. А вот сыном судя по всему, очень. Мужчина в два счёта преодолевает расстояние и со всей дури бьет кровиночку по башке. Даже его раскрученное лицо не помеха. Да и мне нисколько не жалко Черепа. Правда, теперь я сомневаюсь, что можно его посадить. По сути ведь ничего не произошло. Для милиции так точно. А папаша мой дело замнет. Ему невыгодно терять такого клиента.

 — Отец! Это ради нашей семьи! – вдруг кричит, надрывая голос Череп. —  Ради Ники!

— Ты что городишь щенок! Это касается только нас!

— Гена, о чем толкует твой сын.

Все! Все! Все!

Я больше не могу это слушать. Сыны, матери, отцы, профессора. Кто вообще все эти люди? Почему, они решают свои проблемы в тот момент, когда мне плохо. Але! Это меня чуть не изнасиловали. Но тут кажется как со звонком в полицию. «Убивают? Вот как убьют, тогда звоните.»

 Мне адски плохо и стыдно стоять перед ними в порванной одежде, пока они на повышенных тонах в чем-то пытаются разобраться. Всем в самом деле на меня плевать. Даже матери, которая кидает неестественные взгляды в профессора. Вот он, кстати, да. Смотрит на меня. Судя по виду, переживает, но не знает, с какой стороны подойти.

Да и не надо. Разберусь. Как обычно.

Замечаю перед собой прямую, как палку спину Марка, его размашистые плечи, сжатые кулаки.  Осознаю, что вот она константа. От нее мне нужно отталкиваться. Марк тот маяк,  на свет которого мне можно выбраться из тьмы происходящего абсурда.

 — Папа! – внезапно, притягиваю внимание визгливым голосом. Трое мужчин дёргаются, словно кликнули их. Но Господи, пусть они все исчезнут. Нет? Ну, тогда уйду я.

Прохожу вперед, так и придерживая свой лиф платья.  Цапаю вздрогнувшего Марка за руку.

Пусть не думают, что я бедная, несчастная никому не нужная, овца.

 — Это мой парень, Марк. И мы уезжаем.

 — Стой, — говорит отец неожиданно громко, но я уже тащу донельзя удивлённого Марка мимо компании, в которой я не знаю никого. Даже своих родителей.  Зато знаю Марка. На самом деле слишком хорошо. И спор этот... Ничего нового. Припоминаю, что именно этого я боялась. Собственно это и произошло.

Мы молча, не расцепляя рук, шумно шага по гравию, доходим до ворот, но на путь преграждает охранник. Высокий, безликий. Ему срать на мои проблемы. У него приказ.

 — Не положено. Идите в дом.

Марк смотрит на меня, оценивая ситуацию, и я киваю. Мне необходимо отсюда выбраться. Прямо сейчас. Вдохнуть полной грудью и начать новую жизнь. Может быть, даже уехать в другой город. Да, это мне и нужно.

Марк четким ударом сбивает охранника с ног, и пока к нам бегут еще двое, хватает меня за руку. Как раз в тот момент, когда в ворота заезжает машина гостя. Нам, не привыкать убегать, так что, успеваем залететь в машину до того как нас догонят, и дать по газам. С визгом шин и пылью столбом унестись в ночь.  

* * *

Глава 58.

Люби меня — Miyagi & Эндшпиль"

Мы мчим сквозь ночную мглу, рассекая ее дымным светом фар. Колеса свистят по безупречно ровному асфальту, пока я вглядываюсь в темень за окном. Ничего. Только крупные деревья, беспроглядное небо, словно затянутое тучами. Ни одной звездочки не видно.

Слышу движение. Марк тянет руку к магнитоле и пространство между нами заливает медленный трек "Люби меня — Miyagi & Эндшпиль"

И я прикрываю глаза, окунаюсь в биты, что стреляют импульсами энергии прямо в сердце. Марк уверенно набирает скорость, а я раскрываю окно. Задыхаюсь сильным порывом и выплевываю волосы, что тут же быстрым ветром хлещут лицо. Но становится легче. По коже щелкает воздухом, и я вдыхаю его большими глотками. В себя прихожу, смутно чувствую, как стянувшая узлом внутренности боль, отступает. И внезапно понимаю, что все такая же грязная, в крови, в разодранном платье.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Марк протягивает мне сигарету, но я качаю головой. Меньше всего я хочу перебивать свежесть прохлады никотином. Скорее забыться. Просто отключить сознание.

