Болшевцы - Сборник Сборник

Из раскрытого рта Умнова вылетали сиплые звуки. Он спал. В другом конце комнаты перешептывались:

— Ежели обманут насчет будущей зарплаты, — фартук кожаный заберу и загоню… А что? За махорку, что ли, работать?

— Конечно… А, как думаешь, за кожаный фартук сколько у Каина выручишь?..

На следующий день Павел Демин кроме полагающейся махорки получил у Мелихова для кузнецов дополнительное питание и спецодежду — ватные брюки, фуфайки. В полуденный перерыв кузнецы после того, как одолели удвоенную порцию обеда, качали в знак благодарности дядю Павла, тоже отяжелевшего от еды.

Штат кузницы пополнился Борисовым и Умновым. Борисов во время работы норовил быть поближе к мастеру, толкался у горна и наковальни. А Умнов свой приход ознаменовал изобретением. Ему поручили «дуть». Он дергал веревку, привязанную к рукоятке, развалясь на куче угля. Меха тяжело дышали.

Не дремал и дядя Андрей. Он было исчез куда-то, но когда к дому коммуны подъехала военная повозка, на которой высился ворох истрепанных красноармейских сапог, он появился снова. Пахнущую плесенью и пылью кучу сапог, полученную для коммуны из пехотного полка, сложили в коридоре у верстака. В куче кое-где выглядывала и обувь, отливавшая черно-синим глянцем хрома.

Когда подошли воспитанники, дядя Андрей застегнул ворот на рубахе, поправил складки за поясом и приосанился:

— Ребята! Сапоги вот. Для вас привезены.

— Ну-ка, что за сапожки? — заинтересовался Гуляев.

— Рвань…

— А выбрать можно! Хороший есть сапог.

— Дайте мне слово сказать, — взмолился дядя Андрей. — Вы себе сами хозяева. Можете разобрать эти сапоги сейчас, как они есть — дырявые. Но по-моему лучше бы так: каждому я дам по паре. Вы маленько почините их под моим наблюдением и потом каждый свою пару носите. А кто всех лучше будет работать у меня подручным — тому, вроде как в награду, отдадим хромовые. Идет?

— Обманываешь!.. — усомнился Хаджи Мурат.

— Нужно мне тебя очень обманывать, — спокойно ответил ему дядя Андрей. — Ну, кто ко мне подручным?

— Хромовые? — переспросил Гуляев.

Он колебался.

— Ладно, я согласен.

— Это каждый согласится, — позавидовал Хаджи Мурат. Все успели разглядеть среди хлама несколько хромовых пар. Когда рассаживались по табуретам, Гуляев подошел к Хаджи Мурату и, наклонившись к нему, прошептал на ухо:

— Сапоги будет распределять инструктор, и ежели ты опять забузишь сегодня, то я тебе вот что… Понял? — и он погрозил кулаком.

Хромовые сапожки Гуляев решил не упускать.

Понемногу воспитанники осваивались. По коридору пошла стукотня.

Удача с ремонтом сапог внушила ребятам чувство самоуважения. Каков бы ни был ремонт, но он был сделан собственными руками. Все щеголяли в обновленной обуви, хвастались друг перед другом своими успехами. Многие, удовлетворившись достигнутым, отлынивали от новой работы. Неплохо узнавший повадку своих сапожников, инструктор решил посоветоваться с Сергеем Петровичем.

— Велико дело кожа… Ну, попортят, ну, поуродуют, зато своими руками делали. Уж если у кого сапог выйдет, того не оторвешь от дела, будет сапожником, — горячо убеждал Богословского дядя Андрей.

Он все-таки опасался, что его могут не поддержать: что там ни говори, а кожа — добро, зря переводить ее не годится, она денег стоит… Но Сергей Петрович вполне согласился с ним.

Для первого раза дядя Андрей отпустил товар одному Гуляеву. Тот несколько дней усидчиво горбатился на табуретке. Инструктор подходил к нему, указывал. Но Гуляеву только досаждало это. Что он, сам не понимает? И он делал не так, как показывал инструктор, а как хотелось самому. Все с нетерпением ждали первой пары сапог. И — ахнули: это были огромные сапожищи, с подошвой толщиной в два дюйма, с квадратными каблуками, прямые, негнущиеся голенища высились, как чугунные трубы. Весили они пятнадцать фунтов.

Гуляев с нежным и гордым отцовским чувством смотрел на дело своих рук.

— Да, — ввернул Хаджи Мурат, — на Петра Великого как раз.

— Не для господ сработаны, — с достоинством пояснил Гуляев. — На каждый день.

— А кто же их носить будет?

— Я сам! — угрожающе огрызнулся Гуляев.

Хаджи Мурат не верил, а Гуляев изо всех сил защищал честь своих сапог, доказывая, что размер и вес их были предусмотрены и объясняются наступлением зимних холодов — чем толще портянки, тем лучше. А хромовые для этого мало годятся. Гуляев решил немедленно продемонстрировать полную пригодность своих сапог и надел их, обернув предварительно каждую ногу мешком.

Он разулся только вечером. Утром он снова надел эти же сапоги.

Вторую пару, сделанную Лехой недели через две, все единодушно признали верхом изящества и легкости. Весила эта пара только двенадцать фунтов.

Ключи тети Симы

На кусок хлеба, жирно намазанный маслом, накладывались квадратики пиленого сахара. Это было пирожное. Сахар и масло похищались из кладовой понемногу, но постоянно. Этому мелкому хищению содействовала рассеянность воспитательницы Серафимы Петровны, наблюдавшей за хозяйством. Память у тети Симы, как заметили болшевцы, была плохая. Она постоянно забывала ключи от кладовой на столах и на подоконниках, хотя уверяла Мелихова, что хранит их, как зеницу ока.

Прежде чем отдать найденные ключи, ребята наведывались в кладовую.

А тетя Сима жаловалась на прожорливых крыс. И в этот раз, заговорившись, она оставила ключи на столе. Почиталов взял ключи и, насвистывая, пошел в кладовую. Он уже предвкушал удовольствие от «пирожного», но в кладовой было пусто.

Почиталов перестал свистать и степенно подошел к Мелихову.

— Ключи вот на столе брошены, — лениво сказал он. — Возьмите, Федор Григорьевич. А то ведь народ у нас разный — долго ли, в сахар залезут.

Серафима Петровна хватилась ключей, когда надо было собирать чай. Она клохтала, точно наседка, растерянно вертела головой.

— Я говорю, тетя Сима, у вас память короче куриного гребешка, — вяло поддразнивал ее Умнов.

— Ключи ищете? — спросил, входя в столовую, Мелихов.

— Не порядок такую вещь бросать, где попало. Благодарите Почиталова. Нашел и сейчас же доставил.

Тетя Сима пошла в кладовую. Вернулась совсем огорченная. Она часто моргала, ключи тревожно звенели в ее руках:

— Как хотите, Федор Григорьевич, а сахару больше нет. Утром еще было немного, а сейчас хоть бы кусочек!

Озадаченный Мелихов пожал плечами.

— Ничего едочки, — крякнул он. — Месячную норму съели за полмесяца!