Заклятый друг (СИ) - Джойс Нэн

А потом моё грязное солнце забирает тьма.

Я открываю глаза и понимаю, что вырубилось электричество.

В таком дорогом отеле это не может быть надолго. Они сейчас же всё починят.

Укрываюсь одеялом с головой, чтобы не видеть молнию.

Ткань на моём лице пропитывается мокрым холодом. Не могу остановить слёзы.

Сердце делается тяжёлым. Отрывается пустотелой пластиковой бусиной от всей системы органов. И как в гигантской вентиляционной шахте его потоками сносит в пустоту. И начинает бить о плотную кровь, которая стынет в клетке скелета.

Я иду по мокрому канату над бурлящей током пропастью.

Мне никогда не добраться до берега.

Я больше не могу выносить этого. И сама сшагиваю в сторону.

Падаю в тонкую сеть страховки. Она с треском плюёт меня в небо.

Она теперь разорвана.

Импульс от столкновения переворачивает животом вниз. И я вижу дыру, сквозь которую сейчас промахнусь мимо жизни.

Я вскакиваю с кровати, спотыкаюсь о подушки, выпутываюсь из одеяла и врезаюсь в стену. Я ищу мою спасительную дверь на ощупь. И проталкиваю её к нему вместе со своим телом.

— Макс!

41. Даша

Не сразу нахожу его в комнате.

Вспышки за моей спиной такие яркие, но слишком короткие.

Мой взгляд лихорадочно мечется по углам. От пустого дивана к треугольникам бра над витиеватым трюмо, по верхушке глобуса-бара на голый пол.

Макс у самой дальней стены.

Он как будто знал, что я приду. Просто сидит в кресле. В его руках нет телефона. Перед ним ничего кроме меня. На его лице ничего, кроме ожидания.

— Ты оказалась права, диван отвратный.

— Думаешь, в кресле будет удобнее? — как же предательски дрожит мой голос.

— Вполне. Я даже успел немного подремать.

Включается свет. Он бросает жирную полосу в эту комнату из моей. И делит собой Арского напополам.

Я очень давно не видела его сонным. И меня трогает эта расслабленность, которая граничит с уязвимостью. Его голое плечо и распластанная на подлокотнике кисть отсвечивают холодным белым. А в густом ворсе жемчужного ковра тонут длинные босые пальцы.

— Хочешь, спустимся вниз? — он встаёт.

Выходит на свет, и теперь весь передо мной.

Так тревожно на меня смотрит, как будто хочет защитить. Имеет возможность помочь.

Разве это может быть один и тот же человек? Макс сейчас и зверь тем вечером.

За спиной снова грохот. Меня будто пяткой толкнули в поясницу.

Разве это может быть один и тот же человек? Дрожащая тварь сейчас и Дашадотого вечера?

И опять грохот.

Захлёбываюсь всхлипом.

Зажмуриваюсь и закрываю уши ладонями.

Ударили, и я вся пошла трещинами. Но никак не рассыплюсь.

Когда же я рассыплюсь? Когда же всё это наконец прекратится?

Паническая атака хлыстом в спину.

А передо мной человек, которого я так любила.

Он там стоит полуголый.

А в моей грудной клетке мешаются отвращение, позорное воспоминание об унижении, беспомощности, ненависти к себе за моё безволие, страх.

…и внизу живота щекочет. От притяжения.

Я чувствую его ладони на своих руках.

Он дует в мой голый лоб.

Чёлка отросла, и теперь просто едва ощутимо шевельнулись длинные пряди у лица.

Я прижимаюсь щекой к его грудной клетке, прохладной, как атлас. Он заключает меня в объятия. По-другому это не назовёшь. Они крепкие, из них не выбраться; только бывает, что человеку в тюрьме безопаснее, чем снаружи.

Внутренняя сторона его рук горячая, мои плечи от них из ледяных превращаются в тёплые за несколько секунд.

Слушаю его сердце и мне становится спокойно. Эти удары будто отсчитывают последние секунды моих мучений. Сейчас всё, наконец, закончится.

— Поговори со мной о нём, — шепчет. — Расскажи мне, ты слишком долго один на один с этим.

— Наши с тобой тайны очень быстро становятся достоянием кого-то ещё.

— Он этим угрожал? Что выложит видео в сеть?

Как рукой сняло.

Становится так легко от того, что он знает.

