Говорят сталинские наркомы - Георгий Куманёв

Этот рассказ на меня, еще молодого паренька, произвел большое впечатление и оказал огромное влияние. Я и сейчас, спустя столько лет, помню этот рассказ «Талисман». Долг. Чувство долга перед обществом этого захудалого, паршивенького, маленького, замызганного еврейчика местечкового сделало героем, настоящим героем. Разве можно отказаться? Ведь его же выбирали! Глубокий смысл в этом рассказе. Прочтите его, найдите в библиотеке. Очень интересно.

Г. А. Куманев: Была ли, когда не стало Ленина, альтернативная фигура Сталину?

Л. М. Каганович: После Ленина никто не мог его достойно заменить. Это бесспорно. Все эти оперативные кандидатуры, которые сейчас называются, — все это чепуха. Я могу по каждому из них рассказать, почему они не подходили и не могли подходить. Единственный человек, который мог возглавить нашу страну при всех его недостатках, при всех ошибках, которые были (а они были, я их не отрицаю), — это Сталин.

Г. А. Куманев: Предполагали ли Вы, что страна, ее экономика окажутся сейчас в таком положении?

Л. М. Каганович: Что Вы, конечно, нет! Я отнюдь не защищаю те негативные явления последних десятилетий, которые с подачи Горбачева сейчас почему–то называют «застойными». Много тут сегодня наломано дров. Ведь все–таки до 1980 г. в среднем мы имели 4 % годового роста дохода. И даже с 1985 г., когда началось падение жизненного уровня народа (просто невозможная вещь по милости организаторов так называемой «перестройки»), годовой доход все равно был еще на уровне 1,5–2 %.

Вообще, мне думается, один из самых серьезных промахов нашего прошлого высшего руководства состоит в том, что за впечатляющими цифрами роста выплавки стали, чугуна, добычи угля или нефти мы порой забывали о человеке, об увеличении производства средств потребления. А ведь, если бы хотя бы 4–5 % средств перебросили из группы «А» в группу «Б», то как заметно бы изменилась в лучшую сторону жизнь простых людей.

Короче говоря, у меня есть на этот счет свои соображения, черновики. Писать я, правда, сейчас не могу. Я пробовал писать ночью. Когда не спится, я встаю и пишу, вслепую пишу. Но сам потом прочитать не могу. Я уничтожил эти лишние черновики.

Г. А. Куманев: Ну что Вы, Лазарь Моисеевич! Ведь это достояние истории.

Л. М. Каганович: Достояние? А может быть, там никому не интересный перевод бумаги.

Г. А. Куманев: Хорошо бы эту работу, включая мемуарные записи, продолжить.

Л. М. Каганович: У меня положение такое, что мне прочитать написанный текст почти невозможно. Дочь моя приходит ко мне, мы должны переговорить, и она читает мне газету. Прочитает две газеты и все. Ни одного человека нет, кто бы мне мог почитать.

Г. А. Куманев: Лазарь Моисеевич, по Вашему зову могу явиться в любой момент. Искренне хотел бы Вам помочь в этом плане.

Л. М. Каганович: Что Вы, что Вы, не беспокойтесь. Итак, читать я не могу, диктовать — машинистку не имею. Диктофон я ненавижу. А машинистке или стенографистке я диктовал бы… Но нет у меня денег, чтобы оплачивать.

Г. А. Куманев: А если бы я договорился в соответствующем месте и о стенографистке, и об оплате?

Л. М. Каганович: Нельзя, нельзя. Это неудобно, никак не подходит.

Г А. Куманев: Тогда' какой у нас выход?

Л М. Каганович: Совершенно нет выхода.

Г. А. Куманев: В мае 1985 г. во время одной из встреч с Молотовым я предложил ему примерно то же самое. И получил ответ: «Поздно, слишком поздно…»

Л. М. Каганович: Поздно, это он верно заметил. В 1985 г. я у него был. А в конце того года ногу сломал, и я его больше уже не видал.

Г. А. Куманев: Мне Вячеслав Михайлович сказал, что в свое время он трижды обращался в ЦК с просьбой допустить его к Кремлевским документам. Дважды получил отказ, а на третье письмо ответа вообще не было. Тогда он махнул рукой и сказал: «Ничего писать не буду».

Л. М. Каганович: Да, без необходимых документальных подтверждений мемуары — это просто болтовня.

