Говорят сталинские наркомы - Георгий Куманёв

Вообще сейчас в статистике такое вранье, невозможная вещь…

Г. А, Куманев: Идет, например, соревнование: кто назовет большую цифру наших жертв в войне с Гитлером. А ведь работало две авторитетных комиссии по подсчетам наших потерь в Великой Отечественной войне: Комиссия Генштаба и Отделения истории Академии наук. Была на основе научного анализа документов выведена общая цифра — 27 млн. Но кого–то это не устроило. И вот по телевидению выступает писатель Адамович и заявляет: «Как уже подсчитали историки, наши прямые потери в этой войне составило 40 млн.». Другой автор определил наши потери уже в 46 млн., а третий всех переплюнул: аж в 60 млн.

Л. М. Каганович: Был такой известный историк Милюков. Он написал в 1924 г. в Париже «Историю русской революции». И стал считать: в таком–то году большевики убили, расстреляли столько–то докторов, столько–то профессоров, столько–то учителей, столько–то рабочих, столько–то крестьян. Когда его спросили, откуда вы эти цифры взяли, сидя в Париже? Из газет, говорит, взял. И это знаменитый историк! Взял из лондонских, парижских и других газет. Так и теперь.

Г. А. Куманев: Еще один подсчитал, что всего с начала XX в. наши прямые и косвенные потери составили 400 млн. человек. Даже у Милюкова была цифра 100 млн.! Конечно, это сногсшибательная, абсурдная цифра.

Л М. Каганович: Эта дикая цифра, у нас бы и населения не осталось.

Г. А. Куманев: Лазарь Моисеевич, Вы, конечно, помните два очень тяжелых года на заре Советской власти: 1932‑й и 1933‑й. Продовольственный кризис в стране…

Л. М. Каганович: Да, да…

Г. А. Куманев: И вот сейчас считают, что до 5 млн. крестьян, причем только на Украине, погибло тогда от голода. Как Вы к этой цифре относитесь?

Л. М. Каганович: Это вранье, вранье.

Г. А. Куманев: Один английский историк, фамилия его Конквест, написал об этом времени книгу. Назвал ее «Голод». Он вывел цифры — 3–5 млн.

Л. М. Каганович: Все выдумывают. Голод был от недорода, плохо было с севом.

Г. А. Куманев: Но приводится еще одна причина голода: руководство страны сознательно. резко увеличивало экспорт нашего хлеба. Вы, крестьяне, мол, в колхозы не вступаете, так подыхайте от голода.

Л. М. Каганович: Экспорт хлеба был, конечно. Это верно. Ведь надо было оплачивать и станки, и импортное оборудование. Приходилось и картины продавать. Вывозили и хлеб, и щетину, и водку разную. Все, что можно было продавать, вывозили, для того чтобы выходить из положения. А иначе можно было попасть в кабалу к западным банкирам. И отказаться от строительства социализма, отказаться от строительства новых заводов, от реконструкции страны. А как же иначе? Мы должны были идти на это. Если бы мы не пошли на это, наша страна откатилась бы на сотни лет назад. Положение было бы куда ужаснее, чем при татаро–монгольском нашествии. Ведь мы сумели расстояние пробежать за 10 лет, а для других стран потребовалось 50 лет. А потом наш строй неизмеримо выше, чем любой на Западе.

Г. А. Куманев: Лазарь Моисеевич, меня один вопрос всегда волнует, постоянно его обдумываю. Как Вы считаете, вот эти жертвы, которые мы, наше общество, понесли в 30‑е годы — были они неизбежными или нет?

Л. М. Каганович: Молотов отвечает…

Г. А. Куманев: Да, Молотов отвечает: …террор был правильным, все правильно. Мне представляется, что он, мягко говоря, слишком категоричен в этом плане.

Л. М Каганович: Видите ли, если разбирать все дотошно, в каждом отдельном случае, то, конечно, можно найти изъяны и ошибки, безусловно, безусловно. Ну а если подойти исторически к делу, то страну надо было очищать. Это показывает и сегодняшний день. Разве нет людей — открытых врагов социализма, Октябрьской революции? Сколько хотите! Так что, кто хочет защищать Октябрьскую революцию, должен бить врагов этой революции, бить врагов Советской власти, Советского государства. Сегодняшний день как раз показывает, что мы были правы. Кроме того, есть еще одно очень серьезное обстоятельство. Если взять историю, исторические аналоги, всякая аналогия, относительна, конечно. Ее надо брать условно, но можно. Робеспьер… Погиб… Термидор победил. Не от того, что много было жирондистов. Жирондисты были слабы, чтобы с Робеспьером справиться. Сколько насчитывалось от «болота», которое было в Конвенте? Большинство в Конвенте. «Болото», которое вчера аплодировало Робеспьеру, сегодня его предало. Уроки истории нельзя забывать. Бабёф — великий революционер, был против террора Робеспьера. И он поддержал Термидор, поддержал свержение Робеспьера. А потом, когда пришел Наполеон, он сожалел и говорил: «…Я ошибся». Видите, какое дело?