Человек, которому я так доверяла, и который страшнее всех предал моё доверие.

Но возможность поделиться именно с ним вызывает нездоровое чувство облегчения.

Похоже на корочку от болячки, которая стягивала кожу и чесалась, и ты отдираешь эту корочку, хотя и знаешь, что так делать нельзя. Но не думаешь о возможных шрамах, инфекциях, которые можно занести, о том, что снова стянет. Тебе сейчас хорошо.

— Угрожал, что отправит родителям. Им ведь уже не впервой смотреть, как их дочь… Вера. Когда моя сестра во второй раз сбежала из реабилитационного центра, её несколько месяцев не могли найти. А затем на телефон моей мамы пришло видео. Ей прислала знакомая. К тому времени уже полгорода это посмотрели. Как мою сестру пускают по кругу.

Макс молчит. Не шевельнул пальцами, не обнял крепче. Но его ладони становятся горячее.

А что бы он мог сказать на моё постыдное признание?

— Я не хотела, чтобы они снова через это прошли.

— Когда он появился?

— В тот день, когда я вас с Катей у Колиного офиса встретила. Прислал видео. Я так… Натурально остолбенела, Макс. Я его включила, и не могла остановить. Меня как будто парализовало, даже моргнуть не получалось. А потом он позвонил. Видео прервалось, и я смогла двигаться. Ответила на звонок. Голос был изменён фильтрами. Будто он из колодца какого-то разговаривает, глубокого-глубокого. Сначала он сказал, что хочет подружиться со мной. И если я не буду делать то, что он велит, видео попадёт ко всем, кого я знаю. И я делала.

— Что он просил?

— Я должна была смотреть то, что он мне отправляет. Он ещё чередовал, знаешь, нормальное с пиздецом каким-то. Жёсткое порно. Романтическая эротика. Пытки. Особенно много было из тюрьмы. Я даже не знаю, может это реальные съёмки были. А потом какая-нибудь глупая мелодрама. Я должна была всё смотреть, а потом пересказывать. Затем он сказал, что нужны деньги. И я должна попросить их именно у тебя.

— Как он отреагировал на условия? Что деньги будут не сразу?

— Спокойно. Мне даже показалось, что он обрадовался. Сказал, что так даже интереснее. Понаблюдать, какого мне будет после всего стать твоей женой.

— Я должен спросить…про отца Вани. Он может иметь какое-то отношение…

— Нет.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Поверь, он даже не знает, что у него есть сын, — мне хочется отстраниться, Макс не отпускает.

— Извини, что должен был задать тебе этот вопрос, — он ждёт пока моё желание отодвинуться иссякнет. Спрашивает: — Кого ты подозревала?

— Никого. Я не представляю, кто может так ненавидеть меня. Разве что Серёжа. Но если бы он посмотрел видео, он бы понял, что я не виновата, правда?

— Правда.

— К тому же я думала, что он погиб.

— Вирский тебя обманул. Ему не друзья помогли скрыться. Женщина.

— У него была другая?

— Нет. Он ничего не продумывал заранее. Может, и правда утопиться хотел. Его подобрала женщина на противоположном берегу. Он там сидел и плакал.

— Серёжа переплыл, — я почему-то улыбаюсь. — Я же говорила Айдару, что он смог бы переплыть.

— Твой журналист тебя спрашивал о нём?

— Да, много. Но это имело отношение к нашей статье… А может и не всегда. Что-то не так с Айдаром?

— Его мама и есть та женщина, которая помогала Серёже всё это время. Она его пожалела, они уехали из того города, где его активно искали. Адашев узнал, что у его матери живёт мужчина, и начал выяснять, откуда взялся этот человек. Вышел на тебя.

— Значит, он просто использовал меня?

— Прочитать его мысли я не могу. Но уверен, что одно другому не мешало. С тобой интересно общаться, и ты очень красивая девушка. Ты явно нравишься ему.

— Айдар совсем не похож на того, кто может творить все эти вещи. Серёжа говорил, когда приходил в наш дом, что в Перу ему прислали фото, где ты и я. Уверена, что это была вырезка из того видео. А значит, это видео попало к шантажисту ещё до встречи Серёжи с матерью Айдара. Замысел шантажиста наверняка и был в том, чтобы мы с Серёжей расстались. Чтобы я осталась одна и вернулась сюда.