Лужок Черного Лебедя - Дэвид Митчелл

— Давай поменяемся, — предложил я Эвану. — Мой «Биг-трак» с дистанционным управлением на твой «MG». Он программируемый, до двадцати команд.

Эван притворился, что это очень соблазнительное предложение и что его терзают муки выбора.

— Боюсь, что одностороннее движение в Вустере я даже на «Биг-траке» не осилю, — его дыхание пахло мятным «Тик-таком», и еще я уловил слабый аромат «Олд спайс». — Извини.

В окно с моей стороны постучала Джулия — в глазах у нее прыгало шутливое «эй!». Я вдруг понял, что моя вредина-сестра — взрослая женщина. Губы накрашены темной помадой, на шее — ожерелье из голубоватого жемчуга, которое когда-то принадлежало нашей бабушке. Я покрутил ручку, и окно опустилось. Джулия уставилась на Эвана, потом на меня, потом опять на Эвана.

— Ты опоздал.

Эван прикрутил «Talking Heads».

— Я опоздал?!

Эта улыбка уже адресовалась не мне.

Может, папа и мама тоже когда-то были такие?

Наша столовая вроде как подпрыг-вздрогнула, словно взорвалась бесшумная бомба. По четвертому каналу радио назвали имя подбитого корабля, и мы с мамой и Джулией застыли. «Ковентри» стоял на якоре в обычном месте, к северу от острова Пеббл, вместе с эсминцем «Бродсуорд». Примерно в 14.00 два вражеских «Скайхока» вылетели из ниоткуда на малой высоте. «Ковентри» выпустил ракеты «Си-дарт», но промахнулся, и «Скайхоки» сбросили четыре тысячефунтовые бомбы практически в упор. Одна упала в море, но три вспороли корабль по левому борту. Все три взорвались глубоко внутри корабля, и система электроснабжения отказала. Пожарные команды корабля очень скоро перестали справляться с пожаром, и через несколько минут «Ковентри» уже сильно кренился влево. Наши вертолеты «Си-кинг» и «Уэссекс» вылетели из Сан-Карлоса, чтобы подобрать людей, плавающих в ледяной воде. Тех, кто не был ранен, поселили в палаточный лагерь. Серьезно раненных перевезли на госпитальные суда.

Диктор новостей стал рассказывать про что-то другое, но я не запомнил, про что.

— Девятнадцать из скольких человек? — произнесла мама сквозь пальцы, зажимающие рот.

Я знал — из-за того, что вел тетрадь с вырезками.

— Из трехсот примерно.

Джулия посчитала в уме.

— Значит, шансы больше девяноста из ста, что с Томом все в порядке.

Мама побледнела.

— Бедная его мать! Она, должно быть, места себе не находит.

— И бедная Дебби Кромби, — подумал я вслух.

— А при чем тут Дебби Кромби? — мама явно ничего не знала.

— Дебби — подружка Тома, — объяснила Джулия.

— Ох, — сказала мама. — Ох.

Может, для стран война и вправду аукцион, но для солдат она — лотерея.

Было уже восемь пятнадцать, а школьный автобус все не шел. Птичьи трели рассыпались очередями и морзянкой с дуба на общинном лугу. В окне на втором этаже «Черного лебедя» раздернулись занавески, и, кажется, мелькнул Айзек Пай в ромбе солнечного света, пронзив нас всех злобным взглядом. Ника Юэна пока не видно, но он всегда приходит последним, потому что ему надо идти пешком аж от Хейкс-лейн.

— Моя бабка пыталась позвонить миссис Юэн, но у нее было занято. Невпробой, — сказал Джон Тьюки.

— Полдеревни пыталось ей позвонить, вот никто и не мог пробиться, — объяснила Дон Мэдден.

— Да, — согласился я. — Линии оказались перегружены.

Но Дон Мэдден даже виду не подала, что я что-то сказал.

— Бум-бум-бубум, — распевал Подгузник, — бух-ба-ба-бум!

— Захлопни пасть, Подгузник, а то я ее тебе захлопну! — рявкнул Росс Уилкокс.

— Не приставай к нему, — заступилась Дон Мэдден. — Он-то не виноват, что у него мозги всмятку.

— Захлопни пасть, Подгузник, а то я ее тебе захлопну! — проскрипел Подгузник.

— Том в порядке, — сказал Грант Бэрч. — Если б нет, мы бы узнали.

— Ага, — согласился Филип Фелпс. — Если б нет, мы бы узнали.

— Тут что, эхо? — хрюкнул Росс Уилкокс. — Вам-то двоим откуда знать?

— Оттуда, что как только сами Юэны узнают — им сообщат из военной канцелярии, — они сразу позвонят моему предку, потому что он и папан Тома росли вместе. Вот откуда я знаю, — Грант Бэрч харкнул на землю.

— Ну конечно, Бэрч, — издевательски произнес Уилкокс.

