Наследница по кривой - Тьерни Макклеллан

Мне вдруг показалось, что сейчас последует книксен.

Пока ее лицо расплывалось в широкой зубастой улыбке, Арлин, очевидно, вспомнила о недавней утрате в семье Кроссов и сообразила, что веселье, вероятно, не совсем уместно. Она попыталась загасить улыбку, в результате ее лицо исказила странная гримаса.

— Я… я та-ак сожалею о вашем отце, — поспешила добавить Арлин. — Та-ак сожалею.

Джарвис оторопело глянул на перекошенную физиономию супруги и, отбросив со лба невидимые волосы, прогудел:

— Что же мы стоим на пороге! Проходите, проходите, вот сюда! — И он пустил в ход свою фирменную суперсердечную интонацию «я-ваш-лучший-друг». Уверена, именно этот тон заставлял старушек улыбаться, детишек — проситься к нему на руки, а клиентов — ставить свою подпись в графе "Покупатель".

Нас провели по длинному холлу в парадную гостиную на втором этаже. У Андорферов была еще одна гостиная, на первом этаже, но та, куда мы попали, выглядела более импозантно. Комнату украшал огромный, от пола до потолка, камин, выложенный речной галькой. Его никогда не топили. Как уверяла Арлин, "огонь непременно закоптит это чудо".

С такой логикой не поспоришь.

— Хотите чего-нибудь выпить? Чай? Кофе? — вопросила Арлин, как только мы с Матиасом опустились на широченный бирюзовый диван. Смотрела она исключительно на Матиаса, но на этот раз я решила, что натерпелась достаточно.

— У вас есть кока-кола? Я бы выпила стаканчик.

Арлин с легким раздражением покосилась на меня, но, когда Матиас заявил, что и он тоже не откажется от колы, хозяйка внезапно подобрела.

— Конечно, у нас есть кола! Сейчас принесу! Буду только рада! — Она повернулась к двери но, прежде чем уйти, добавила, оглянувшись на Матиаса с лукавой улыбкой: — Не скучайте тут без меня! — И на всех парах рванула из комнаты, словно намеревалась поставить мировой рекорд в беге на короткие дистанции.

Как только Арлин исчезла, Матиас, снова не тратя времени на пустые разговоры, обратился к Джарвису:

— Мы только что были в конторе Эдисона Гласснера и…

Но тут вмешалась я, не позволив Матиасу продемонстрировать свое непревзойденное умение приводить людей в ярость. В конце концов, это был мой босс. Разумеется, мой заработок не зависит от Джарвиса, но я как-никак тружусь под крышей его агентства. И, если не возникнет непредвиденных обстоятельств, собираюсь трудиться и впредь.

Возможно, "Кв. футы Андорфера" не идеальное место работы, однако лучше многих. Джарвис не заставляет таскаться по домам с предложениями купить-продать, не напяливает на меня идиотскую униформу и не обязывает распространять по городу цветочные горшки с названием фирмы. Все это, по моему убеждению, ставит Джарвиса выше многих других брокеров на рынке недвижимости.

Правда, лишь в том случае, если среди вышеупомянутых непредвиденных обстоятельств не окажется убийства.

Но виновность Джарвиса еще надо доказать, а пока я намеревалась провести щекотливую беседу так, чтобы не превратить босса в своего врага на веки вечные.

— Джарвис, — перебила я моего спутника, — Матиас попросил меня съездить с ним к Эдисону Гласснеру, чтобы просмотреть бумаги его отца по операциям с недвижимостью. Просто для того, чтобы разобраться в деталях…

До сих пор босс взирал на меня просто недружелюбно, — он еще долго не простит мне разбитого окошка! — но стоило упомянуть о недвижимости, как к враждебности Джарвиса добавилась еще и настороженность.

— И вот, — торопливо продолжила я, — когда я просматривала бумаги о продаже доходного дома Кросса… Помнишь, та сделка, которую ты вел?.. — Я сделала паузу и вопросительно взглянула на Джарвиса.

Глаза я старалась держать широко распахнутыми, а с лица стерла всякое выражение. Я всегда строю такую мину, когда меня останавливают за превышение скорости.

Невинные глазки.

И простодушная тупость.

Стыдно признаться, но я нередко использую этот трюк. И меня еще ни разу не оштрафовали.

Джарвис, как и полицейские до него, тоже попался на мою удочку. Похоже, он и впрямь поверил, будто я спрашиваю исключительно из любопытства. Никакого подвоха.

— Верно, я вел сделку, — подтвердил он, коротко кивнув.

— Знаешь, я заметила странную вещь. За сделку не взяли комиссионных. — Я покачала головой, делая вид, что в жизни не сталкивалась со столь неразрешимой загадкой. — И Матиасу захотелось выяснить почему. Но откуда мне знать? — Я пожала плечами и улыбнулась Джарвису. Надеюсь, обезоруживающе. — Вот мы и решили обратиться к тебе. Не сомневаюсь, ты с удовольствием все объяснишь.