Так что это так называемое «болото», оно имеется в каждом режиме, которое борется за свое существование.

Г. А. Куманев: Но, к сожалению, гибнут при этом невинные люди.

Л. М. Каганович: Вот именно с «болотом» погибают и те люди (поскольку с «болотом» они были связаны многими нитями: и родственными, и неродственными). Нужно быть очень стойким человеком. Перегибы я не защищаю. Но были сомнения, некоторых не трогали, некоторых оправдали, многих оправдали. Обратно освобождали. Так что были и излишества.

Г. А. Куманев: Можно ли в связи с этим сказать, что Сталин передоверил, вначале Ягоде, потом Ежову, потом Берии? Или все- таки он сам их себе подобрал и поощрял?

Л. М. Каганович: Да, Сталин вместе с нами делал ошибки. Борьба шла, когда идет борьба, тогда уже, знаете ли, удары не считают.

Г. А. Куманев: Ну вот, все–таки говорят, что Сталин был прозорливым. И вместе с тем он был очень осторожен, недоверчив по отношению к людям. Так ведь? Но как можно было так Берии передоверить?

Л. М. Каганович: Сталин был великим стратегом. Он видел, что, если оставить все, как есть со всеми этими прячущими голову под крыло, и если война будет, то они во время войны ударят нам в спину. Он же видел. Ведь нельзя же принижать этой опасности. Сейчас не понимают, что такое был троцкизм. Сколько у нас в руководстве было троцкистов? Троцкий, Зиновьев, Каменев, Рыков, Томский, Бухарин. Это же все люди, которые стояли во главе, в руководстве. Они занимались подпольной работой и конспирацией, и считали себя правительством, что они имеют право воевать, независимо от соглашений с иностранным государством. Они не были, может быть, шпионами, но считали для себя возможным идти на соглашения против народа.

Г. А. Куманев: Ну, вот взять Троцкого. Человек (это признает и Молотов) был не без таланта, в частности, как организатор.

Л. М. Каганович: Преувеличивают его талант, преувеличивают…

Г. А. Куманев: Вы его хорошо помните во времена Гражданской войны?

Л. М Каганович: Как же, как же, Троцкого, конечно, я хорошо знал, с 1919 года, и не раз сталкивался с ним.

Г. А. Куманев: И оратор он был неплохой. Да?

Л. М. Каганович: Троцкий был талантливый человек. Оратор он был хороший, теоретиком его считать нельзя, публицист яркий, но как политик, как стратег невелик. Сталин в десять раз выше его. Хотя Троцкий всегда блистал ораторским искусством.

Г. А. Куманев: Но Троцкий вместе с тем был и достаточно жестоким. Вспомним хотя бы такой факт: когда Врангеля прогоняли из Крыма, то под честное слово Советской власти сдалась большая' когорта белых офицеров, под честное слово, что им будет сохранена жизнь, их не будут преследовать. Но Троцкий дал указание всех их расстрелять.

Л. М. Каганович: Я этого не знаю.

Г. А. Куманев: Есть документ.

Л. М. Каганович: Может, и есть документ, это как раз не самое слабое его место. Троцкий как политик много наломал дров, многое не учел до конца.

Г. А. Куманев: Лазарь Моисеевич, возникает много вопросов, как Берия смог втереться в доверие к Сталину? Кстати, недавно я прочитал в одной публикации, что смерть Крупской сразу же после дня ее рождения была делом рук Берии.

Л. М. Каганович: Я не могу защищать или опровергать этого. Все возможно, все возможно. Возможно, и это было, даже наверняка было. Это точно. Но могу подтвердить факт, что больной Ленин просил у Сталина принести яд. Это было, это было. Сталин ставил вопрос на Политбюро. А что он мог сделать? Ведь Политбюро ему поручило охранять Ленина. И он следил, чтобы Ленина никто не трогал, не нервировал, чтобы он был в изоляции от политики, чтобы не волновался. Сталин был, конечно, против, чтобы давать Ленину яд. Насчет яда теперь приплетают и Ягоду, чисто шерлокхолмовская версия. А Ягода в то время, при Ленине, был еще маленьким человеком. Сталин даже его и не знал, даже не был тогда знаком с Ягодой. С ним Сталин был связан позднее, в 1924 году.