Помост у реки Роны - Дарья Алексеевна Ивановская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Следующий слайд демонстрировал пышные пальмы, орхидеи и гигантский морской аквариум, вместо стен окружающий длинный стол и кресла. Небольшой водопад удачно дополнял интерьер. Это была визуализация офиса одной суперкомпании из Объединённых Арабских Эмиратов, использованная как образец.
Август вручил пультик Мустафе.
– У нас будет дружелюбная атмосфера, продлевающая короткое лето в Иркутской области, которая поможет расслабиться нашим партнёрам, – прокомментировал слайд Мусти.
Далее образ новой компании раскрыла Валя, рассказав об одной из ее миссий – спасать бездомных животных Сибири. Фрэнсис снова попытался высказаться о важности защиты окружающей среды, но его перебила Сельма. Вкрадчиво выделяя каждое слово с присущей ей хрипотцой, она обратилась к учителю, будто никого более в классе не было.
– Мы будем поддерживать партнерскую сеть за пределами Иркутска и наладим сотрудничество с vip-сервисом для сопровождения сделок, развивая особую тактику ведения переговоров… – призналась ему бразильянка.
На протяжении всей презентации глаза адского маркетолога расширялись все больше, как у испуганной кошки, а лицо краснело под стать «хаммеру». Наконец его терпение лопнуло, и он громко крикнул на весь класс:
– Стоп! Я больше не могу это слушать!
Принявшись разносить в щепки презентующих, профессор заявил, что теперь окончательно убеждён – у русских напрочь отсутствует фантазия, и даже теоретически они способны заниматься только газом, нефтью и войной, а окружающим только затуманивают разум. Затем маркетолог обратился к Мустафе, с иронией сказав, что удивлён, почему же тот не порекомендовал сделать в переговорной еще и кальянную. И наконец похвалил Фрэнсиса за актуальное стремление позаботиться об окружающей среде.
Август зло посмотрел на профессора, затем на беднягу Фрэнни. И так, чтобы никто не слышал и не понял, тихо произнес на чистом русском:
– Всё равно ты долбоёб.
Все получили свои обыкновенные С с минусом, кроме Фрэнсиса, который дослужился до целой С с плюсом, и покинули класс, дружно выдохнув и оставшись довольными результатом.
На заре выпускных в мае на озеро Леман жители Женевы спускают парусные яхты. Возможно, местные лебеди, всматриваясь в эти гигантские белые силуэты, отдалённо похожие на них, заключали, что это на воду вернулись их боги. Пожалуй, поэтому лебединые банды только издалека наблюдают за лодками. И если игривая волна притягивает птиц близко к какой-нибудь корме, то они тут же ее сторонятся, даже не поклянчив еду (ну, хоть что-то их может остановить!).
Кораблики с парусами и лебеди всегда были здесь: еще до нашей эры, со времен кельтов и Древнего Рима, когда Юлий Цезарь называл Женеву – Генава, и позже – во времена правления в городе бургундов, франков, династии Меровингов, Каролингов и Савойских герцогов. Еще до Рождества Христова и две тысячи лет после Женева была звездой спасения для иностранцев со всего света и уж точно неспроста стала местом, где учредили Красный Крест и возвели Дворец Наций.
После мая только два месяца яхты могут свободно плавать по озеру, потом на берегу зашумит многоликая толпа, а на островках закрепят установки для запуска салютов и фейерверков в День города. Тогда начнется главное карнавальное шествие, с музыкой и платформами для парада, установленными на водные средства, с театром, ярмаркой, аттракционами, балаганом, уличными артистами и ларьками с едой.
Берег снова станет спокойным только к началу осени, после Женевского фестиваля. Возможно, истекающая студенческая виза еще позволит выпускникам поучаствовать в этих праздниках. Но к концу августа уж точно, как и приезжие музыканты, они все вернутся в свои страны, а женевские уличные уборщики еще долго и терпеливо будут вычищать парки и берег от мусора.
После уроков жители Les Berges арендовали средних размеров парусную яхту, которая сейчас неспешно отплывала от берегов Лемана. Лебеди и утки так расплодились на озере, что шанс остаться не покусанным птичьими блохами, погружаясь в воду, был очень невелик. Испанцев это, конечно, совсем не смущало, остальные же, лениво переговариваясь, загорали на палубе, успокаивая себя, тревожась перед финальными экзаменами, но больше всего перед неофициальным завтрашним выпускным.
Сейчас уже стало известно, что Чёрный принц, Сельма и Мустафа точно вернутся домой на следующий день после выпускного. Это не было сюрпризом, семейный долг держал этих ребят крепко даже по другую сторону океана, и остальные им тихо завидовали. Хотя тревога подкрадывалась всё ближе ко всем без исключения, словно зарево от неизбежного заката на горизонте.
Родители почти всех студентов Webster во время учёбы на разных языках твердили своим деткам почти одно и то же. Все они повторяли одну и ту же фразу, отправляя своих детей учиться в швейцарские школы: «Это очень престижно, не ной, напомнить, сколько мы за тебя заплатили?»
И почти никто из родителей не навещал своих детей. И это понятно: родители были заняты – развивали бизнес, разводились, женились и рожали новых детишек.
Теперь для студентов неизбежно наступило время подумать, что дало им обучение и что делать в жизни дальше.
Алекс сказал, что еще точно ничего не решил, но все и так знали, что по истечении визы он, скорее всего, купит билет на самолёт до Нью-Йорка. Переезжать в другую страну и учить новый язык для американца было бы странной задачей. Зачем, если почти весь мир уже говорит на английском?
На удивление, испанцы оказались самыми предприимчивыми, заявив, что открывают небольшой магазинчик в Малаге. Всем стало очень любопытно, где они нашли средства и чем будут торговать, но от греха подальше никто так и не решился уточнять детали.
Мария, Август, Фрэнсис и Сэм жили в Швейцарии с начальной школы, то есть уже получили швейцарский паспорт, а значит, теоретически могли здесь остаться. Но уже стало известно, что, нагулявшись на летних фестивалях, Мария переедет в Париж, ей всегда были по духу ближе большие города.
Август долго был в смятении между весьма наивным решением начать новую жизнь в Бразилии и возвращением в Россию. Придумав куда более реалистичный сценарий своей профессиональной реализации, он всем объявил, что возвращается домой.
Фрэнсис был единственным, кто мог бы остаться жить в Швейцарии, его европейский менталитет не противился местным правилам, а родная Бельгия была всего в паре часов лёта. Но с Фрэнни было хорошо проводить время, увы, только когда все остальные были в сборе, разбавляя его чрезмерную тревожность, дотошность и нежность души. Один на один с ним становилось так тоскливо, что могла даже начаться истерика с желанием запустить в него пивной бутылкой.
Семья Вали настаивала, чтобы она всеми правдами и неправдами дождалась швейцарского паспорта и осталась жить в Женеве. Отец был убеждён,