Кажется, я немного пережала, разыгрывая любопытную дурочку. Матиас смотрел на меня с плохо скрываемым нетерпением, но чего ему вовсе не удалось скрыть, так это своего изумления.

Наверное, я изрядно преувеличила удовольствие, с которым Джарвис должен был "все объяснить". В глазах босса вновь мелькнул странный огонек, как тогда, во время нашей беседы в агентстве. Он часто-часто заморгал, потом смахнул невидимые волосы со лба, откашлялся и, наконец, одарил нас с Матиасом великодушной улыбкой.

Помню, Джарвис точно так же улыбался, когда втолковывал клиенту, отчего "тихие соседи", упомянутые в телефонном разговоре, в реальности обернулись кладбищенскими надгробиями.

— Знаете, я сам решил отказаться от комиссионных, — сообщил Джарвис. — Потому что, видите ли, произошло маленькое недоразумение.

Недоразумение, продолжал Джарвис, не переставая улыбаться Матиасу своей кладбищенской улыбкой, заключалось в том, что Эфраим Кросс пригрозил подать на него в суд, если Джарвис не откажется от гонорара.

Поправьте меня, если я ошибаюсь, но такого рода недоразумение трудно назвать маленьким.

— Видите ли, — Джарвис развел руками: жест, под стать улыбке, был также исполнен великодушия, — доходный дом вашего отца находился в старом Луисвиле, и я написал в объявлении, что возможны регистрация в Историческом фонде и низкий закладной процент, что — я в этом уверен и по сей день — мне лично подтвердил ваш отец… — Джарвис пожал плечами, кладбищенская улыбка стала еще шире. — Однако, когда объявление напечатали, Эфраим позвонил мне и сказал, что историческая ценность здания лишь предполагается, но не является фактом. И что я мог бы сам все проверить, прежде чем давать объявление.

Я уставилась на Джарвиса. Так речь идет о ложном объявлении, за которое обоих, и Эфраима Кросса и Джарвиса, могли привлечь к суду будущие покупатели?! Вот это да… Кроме того, мне было совершенно ясно, что опытный Джарвис — а он проработал в риэлторском бизнесе более двадцати пяти лет — никогда бы не напечатал ничего подобного, если бы клиент не утверждал, что превращение здания в исторический памятник — дело верное.

Выходит, моего босса просто-напросто подставили.

Скорее всего, Эфраим Кросс намеренно запудрил мозги Джарвису, чтобы сделать его позицию уязвимой. А затем у Джарвиса уже не было иного выхода, кроме как работать на Кросса бесплатно. Потому что мой босс ни в коем случае не мог допустить, чтобы известнейший и влиятельнейший Эфраим Кросс подал на него в суд. Если газетную заметку о поврежденной двери Джарвис счел вредной для бизнеса, то как же он должен был бояться шумихи, которую поднимет пресса, когда Кросс подаст иск?

Джарвис продолжал улыбаться, но улыбка его не достигала глаз. В них все еще мелькал тот странный огонек.

— Мы просто не поняли друг друга, — закончил мой босс.

Непонимание, которое обошлось ему в двадцать одну тысячу долларов.

Папка о продаже дома Кросса и должна быть пуста. Теперь я не сомневалась, что Джарвис лично выбросил итоговый договор. Чтобы избавиться от болезненных напоминаний.

А также чтобы никто ни о чем не узнал.

История о том, как самолюбию Джарвиса был нанесен чувствительный удар, когда Кросс обвел его вокруг пальца, словно младенца, должна быть похоронена.

Может ли оскорбленное самолюбие стать мотивом для убийства?

— Я был только рад отказаться от комиссионных. Добрые отношения и душевный покой дороже.

Так я ему и поверила. Нет уж, скорее Джарвис убедит меня купить железнодорожный мост в центре Луисвиля, чем в том, что он добровольно отказался от комиссионных!

Матиас, похоже, тоже не был заинтересован в покупке моста. Вернулась Арлин с двумя стаканами колы. Матиас взял свой стакан и осведомился — с учтивостью локомотива, несущегося на всех парах:

— Где вы оба были в среду вечером?

Хорошо, что Матиас уже взял свою колу. Арлин невольно вздрогнула, и напиток из стакана, который она протягивала мне, пролился точнехонько на мою юбку.

Я наблюдала, как мокрое пятно расплывается по черному льну. Слава богу, что юбка темная. Когда пятно высохнет, его не будет заметно. Почти.

Очевидно, Арлин пришла к такому же выводу, потому что даже не потрудилась извиниться. Или предложить почистить юбку. Она вообще ничего не сказала.