Боб - Вячеслав Кузин

 - Сейчас как двину!

 Наверное, лишь один Костик Хвостов сохранял полное безразличие ко всей свистопляске. Он скромно жался в уголке, время от времени поглядывая на дедка, за которым занял свою очередь. Казалось, что его ничто не беспокоило. Хотя нет, беспокоило – он периодически хватался за голову и мотал ей так, как-будто ему в ухо забрался шмель.

 - Если ты сейчас не замолчишь, я сойду с ума! – неожиданно вскрикнул Хвостов и тут же поймал на себе несколько недоуменных взглядов.

 Юноша стушевался и, сцепив зубы, с трудом сдерживался от того, чтобы снова не вступить в переговоры с внутренним голосом. Он устал от него до тошноты и судороги на больших пальцах ног. Ведь голос, который появился в Косте с момента его встречи с тем бьющимся током типом странного вида, все время чего-то просил, вздыхал и стонал.

 Хвостов и рад был бы уже оставить бесконечную очередь в кабинет кровосдачи, но за ослушание теперь можно легко загреметь в тюрьму. Ко всему, добавилась еще одна проблема – вчера президент страны подписал одну странную бумагу, следуя которой никому нельзя появляться в магазине без какого-то продовольственного паспорта. В народе его уже успели прозвать жратвокарточкой.

 Жратвокарточку выдавали только тем, кто успешно проходил кровопускание. Капля чистой – не замеченной в связях с вирусом – крови, давала счастливчикам билет в продуктовый рай.

 Поговаривали, что тех, кто проваливал тест, забирали в секретные лаборатории, после чего наблюдали, как несчастные превращаются в мерзких сбрендивших зомби. А затем? «Обеззараживали» естественным путем, наверное, при помощи серебряных пуль, а после закатывали в огромные банки с формалином.

 Косте совершенно не хотелось оказаться в рядах синюшных нелюдей, упрятанных в бутыли с физраствором, поэтому страстного желания сдавать кровь он не особо ощущал – а вдруг он не как все? - но стонущий желудок то и дело вопил от одиночества и захлебывался в своем же – желудочном – соке. Поэтому Хвостову ничего не оставалось, как пойти «сдаваться». Тем более, что каких-то характерных примет превращения в нежить он за собой пока что не заметил. Назойливый голос под черепной коробкой Хвостов в расчет не брал. Во-первых, голос появился раньше всей этой истории с психозом всепланетного заражения, а во-вторых, кто про это узнает, если Костя будет молчать?

 «Хвостов!», – позвал внутренний голос.

 - Замолчи, – шыкнул Хвостов и сильно зажмурившись, стал ритмично массировать виски, пытаясь найти уязвимое место у замучившего его «постояльца». Однако скрупулезная пальпация не принесла даже кратковременного облегчения и голос снова принялся за свое: «Костя, послушай меня очень внимательно!».

 Хвостов обреченно вздохнул и покорно кивнул, как бы давая свое благословение на продолжение этой экзекуции:

 - Я слушаю.

 Соседи по очереди чуть разжали плотное кольцо тел и стали с опаской поглядывать на юношу.

 «Тебе нельзя сдавать свою кровь. Она у тебя… кхм… не совсем обычная».

 - Ну-ну, - согласился юноша, хотя внутренне остался при своем мнении.

 «Ты мне не веришь?».

 - Верю.

 Дедок, за которым держался в очереди Костя, вздрогнул и жестом пропустил его вперед. Случись бы это в другой день – никто бы и внимания не обратил, но сделать это сейчас – вот так запросто дать кому-то проскочить перед носом на целый метр вперед. И это тогда, когда очередь часами хороводит на месте!

 - Спасибо! – обрадовался Хвостов, потому, что живот урчал все громче, умоляя заправить его хотя бы собачьими консервами.

 «Ты заражен!», – пошел ва-банк внутренний голос.

 - Хм! – громко хмыкнул Костя и, хитро прищурившись, постучал кулаком по лбу. – Врешь – не возьмешь.

 Очередь вокруг «странного» Хвостова поредела еще на несколько человек.

 «Ну, что за дурила! – уже не стесняясь, завопил внутренний голос. – Как только ты сдашь кровь, все закончится!».

 - Прекрати на меня так орать! – сорвался трясущийся от нервного перевозбуждения Хвостов. – Меня от твоего ора скоро контузит!

 Столько испуганных глаз одновременно Костя последний раз видел, когда на спор облился двумя банками кетчупа и завалился на переполненную остановку с криком: «Кто запомнил лицо водителя только что переехавшего меня трамвая?!».

 - Пропустите молодого человека! – призывно махала руками Хвостову необъятная медсестра-регулировщик.

 В это же время, по направлению к Косте, усиленно работая мозолистыми локтями, уже приближались два здоровенных медбрата.

