Безмолвное дитя - Сара Дензил

в туалет и вдруг обнаружила, что просто брожу по дому Барратов, вспоминая былые счастливые времена. Мы с Джози ходили в школу вместе, но она на несколько лет старше, и компании у нас были разные. А однажды Джози застала меня с Эйденом в местном кафе — ему было четыре года, он уронил на пол мороженое и расстроился, и пока я пыталась его урезонить, какая-то не слишком приятная старушка налетела на меня с требованиями «заткнуть своего отпрыска», тут-то Джози и пришла на помощь. Она поставила на место пожилую леди, быстро организовала Эйдену вторую порцию мороженого и плюхнулась на стул рядом со мной. С этого самого момента мы стали подругами. Она даже помогла мне устроиться на подработку в бухгалтерскую фирму на окраине Бишоптауна, в которой работала. Я не нуждалась в деньгах, но очень хотела иметь в жизни что-то помимо Эйдена, и эта работа дала мне новое ощущение цели. Я достигла высот на поприще материнства, но для полного удовлетворения жизнью отчаянно не хватало добиться чего-то в плане работы. Мне было необходимо освоиться и в этой сфере, чтобы отыскать свой собственный рецепт счастья. Быть матерью — это прекрасно, но работа приносила совсем иное ощущение наполненности.

Джози и Хью всегда встречали нас в своём доме с распростёртыми объятиями. Когда я вспоминаю теперь то время, мне кажется, что они испытывали тогда чувство отчаяния. Они тогда уже около года пытались завести ребёнка, и ничего не получалось. Их дом вдруг стал раздражать своей пустотой, и им хотелось наполнить его гостями. Я всегда считала, что Эйден был как напоминанием, так и отдушиной, поводом отвлечься от тягостных мыслей. Я брела по коридорам, вспоминая, как мы с Робом и Эйденом с трудом разместились в одной из свободных комнат: их было много, и мы могли не тесниться, но решили спать все вместе в одной кровати.

После исчезновения Эйдена Джози с Хью очень помогли мне: и еду привозили, и плечо подставляли, на котором можно было поплакать, а Хью даже нанял за свой счёт специальных людей, которые повторно облазили всю реку после того, как поисково-спасательная группа прекратила работу. Они были моими лучшими друзьями, единственными настоящими друзьями.

Я остановилась и уставилась на Уэтерингтон-Хаус — тот самый особняк, который стоял на вершине холма, возвышающегося над Дремучей Долиной. Городок Бишоптаун уютно устроился в долине меж трёх холмов, доходя непосредственно до подножия двух из них: того, на котором стоял дом Джози и Хью Барратов, и холма покрупнее, на котором и располагалось величественное поместье герцога Хардвикского. Пространство долины между домом Барратов и Уэтерингтон-Хаусом было частично оккупировано отростками дремучедолинского леса. Я глядела на этот пейзаж, и в груди заныла тупая боль. Кто знает, держали ли Эйдена прямо в лесу или он продирался сквозь чащу, убегая откуда-то из совсем другого места? Никто ведь не знал, как долго ему пришлось идти. Никто не знал, откуда он пришёл.

У меня запиликал телефон. Проведя пальцем по экрану, я увидела знакомый номер.

— Привет, как дела?

— Эти уроды меня сфоткали!

— Какие уроды, Роб?

— Грёбаные журналюги, кто ж ещё, мать их!

— Так, спокойно! Я у Джози. Дуй сюда, я тут прячусь от журналистов. Они у моего дома целый лагерь разбили.

— Ладно, еду.

Не прошло и десяти минут, как в дверях появился всклокоченный и раскрасневшийся Роб, от него валил пар. Он запустил пятерню во влажные волосы и поспешно проскользнул мимо меня в дом.

— Вот ведь, блин, скотина! Он ткнул мне эту штуковину прямо в морду, я чуть с катушек не слетел!

Джози уперлась лбом в дверь кухни:

— Я поставлю чайник, Роб.

Не слыша её слов, он прошёлся по всем углам прихожей.

— Где Эйден?

— В гостиной, смотрит «Книгу джунглей». Слушай, Роб, мне нужно тебе кое-что рассказать про сегодняшнее утро. — Я колебалась: говорить ему не хотелось вообще, а если уж рассказывать, то не в такой вот обстановке, но если не сказать сейчас, будет только хуже.

— Что-о? Эти ублюдки и до тебя добрались?! — Когда Роб был чем-то взволнован, он становился совсем диким, начинал суетиться и бегать с выпученными глазами, как наркоман в поиске дозы. Он расчёсывал себе руки и тёр глаза, будто был не в состоянии удерживать внутри всю свою энергию, в то же время чувствуя себя совершенно измотанным.

— Нет-нет, я о другом. Я про себя и Эйдена. Я сделала одну ужасную глупость.

Он прекратил мерить шагами коридор и подошёл ближе, протянул было ко мне руки, но потом их опустил.

— Ты о чём? Быть этого не может! Ты никогда не делаешь глупостей, Эм. Готов спорить, что позволить мерзким папарацци сфоткать свою рожу крупным планом гораздо глупее!

Я покачала головой и подалась назад:

— Да нет, тут похуже.

— Кто-нибудь хочет чашечку? — крикнула Джози, не давая мне выложить всю историю Робу.

— Иду! — громко сказала я. — Пойди присядь на минутку. Полегчает.

— Так ты скажешь, что случилось-то?!

Я закусила нижнюю губу и поскребла ногтями сухую кожу на руке. Тревоги последних дней наконец настигли меня в полной мере, вызывая физические изменения. Недостаток сна, постоянное беспокойство и куча дел, вдруг появившихся у меня на позднем сроке беременности, привели лишь к тому, что на коже возникло раздражение, под глазами — огромные круги. Я даже немного похудела.

— Давненько не виделись, Хартли. — Мы вошли в кухню, и Джози поставила на стойку кружку свежезаваренного чая. — Что я вижу, это седина? Да ещё и гусиные лапки?! — Она показала на его глаза.

Роб хлопнул Джози по руке, но не смог скрыть улыбку:

— Ага, а эти прекрасные усы замечаешь?

— Наглая ты задница! — Джози картинно закатила глаза, повернувшись ко мне.

Я одними губами произнесла «спасибо» за то, что она помогла успокоить его. В горле у меня было по-прежнему сухо, как в пустыне: я всё-таки жутко боялась рассказывать Робу о происшествии в лесу.

— Они ведь решат, что это моих рук дело. — Тот протяжно и тягостно вздохнул. — Они подумают, что это я издевался над собственным сыном. У них всегда все мысли в эту