Блатная верность - Кирилл Казанцев

Автограф Александра Сергеевича Пушкина был подлинным, в этом Бронислав Францевич не сомневался. Правда, имелся еще и дубликат автографа, хранившийся в музее в Питере, но это уже была искусная подделка, изготовленная Дуремаром. Такой листик пожелтевшей бумаги, будь выставлен он на аукционе, потянул бы под сотню тысяч долларов. Но кто ж его выставит? Во-первых, по документам – оригинал в музейном хранилище. Во-вторых, старик Гнобин ни за что бы не стал с ним расставаться. Зачем ему деньги – они у него и так в избытке. А вот музейные раритеты – его слабость. Вон их сколько припрятано в ящиках да контейнерах. Такое богатство в денежном эквиваленте даже и не оценишь.

О том, что случится с его тайной коллекцией в будущем, Бронислав Францевич старался не думать. Прямых наследников он не имел. А дальние родственники растащили б музейное собрание на части. Возможно, после смерти Гнобина никто и не узнает о его коллекции, ведь тяжелая металлическая дверь, ведущая в бункер, надежно маскировалась в подвале дома.

Бронислав Францевич разглядывал знаменитый пушкинский автограф через увеличительное стекло, любовался черными буквами.

– Гусиным пером написано! – почмокал он губами. – Разве металлическим так напишешь, не говоря уже о шариковой ручке? Вот поэтому и нет сейчас достойных стихов. Хорошие есть, а вот достойных – нет и не предвидится. Писать стихи надо хорошо очиненным гусиным пером и непременно при свече…

Свеча, наверное, была помянута в нехорошее – внеурочное – время. Внезапно свет в бункере погас. Все помещение погрузилось в непроницаемую темноту, такую густую, что ее можно было при желании потрогать руками. Такой же непроницаемой была и тишина, в ней легко стали различимы удары сердца Бронислава Францевича.

– Что за черт? – выругался Гнобин.

Но упоминание черта не помогло, свет так и не зажегся. Коллекционер бережно, на ощупь положил бесценный пушкинский автограф на стол, щелкнул зажигалкой. Блеклый свет огонька лишь немного рассеял тьму. Держась за стену, Гнобин выбрался из хранилища, надежно закрыл за собой толстую стальную дверь. Щелкнули замки, заскрипела фанерой надвигаемая на вход маскировка.

Зажигалка в пальцах раскалилась. Бронислав Францевич выругался и погасил ее, подождал, пока остынет, и вновь зажег. Он тяжело поднялся по крутой бетонной лестнице и вышел во двор особняка. Электричества не было и в самом доме. Не зажигалось и дворовое освещение.

– Всем Сочи хорош, вот только электричество слишком часто вырубают, – пробурчал старый коллекционер, открыл калитку в массивных железных воротах и выглянул на улицу. Возле магазина напротив щуплая женщина стучала кулачком по банкомату с погасшим экраном.

– Сволочь, сволочь, карточку отдай!

Мужчина, стоявший за ней, заглядывал на банкомат через ее плечо.

– Конкретно сдох, – поставил он диагноз.

– Что же теперь делать?

– Идите домой. Вашу карточку потом в банк отдадут.

– А если сейчас электричество дадут и мои деньги выползут? Я же слышала, он уже купюрами шуршал.

– Тогда ждите у банкомата, – последовал совет.

– А сколько ждать?

Женщина и мужчина принялись звонить в службу сервиса. Судя по репликам, стало понятно, что и работник по обслуживанию банкоматов не может сказать точно, выползут деньги или нет, если купюры уже шуршали внутри.

Щуплая устроилась ждать у банкомата, подозрительно поглядывая на двух бомжей, которые минутой раньше прислушивались к ее телефонному разговору и теперь с надеждой смотрели, когда же у женщины не выдержат нервы и она уйдет – а вдруг деньги и в самом деле выползут.

Гнобин уже хотел уйти во двор, когда увидел электромонтера в спецовке и матерчатом, с частой шнуровкой шлеме сварщика на голове, его сопровождала колоритная пара. Парализованный десантник в инвалидном кресле, которого катила перед собой молоденькая, обильно накрашенная девушка в короткой юбке. Если бы Бронислав Францевич раньше видел эту троицу, то, присмотревшись, смог бы все же опознать в монтере Хруща, в парализованном десантнике Войнича, а в накрашенной девушке Машу. Но видеть их раньше ему не доводилось, а потому маскарад удался на славу.

Хрущ приставил к столбу лестницу, бросил десантнику:

– Ты уж, братан, извини, что не дали посидеть, выпить по-человечески. Работа у меня такая, – и стал взбираться к разводному щитку.

– Да что ж я, не понимаю? – с готовностью отозвался Войнич. – Служба, она и на гражданке – служба. Живой, мертвый, а дело свое делай.

– Ты бы, братишка, берет свой снял, жара такая, что и солнечный удар получить недолго, – посоветовала своему подопечному Маша.