— Да, конечно, — у Гранта Бэрча запястье до сих пор в гипсе, так что он мало что мог сделать с Уилкоксовым сарказмом. Но у Гранта Бэрча хорошая память.

— Эй! — воскликнул Гэвин Коули. — Смотрите!

Далеко за перекрестком показались Гилберт Свинъярд и Пит Редмарли.

— Должно быть, заходили на Хейкс-лейн, — догадался Кит Бродвас. — Вышли в самую рань. Чтобы зайти к Юэнам. И узнать про Тома.

Стало видно, что Гилберт Свинъярд и Пит Редмарли почти бегут.

Я мысленно опробовал фразу «Почему Ник не с ними?», но Висельник перехватил «Ник».

— А чего это Ник не с ними? — спросил Даррен Крум.

Птицы шарахнули с дуба без предупреждения — мы подскочили, но не засмеялись. Зрелище было невероятное. Бесчисленные сотни птиц обогнули общинный луг по орбите — сперва длинной, как эластичная резинка, второй раз — покороче, встав на крыло, и третий — и, словно повинуясь приказу, опять исчезли в кроне.

— Может, Никсон разрешил Нику не ходить сегодня в школу, — догадалась Дон Мэдден. — Ну, из-за всего.

Догадка была вполне правдоподобной, но к этому времени мы уже могли разглядеть выражения лиц Свинъярда и Редмарли.

— Ой, бля… — пробормотал Грант Бэрч.

Мистер Никсон прокашлялся.

— Без сомнения, вы все уже знаете, что Томас Юэн, выпускник нашей школы, только что был убит в ходе вооруженного конфликта на Фолклендских островах.

Он был прав, мы все знали. У Нормана Бейтса было включено «Радио Уайверн», и там упомянули Тома Юэна по имени.

— Томас был не самым прилежным из учеников, когда-либо осчастлививших своим присутствием стены этого заведения. Не был он и самым послушным. В моем кондуите отмечено четыре случая, когда я был вынужден применить к нему туфлю.[22] Но Томас не из тех… — мрачная пауза, — был не из тех, кто поминает старое, и я тоже. Когда начальник призывного отделения Королевского военно-морского флота запросил у меня характеристику на Томаса, я был рад рекомендовать этого задорного юношу всей душой и безоговорочно. Несколькими месяцами позже Томас ответил любезностью на любезность, пригласив меня и мою жену на свою выпускную церемонию в Портсмуте.

По залу пробежал шумок — мы были поражены, что на свете нашлась женщина, которая согласилась выйти замуж за мистера Никсона. Но директор одним взглядом восстановил тишину.

— Не припомню, когда еще я с таким удовольствием и с такой личной гордостью принимал приглашение на официальное мероприятие. Томасу явно пошла на пользу военная дисциплина. Он стал зрелым человеком, достойным представителем нашей школы, и делал честь военно-морскому флоту Ее Величества. Поэтому скорбь, которую я ощутил сегодня утром, узнав о его смерти…

Да неужели у Никсона дрогнул голос?

— …на борту корабля Ее Величества «Ковентри», столь же глубока, сколь и остра. Судя по подавленному настроению в учительской и в этом зале, мою скорбь разделяет вся школа.

Мистер Никсон снял очки и на миг превратился из коменданта фашистского концлагеря в обычного усталого человека, чьего-нибудь папу.

— По окончании этого собрания я направлю семье Томаса телеграмму с соболезнованиями от имени всей школы. Надеюсь, те из вас, кто близок к семье Юэнов, поддержат ее в этот трудный час. Жизнь бывает жестока, но мало какие из ее жестокостей сравнятся — возможно, и ни одна не сравнится — с потерей сына… или брата. Однако я также надеюсь, что вы не будете докучать Юэнам излишним вниманием, чтобы они могли справиться со скорбью.

Несколько третьеклассниц уже ревели. Мистер Никсон взглянул на них — но, похоже, он временно отключил свой луч смерти. Он ничего не говорил пять секунд… десять… пятнадцать. Слушатели заерзали. Двадцать секунд… двадцать пять… тридцать. Я заметил, что мисс Ронксвуд бросила на мисс Уайч вопросительный взгляд: «С ним все в порядке?» Мисс Уайч еле заметно пожала плечами.

Наконец мистер Никсон заговорил снова:

— Я надеюсь, что, размышляя о жертве, принесенной Томасом, вы задумаетесь также о последствиях насилия, как военного, так и эмоционального. Надеюсь, вы обратите внимание на то, кто является инициатором насилия, кто его осуществляет и кто вынужден за него расплачиваться. Войны не приходят просто так, из ниоткуда. Они зарождаются в течение длительного периода времени, и, поверьте, всегда существует груз вины, который ложится на всех, кто не смог предотвратить их кровавое пришествие. Я также надеюсь, вы поразмышляете о том, что в ваших жизнях поистине драгоценно, а что — просто… вздор… гордыня… накипь… напыщенные позы… эгоизм.