Г. А. Куманев: Осенью прошлого года я был в США. Привез оттуда одну книгу. Знаете Вы о ней или нет? Автор Стюарт Кахан.

Л. М. Каганович: А–а–а. Это жулик. Мне говорили про него.

Г. А. Куманев: Название ее «Кремлевский волк» или «Волк Кремля». Вот эта книга на английском языке.

Л. М Каганович: Это про кого?

Г. А. Куманев: Про Вас.

Л. М. Каганович: Про меня?

Г. А. Куманев: Да.

Л. М. Каганович: Серьезно? (Смех).

Г. А. Куманев: А вот на суперобложке автор, его фотография. Вот и Ваши некоторые фотографии. А это Ваши родители.

Л. М. Каганович: Родители? Смотри, какие достал фотографии?!

Г. А. Куманев: На другой стороне суперобложки фото: Вы со Сталиным.

Л. М. Каганович: Да… Ишь ты какой! Это, действительно, отец и мать. А это как?

Г. А. Куманев: Нана Гутман и Морис Каганович в 1909 г.

Л. М. Каганович: У нас не было таких.

Г. А. Куманев: Здесь — Кахан, опять Морис Каганович и Роза Каганович, 1913 г.

Л. М. Каганович: Видимо, здесь дает моих родственников?

Г. А. Куманев: Да, да. Сам он будто какой–то племянник и много раз с Вами встречался.

Л. М. Каганович: Это он врет. А это кто?

Г' А. Куманев: Анна и Юнку Левик, 1920 г.

Л. М. Каганович: Левик? Не знаю я их.

Г. А. Куманев: Ну а далее уже знакомые лица. Вот Сталин, Вы с бородкой, Калинин.

Л. М. Каганович: Ишь ты, какая сволочь. Написал книжку! И книга–то толстая…

Г. А. Куманев: Далее здесь опять Сталин, вон Молотов, опять Сталин, только молодой. А это Вы.

Л. М. Каганович: Вот сволочь какая. А о моей биографии он как пишет? Вы все прочитали?

Г. А. Куманев: Я книгу пока довольно бегло только просмотрел.

Л. М. Каганович: Вот сволочь, смотри, какая сволочь…

Г. А. Куманев: Книгу я увидел в киоске на Бродвее в Нью — Йорке. Шел с одним коллегой — американцем. Взял ее в руки, полистал, посмотрел на цену, а она 100 долларов!

Л. М Каганович: 100 долларов?!

Г. А. Куманев: Да. Американец мне говорит: «Она у меня дома есть. Пойдемте ко мне, и я Вам ее подарю. Это недалеко…»

Книги там очень дорогие.

Л. М. Каганович: А если бы я как автор издал бы там свои мемуары?

Г. А. Куманев: Книга Ваша там бы цены не имела, была бы нарасхват. Лазарь Моисеевич, помните ли эту Вашу фотографию 30‑х годов? Я ее специально захватил в надежде, что Вы мне ее подпишете.

Л. М. Каганович: Да, да. Я ее помню, конечно, но как мне ее подписать? Вслепую? Боюсь, что я наляпаю.

Г. А. Куманев: Ну, ничего.

Л. М. Каганович: А что же я напишу? «На добрую память и т. д.?»

Г. А. Куманев: Вот и хорошо. А вот вторая фотография. Вы со Сталиным и другими деятелями на его 50-летии. Она довольно известная.

Л. М. Каганович: Да, да, да. Она у меня есть. Ну, давайте, попробую Вам что–нибудь написать, хотя и в этих очках очень плохо вижу. Вначале свой молодой портрет подпишу. (Подписывает.) Ну–ка, что получилось: «На добрую память уважаемому тов. Куманеву Г. А. Л. М. Каганович». Какое число?

Г. А. Куманев: Сегодня у нас 6 мая 1991 г. Вот здесь можно поставить дату. Огромное Вам спасибо.

Л. М Каганович: Пожалуйста. (Смеется.) А вот Вам на память мой экземпляр «Программы и Устава ВКП(б)» издания 1926 года.

Г. А. Куманев: Большое спасибо. Ну, что же — мне пора идти, слишком засиделся у Вас.

Л. М. Каганович: А может быть, еще побудете? Нет? Ну, давайте попрощаемся. Спасибо, что навестили меня.