— Не хочу.

— Ладно… Малыше… Даша. Тебя в больницу?

— Он ничего не успел совершить, — натянуто смеюсь я, с содроганием вспоминая плоть, что терлась об живот. — Так что домой…. В общежитие.

Уточняю, а то с него станется благополучно привести меня к себе.

В салоне музыка, но я уже не слышу слов. В голове молотком бьют трезвые безжалостные мысли.

В какой жизни я так накосячила, что в этой проблемы буквально обрушиваются на меня, как снежный ком. И может не будь главной, чувств к Марку, остальные казались бы просто дуростью.

Ерундой, не имеющей значения.

— У тебя есть в машине вода? — спрашиваю тихо, когда мы практически доезжаем до черты города. Не могу ждать, необходимо стереть с рук разводы крови. Он не отзывается, словно задумавшись. Но когда я уже хочу спросить снова, сворачивает с дороги на проселочную и съезжает на поляну среди густой стены деревьев.

Заглушает двигатель, выключает магнитолу, но не гасит фары. Так что мы почти минуту взираем через лобовое стекло, как потёмках летают насекомые, словно танцуя свой неизвестный никому танец, и в тишине безмятежно стрекочут сверчки.

Случайно сталкиваемся с Марком взглядами, но я отворачиваюсь. Не могу на него смотреть. Да, я уехала с ним, но это не значит, что между нами нет войны. Просто я сдала позиции, чтобы навалять ему чуть позже.

Думаю о предстоящем наказании, о том, как порву с ним все связи  и вдруг слышу смешливое.

— Точно. Вода. Покажи мне хоть одного автомобилиста, у кого не будет воды.

— Смешно.

— Тебе не до шуток?

— Бинго, клоун, — хмурюсь я, и выхожу из машины.

Скрестив руки на груди, жду когда он накопается в своем багажнике. Наверное, осколки разбитых девичьих сердец перебирает. Свое я ему не отдам. Оно еще держится, хоть и покрылось трещинками.

— Нашел! – ликующе разрывает молчание ночи Марк и выходит с пятилитровкой.

Я, не обращая внимания на его загоревшиеся глаза, в которых отражается слабый свет фар, снимаю, наконец, лиф некогда прекрасного платья.  Подставляю обнаженную грудь, сжавшиеся соски студёной прохладе ночи.

Склоняюсь вперед, спуская волну волос и даю команду:

— Лей.

— Прямо так?

— Можешь найти мне в этом месте ванную, я не откажусь.

— Понял, понял, не бурчи, — хмыкает он, шумно отвёртывает пластиковую крышку.  Слышу шум воды в бутыли, а потом она струей  льется мне на спину. Ах, ты ж ! Холодно! Тело пронзает тысяча ледяных игл. Словно в прорубь кинули.

— А-а! – ору, разгоняя тишь и быстро растираю плечи от грязи. Вздрагиваю, когда Марк моет мне спину, продолжая под мой пронзительный вопль поливать ее. Костюм тут же намокает и становится негодным. Часть воды попадает на волосы и наводняет ноздри.

Черт! Противно.

Откашливаюсь, начинаю дергаться, когда Марк стягивает с меня остатки наряда. Брызгает на тело остатки воды.

Бью зубами об зубы, стоя перед ним совершенно обнаженная, пусть и закрывая себя руками. Как идиотка. Не могла подождать до общежития? Или так хотелось предстать перед Марком во всей красе?

"Замолчи", мысленно пинаю свой внутренний голос дрожу, лишь на миг скользнув по стиснутой челюсти Марка.  

Но тут происходит неожиданное, взметнувшее в небо фейерверком остатки разума.

Марк  стягивает с себя свитер, и несмотря на мой протест, касается талии. Что? Резко тянет на себя тело, прижимает камушками соском к своей дрожащей от частого дыхания груди.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что-о.. Что-о… Т-ты д-делаешь, — пытаюсь выговорить недовольство, но не делаю попыток вырваться. Поток ошеломительного тепла проникает через атлетический, горячий торс.

Предательские руки обнимают его крупную талию, даже не сходятся на пояснице. "И не надо ничего говорить", — кричу своему усмехающемуся внутреннему голосу. Просто Марк такой большой. Я просто грею руки, как у костра в зимнюю ночь.