– Настоящий десантник берет никогда не снимает, – заявил Михаил и, достав бутылку водки, отхлебнул прямо из горлышка.

Гнобин хоть и не слышал слов с такого расстояния, но зато отлично умел читать по губам.

– Электричество скоро подключите?! – крикнул он Хрущу.

Тот вскинул голову:

– А хрен его знает. Коротит где-то.

Словно в подтверждение его слов, из разводной коробки вырвался сноп искр.

– Твою мать, – ожидаемо матюгнулся Хрущ. – Я же говорю, коротит.

– Хоть примерно, – выпытывал Гнобин. – Через час, два? Завтра?

– Какое тут завтра, батя? – фамильярно отозвался Станислав. – Ты сам подумай. На этом щитке десять домов и два магазина висят. У них, если не подключу, мороженое в холодильниках растает и мясо протухнет. Мне потом из своей зарплаты платить или тебе? Сейчас пробьем. Быть того не может.

– Батя, ты человеку работать не мешай. Умный, что ли, очень? – обратился к коллекционеру сидевший в инвалидном кресле Михаил.

– Вы его извините, – мягко произнесла Маша. – Он, во-первых, контуженый, а во-вторых, перебрал немного. На солнце его быстро развозит.

– Это я контуженый? – возмутился Войнич.

– А то кто же еще?

– Ну, я. Так это ж я чреслами за Отечество пострадал.

Хрущ тем временем тыкал щупами электротестера в коробку. Вновь посыпались искры и мат.

– …я же говорил, коротит.

– Где коротит? Нашли? – спросил Гнобин.

– Похоже, что в твоем доме коротит, батя, – Хрущ стал спускаться с лестницы. – Идти смотреть надо.

– Это обязательно? – поинтересовался хозяин особняка. – Может, и не у меня.

– Прибор врать не будет, – Хрущ самоуверенно ткнул пальцем в тестер.

– Чего это вдруг коротить стало? – допытывался Бронислав Францевич. – Столько лет все в порядке было.

– Все всегда в первый раз случается, – отвечал без запинки Станислав. – Возможно, залило твою проводку. Или еще какая хрень приключилась. Причин может быть масса. Не посмотришь – не исправишь.

Гнобин, взятый в оборот, уже впускал Хруща на территорию своего особняка. Маша настырно вкатила Войнича следом, пояснив:

– Пусть в теньке посидит. От вас не убудет. А то, если его вконец развезет, он буйным становится.

На это коллекционер не нашелся что возразить.

– Где у вас щиток? – осмотрелся Хрущ.

– В доме, – отозвался Гнобин. – Вы тут своего подопечного поставьте, – обратился он к Маше, выбрав место, которое просматривалось из коридора.

Девушка послушно закатила коляску под козырек. Войнич присмирел, свесил голову на грудь, а потому опасений хозяину не внушал. Бронислав Францевич и Хрущ зашли в холл.

– Вот тут и щиток, и счетчик, – показывал хозяин, а сам оглядывался, видел он только Машу да тень коляски, стоящей у самой стены.

– Вот и посмотрим. – Хрущ неторопливо разложил инструменты, открыл дверцу щитка, пощелкал предохранителями.

– С ними проблем быть не должно. Лучшие мне ставили, французские.

– Ага, французские, – передразнил Хрущ. – Китайцы тебе все что угодно написать могут. Надо, поставят и «мадэ ин на Марсе». Запомни, батя, вся эта хрень в Чине делается. Соберутся всей деревней в сарае и на бамбуковых табуретках отвертками скручивают из готовых деталей. Ну, в лучшем случае, в Гонконге соберут из китайских комплектующих. Но, кажется, это не твой случай, – и он принялся с умным видом тыкать щупами тестера в щиток.

Войнич прекрасно слышал разговор Гнобина и Хруща, хоть те и стояли далеко от него. В кармане у Станислава лежал включенный мобильник, а в ухе у Михаила торчал наушник. «Парализованный» уже давно покинул инвалидное кресло и спустился в подвал. Войнич стоял и осматривался. По информации Станислава, бункер-хранилище находился именно здесь, но, похоже, что Дуремар чего-то напутал. С первого взгляда было видно, что подвал занимает все пространство под домом. Никаких дверей, кроме выхода на улицу, в нем не имелось. В углу стояла старая стиральная машина, неподалеку от нее верстак с инструментами. Вдоль одной из стен шел стеллаж, сколоченный из фанеры и досок, на нем сиротливо поблескивали несколько банок с овощными закрутками и высилась картонная коробка из-под блоков сигарет.

В наушнике продолжал витийствовать Хрущ, убеждая хозяина особняка, что протекшая через кровлю вода и коротнула проводку. Долго так продолжаться не могло. Присматривающиеся к объекту грабители рисковали, что кто-нибудь из жителей позвонит в аварийную службу и приедут настоящие электрики. Вот тогда их и разоблачат.