Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 3 - Александр Дмитриевич Григорьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как ростегивал латы его кольцюжные,
Ишше взял же цинжалишшо булатноё —
350. Роспорол же Сокольницьку белы груди,
Росколол у Сокольника ретиво серьцё.
352. Ишше тут же Сокольницьку славы поют.
321. Бой Добрыни с Дунаем
А-й как ездил Добрынюшка по фсей земли,
А-й как ездил Добрынюшка по фсей Руси,
А-й как ездил Добрынюшка по фсем землям,
Как гулял-то Добрынюшко по цюжим странам.
5. А-й как искал как Добрынюшка супротивницька,
Супротивницька искал, к сибе наезницька;
А он не мог же натти себе супротивника,
Супро(ти)вника натти себе наезника.
Он выехал на полё на чистоё
10. Да на то же роздольицё на шырокоё;
А он смотрел где, гледел в подзорну трубочьку
А-й да он на фсе же на четыре кругом стороны:
Во-первой-то стороны да горы лютые,
Во фторой-то стороны да лесы тёмные,
15. Во третьей-то стороны да синё морюшко,
Во четвёртой стороны да цисто полюшко.
Он смотрел и гледел да вдоль он по полю,
По тому по роздольицю по шырокому;
Он завидял, как на поли шатёр стоит,
20. А шатёр-то стоит да бел полотняной.
А поехал Добрынюшка ко белу шатру.
Приежжает Добрынюшка ко белу шатру;
А на шатри, видит, потписом потписано
А-й со велики(м)а югрозами подрезано:
25. “А ишше хто к шатру приедёт — дак жывому не быть,
А жывому-то не быть, проць не уехати”.
И сомутились у Добрынюш(к)и оци ясныя,
А росходились у Добрынюш(к)и руцьки белыя.
А соскакивал Добрынюшка со добра коня,
30. Заходил де Добрыня ф тонкой бел шатёр.
А-й во шатри стоит кроватоцька тисовая,
На кроватоцьки лежит перинушка пуховая,
На перины одеялышко черного соболя,
А пот кроваткой стоит боцька да з зеленым вином,
35. А-й да на боцьки-то цяроцька серебряна,
Не велика, не мала — полтара ведра.
Тут и брал тут Добрыня цяру во белы руки,
Как отвёртывал краны боцьки з зеленым вином
А-й как нацыжывал цяру зелена вина,
40. Не велику и не малу — да полтара ведра;
А ишше брал-то Добрынюшка единой рукой —
Выпивал-то Добрынюшка к едину духу.
А как отвёртывал краны Добрынюшка Никитиць млад
А отвёртывал кран да во фторой након,
45. Как нацыжывал цяру да зелена вина,
Не велику и не малу — да полтара ведра;
А как брал-то Добрынюшка единой рукой —
Выпивал-то Добрыня да к едину духу.
Да отвёртывал краны Добрыня да во третей након,
50. Он нацижывал цярочьку зелена вина.
Не велику и не малу — полтара ведра;
Ишше брал-то Добрынюшка единой рукой —
Выпивал-то Добрыня к едину духу:
«А уш я перву чару выпил для весельичя,
55. А фтору чяру выпил для похмельичя,
Ишше третью я выпил для безумьица!..»
А сомутились у Добрынюшки оци ясныя,
Росходились у Добрынюшки руцьки белые,
Загорело у Добрынюшки ретиво серьцё,
60. Закипела вот у Добрынюшки горяця крофь:
Как змахнул-то Добрынюшка рукми́ белыми,
А-й как розорвал Добрынюшка тонкой бел шатёр,
Ростоптал он веть бочьку з зеленым вином,
А ростоптал он как чяроцьку серебряну,
65. Не велику и не малу — да полтара ведра.
Ишше сам повалилсэ да на кроватку спать.
Уш спит он, лежит да трои сутоцьки;
На четвёртыя сутоцьки Дуна́й едёт.
Подъежжаёт Дунаюшко ко белу шатру;
70. Как не видит Дунаюшко бела шатра,
Только видит Дунаюшко добра коня.
Сомутились у Дунаюшка оци ясныя,
Росходились у Дунаюшка руки белые,
А загорело у Дуная да ретиво серьцё,
75. Да закипела у Дунаюшка горяця крофь.
Да соскакивал Дунаюшко со добра коня;
Ун[28] хочот-то секци да буйную голову, —
Во локтю его рука да остояласе.
А да и тут-то Дунаюшко прироздумалсэ:
80. «Ишше що же сонного мне бить бутто мёртвого:
Да не цесь моя, хвала да молодецькая,
А не выслуга будёт да богатырская;
Побужу я удалого доброго молоцца:
“Уш ты стань-востань, невежа да ты немилой друк!”»
85. А ото сну-ле доброй молодець пробужаицсэ,
Со великого похмелья да просыпаиццэ.
Говорит-то Дунаюшко таково слово:
«Уш ты ой еси, Добрынюшка Никитиць млад!
Ты нащо у мня розорвал де тонкой бел шатёр?
90. А ты нащо ростоптал боцьку з зеленым вином?
А ты нащо ростоптал-то веть цяроцьку серебряну,
А не велику, не малу, да полтара ведра,
А и ко́я чара стоит да во петьсот рублей?»
А говорыт тут Добрынюшка таково слово:
95. «Уш ты ой еси, Дунай да сын Ивановиць!
Нащо было страсте́ми потписывать,
Со великима угрозами подрезывать?
Ишше этих страстей дак нам боетисе, —
Нам не надобно по полю поляковать!»
100. Ишше тут же Дунаюшку за беду стало,
За великую досаду да показалосе.
Ишше тут-то молоццы они прироспорили,
Прироспорили молоццики, прироздорили, —
А да скочили они да на добрых коней.
105. И как не две горы да сокаталосе,
Да не два-ле сокола да солеталосе, —
А два руських могуцих богатыр(я) съежжалисе.
Во-первых они съехались вострыма копьеми:
И по насадоцькам копьиця поломалисе,
110. А от рук руковятоцьки загорелисе, —
Они тем боём друг друга не ранили.
Во-фторых они съехались вострыма саблеми:
По насадоцькам сабельки изломалисе,
Да от рук руковятоцьки загорелисе.
115. Да натегивали луки да фсё дубовые
Да и те же тетивоцьки шолковые,
Да накладывали они да калены стрелы —
Они спускали веть стрелоцьки в друг друга;
А улетели как стрелоцьки ноньче по поднебесью.
120. (Почему они летели по поднебесью?
Кабы руской с барсуманином-то бы и ссорылись —
Да попали они бы да друг в друшку;
А как руськой-от с руським, Бог дас<т>