 - Уколов не боитесь? – медсестра принимавшая в процедурном кабинете, взяла руку Хвостова и не дожидаясь ответа отработанным движением протерла палец Кости ватным тампоном, смоченном в спирте.

 «Не-е-е-т!», – истошно завопил невидимый голос.

 - Н-н-ет… Н-не боюсь, – робко проблеял Хвостов, и дернулся, когда острое медицинское перо прорезало кожу и выпустило на свет маленькую каплю крови.

 - Вот ведь… - искренне удивилась медичка, наблюдая, как кровь, перенесенная в высокую колбу, стала вдруг странным образом испаряться – она поползла по стеклянным стенкам густыми плотными струйками белоснежного дыма с вкраплениями светящихся частиц.

 - Что это? – заерзал на месте Костя.

 Не удосужившись ответить, медсестра побледнела в тон своему халату, а затем пулей вылетела из кабинета. Хвостов в растерянности остался сидеть на месте.

 «Предупреждал же… - с горечью вздохнул невидимый спутник откуда-то из-за мозжечка Костика. – Ну, все, готовься».

 - К чему, готовься? – с дрожью в голосе «не понял» Хвостов и стал боязливо озираться по сторонам.

 За плотно закрытыми дверьми послышались стук и громыхание.

 «Заколачивают, – сообщил внутренний голос. – Чтобы не сбежал, инфицированный ты наш».

 Через несколько секунд в коридоре началась паника, породившая давку. Крики, ругань, топот и стоны сметенных толпой очередников.

 «О! Понеслись! Наверное, уже прознали, что в кабинете заперт зомби», - не сдержавшись, хохотнул голос.

 Костю обдало жаром, а потом вдруг ударил крупный озноб.

 Неожиданно всё стихло. Однако, ненадолго. В коридоре что-то зашуршало. После стали слышны приближающиеся голоса, перемежающиеся глухим потрескиванием раций, которыми, как правило, оснащают военизированные спецподразделения.

 «Они сюда уже армию успели приволочь, – хмыкнул голос. – Оперативно».

 - Мамочки… - шепотом смертельно испугался Хвостов.

 «Ну, что, - тут же осведомился голос внутри Кости, - теперь-то ты согласен меня слушать?».

 - Согласен, – быстро капитулировал юноша. – На все, только вытащи меня отсюда. Точнее согласен, но не на всё – душу точно не продам.

 «Договорились! – приободрился внутренний голос. – Тогда следуй моим инструкциям. Неукоснительно!».

 - Окей! Окей! – забеспокоился Хвостов, увидев, как под дверь кто-то просунул тоненький зонд, из которого с шипением стал выходить бесцветный, перехватывающий дыхание, газ.

 «Закрываем глаза и начинаем считать через два! – приказал внутренний голос. – Два, четыре, шесть!».

 - Восемь, десять, – подхватил Костя, с трудом заставив себя повиноваться голосу и сомкнуть веки, а не прислушиваться к действиям военных по ту сторону баррикад.

 «Нарисуй в своем воображении линию!», – продолжал давать указания голос.

 - Черную?

 «Любую!».

 - Нарисовал! Пурпурную!

 «Дели ее на две части!».

 - Зачем? – уперся вдруг Хвостов. – И откуда ты про всё это знаешь?

 «Инструкция по работе с поврежденным носителем маяка. Пункт второй. Отдел сорок восемь. Тебе это о чем-нибудь говорит?».

 - Нет. Но меня пугает формулировка «поврежденный»!

 «Если ты не прекратишь болтать, то ты «превратишься» в поврежденного!».

 - Кха! Кха! Кхе! – закашлялся Костя от газа, разъедающего глаза и обжигающего горло.- Хорошо, хорошо! Сделал!

 «Теперь раздвинь границы разделенной линии! Преврати ее в черный прямоугольник! Получилось?».

 - Да. Не совсем уверен, но…

 Голоса военных за дверью затихли и только пульсирующее потрескивание, пустого сейчас, эфира в рациях спецназовцев сигнализировало о том, что к штурму они готовы.

 - Всё! Кажется всё! – доложил Костя, как только смог отчетливо различать перед внутренним взором черный-пречерный квадрат, парящий в пустоте очищенного сознания.

 - Ну, тогда привет! – из тьмы только что созданного квадрата показалась сначала одна рука, которая ухватилась за его край. Подтянувшись, она вытянула вслед за собой голову и часть тела незнакомца – молодого человека лет тридцати.

 - Ты кто? – оторопел Хвостов от таких мощных галлюцинаций, переживать которые ему еще никогда не доводилось.

 - Я? Серафим. Не узнаешь?

 - А-а-а! – испугался Хвостов существа, созданного, как ему показалось силой своего больного воображения. Но ведь действительно, он уже где-то видел это лицо.