Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 3 - Александр Дмитриевич Григорьев

я, гледел в подзорну трубочьку

Да на фсе же на четыре да кругом стороны:

И во первой-то стороны да горы лютыи,

Во фторой-то стороны да лесы тёмныя,

380. И во третей-то стороны синее морюшко,

По четвёртой стороны да цисто полюшко.

Я смотрел же, гледел да вдоль я по полю,

По тому я роздольицю шырокому, —

А я увидял-то, на поли шатёр стоит.

385. Приежжаю веть я да ко белу шатру, —

На шатри было потписом потписано,

Со великима угрозами подрезано:

“Ише хто к шатру приедёт — да жывому не быть,

Ой жывому не быть, проць не уехати”.

390. Я зашол же к ёму да ф тонкой бел шатёр, —

Во шатри стоит кроваточька тисовая,

На кроватоцьки лежит перинушка пуховая,

На перины одеялышко черного соболя,

Пот кроваткой стоит боцька да з зеленым вином,

395. Да на боцьки стоит цяроцька серебряна,

Не велика, не мала — да полтара ведра;

А на цяроцьки страстеми было потписано,

Со великима югрозами подрезано:

“Ише хто же эту цяроцьку примёт единой рукой,

400. Ише хто эту цяроцьку выпьёт к едину духу —

Да тому человеку да жывому не быть,

Жывому-то не быть и проць не уехати”.

Ише это веть мне-ка да не пондравилось;

Наливал веть я чяру да зелена вина,

405. Не велику, не малу — да полтара ведра,

Выпивал ету цяру я к едину духу;

Наливал веть я цяру да во фторой након —

Выпивал эту цяру да к едину духу.

Наливал я веть цяру да во третей након —

410. Выпивал эту цяру да к едину духу.

Сомутились у меня да оци ясные,

Росходились у меня да руцьки белые;

А розорвал у его да тонкой бел шатёр,

Ростоптал я веть боцьку да з зеленым вином,

415. Ростоптал я веть цяроцьку серебрянну.

Не велику, не малу — да полтара ведра».

Говорит князь Владимер да таково слово:

«Как поетому, Добрынюшка, ты непраф будёш!»

Как и блиско Дунаюшко подвигаицсэ,

420. Ише ниско Дунай да поклоняицсэ,

Говорит-то Дунаюшко таково слово:

«Уш ты солнышко Владимер-князь стольнекиевской!

Ты позволь, князь Владимер, да мне слово сказать, —

За слово меня не бить, скоро не весити!»

425. Говорит князь Владимер да таково слово:

«Говори-тко, Дунаюшко, що те где надобно». —

«Как стоял у мня на поли тонкой бел шатёр;

На шатри у мня страстеми было подписано,

Со великима угрозами подрезано:

430. “Ише хто к шатру приедёт — дак жывому не быть,

Жывому-де не быть и проць не уехати”.

Во шатри-то стояла кроваточька тисовая,

На кроватоцьки лежала перинушка пуховая,

На перины одиялышко черного соболя,

435. Пот кроваткой стоит боцька да з зеленым вином,

А на боцьки-то цяроцька была серебрянна,

Не велика, не мала — да полтара ведра,

Ис которой я чярочьки я с приезду пил,

Не велика и не мала — да полт<а>ра ведра,

440. А котора она стоила во петьсот рублей.

А на цяроцьки страстеми потписано,

Со великима угрозами подрезано».

Говорит князь Владимер да таково слово:

«Да поэтому, Дунаюшко, ты неправ будёш!»

445. Говорит тут Владимер-князь таково слово:

«Уш вы слуги, вы слуги да мои верные,

Мои верныя слуги да неизменные!

Вы возьмите Дуная да за белы руки,

Поведите Дуная да во цисто полё,

450. Вы копайте Дунаюшку глубок погрёп;

Вы возьмите-тко двери да фсе железные,

Вы возьмите-тко замки да фсе три крепкие, —

Вы замкните Дуная да крепко-накрепко!»

Ише тут его слуги да не ослушались;

455. Они брали и Дуная за белы руки,

Повели же Дуная да во цисто полё

А копали Дунаюшку глубок погрёп,

Затворили-то двери да трои фсе железные

Да замкнули замками да крепко-накрепко,

460. Ише сами тому да приговаривали:

«Не бывать тут Дунаю да на белом свети,

Не видать тут Дунаю да свету белого!»

Тут пошли фсё ко князю да ко Владимеру,

Да приходят ко князю да ко Владимеру,

465. Говорят-то веть слуги да таково слово:

«Уш ты солнышко Владимер да стольнекиевской!

Ишше службу твою да фсё исполнили:

Как свели же Дунаюшка во цисто полё,

А как копали Дунаюшку глубок погрёп,

470. Да копали Дунаюшка во глубок погрёп,

Как затворили мы двери да трои фсе железные,

472. Как замкнули замки да фсё три крепкие!..»

322. Василий Буславьевич (молодость, учение, расправа с новгородцами, путешествие и смерть)

А дак прежде Резань да слободой слыла,

А и нониче Резань да словёт городом.

А во той во Резанюшки-славном городе

Там жыл-был Буславьюшко, состарилсэ,

5. А состарилсэ Буславьюшко — представилсэ.

Оставалась у Буславьюшка любима семья,

А любимая семейка — да молода жена,

Причесна вдова Омельфа да Тимофеёвна;

Оставалось у Буславьюшка цядышко милоё,

10. Ише милоё цядышко любимоё —

Оставалсэ Василей да сын Буславьевич.

Оставалсэ от Буславьюшка Васенька трёх годоф;

Да и ходит играть Васька на улицю,

Да и ходит играть Васька с робятами.

15. Не по-доброму играт он, не по-хорошему:

Кого за руку хватит — да руку выдернёт,

Кого за ногу хватит — да ногу выхватит,

А фперёт кого пехнёт — дак жывота лишит.

Тут узнали мужыки-ти новогородяна;

20. Тут приходят мужыки-ти новогородяны

К причесной вдовы к Омельфы да Тимофеёвны,

Как приносят они на Ваську жалобу:

«Причесна вдова Омельфа да Тимофеёвна!

Ты уйми-тко, уйми своё цядо милоё,

25. Укроти у Василья серцо ретивоё.

Ишше ты не уймёш, дак мы сами уймём:

Уш мы купим как зелья на петьсот рублей,

Улешим мы у Васеньки свету белого,

Укоротам у Васьки да веку долгого —

30. Придаём мы Васильюшку смёртку скорую!»