Полетим… и мы – полетели… - Кирилл Борисович Килунин

Вы можете спорить… Не зря ей поклонились громовержец Тор, богиня красоты Фрейя, верховные боги-демиурги народов Сибири Нумиторума, Кылчина, и Земная Матерь – Нертус.

Но для Стефана – крестителя Прокудливая береза была лишь языческим фетишем, пристанищем бесов. И уже когда год спустя, построил он с помощью своих иноков и уверовавших зырян на нашей земле свою церкву и стали ходить в нее бывшие безбожники, Стефан лишь кручинился все больше, вместо великой радости и чувства удовлетворения от свершившейся мечты и великого служения Христу. Ибо даже те, кто крестился, по-прежнему ходили кланяться Прокудливой березе, вешая на ветки ее богатые дары. А о не носивших креста и говорить нечего. Великая береза для них подлинной богиней была: девушки выпрашивали возле нее жениха, женщины – детей, колдуны – о погоде справлялись… и просили защиты и благодати для всего рода. И не спал ночами Стефан, все ворочался и однажды ночью услышал голос: "Мужайся, Стефан, испепели кумирницу, искорени Прокудливую березу. Я, Господь Твой, буду тебе Помощником".

И взялся тогда Стефан за топор, и пошел, укрепленный откровением Божиим, к почитаемой березе – столь великой, что трижды трем могучим воинам не обнять. Ударил Стефан, размахнувшись в самое основание исполинского дерева. И вдруг услышал стон и плач. Но Стефан лишь заткнул свои уши сосновой смолой, до самого вечера трудился он, и наконец, крепко воткнув топор в недорубленный ствол, отправился в келью. Утром другого дня Стефан надеялся завершить дело. Но, подойдя к березе, лишь подивился увиденному. Топор его валялся на земле, а береза, каким-то неведомым образом избавилась от вчерашних ран. Лишь на третий день, читая молитвы и прося помощи у своего бога Стефан сумел повалить белое дерево. Загрохотала тогда земля, волна поднялась в реке – Вымь, это Прокудливая береза рухнула на землю, похоронив старых богов.

А когда настала тишина, Стефан сложил огромный костер.

Долго плясало на горе высокое пламя. Теплый пепел березы развеял ветер и смыл внезапно хлынувший дождь, – так заканчиваю я свой рассказ о Стефане Великопермском и Прокудливой березе. – Только вот про живую воду в истории о Стефане ничего нет…

*

– Ты любишь шляться по ночам, – вопрошает Ведающая мать, обращаясь к коту. – Может, видал, чудного старика, что сажает деревья…?

– Может и видал…, – отвечает задумчиво кот.

– А какие деревья он садит? – спрашиваю я.

– По-моему елки…

– Ну, если это не Дед Мороз, то точно наш святой – грешник, погубитель священной ели.

– А что и такой был когда-то? – удивляется Дана.

– Был, – подтверждаем мы с бабкой в один голос. – И звался он Трифон Вятский, жил он почти две сотни лет спустя после упокоившегося Стефана.

Расскажи бабушка, – просит кот.

– Вы слышали о Гляденовской горе? – спрашивает бабка.

Дана мотает головой, а кот с умным видом чешет задней левой лапой за правым ухом видимо указывая этим жестом, на то, что и он ничего не знает о какой то там вашей горе.

Я молчу.

– Гляденовская гора…, – вещает Ведающая мать, стоит на левом берегу небольшой реки, что течет по этим землям. Свое прозвание она получила от слова «глядеть». И не только потому, что с ее вершины виден весь окоем: селения, бескрайние дремучие леса, а с северо-запада видна река Кама и ее долина, бывшая когда-то обширным руслом, тогда воды Рангхи бороздили корабли о тридцати трех парусах, и исстари стояли на той горе дозорные вышки и малая крепостница. Просто, еще старые боги, велели глядеть на эту гору, каждому из здесь живущих, ибо исстари она священна и много связано с ней из того, что было здесь и еще будет…

С виду это совсем невеликая горка, поросшая лесом, ничем особенным не примечательна. От других холмов в окрестностях ее отличает найденные здесь сокровенные вещи, а также святой источник.

– Святой источник…, – шепчет Ро Дана. А может…?

Да, – подтверждаю я. – Может.

– Что ты знаешь об этом месте: – спрашивает меня Ведающая мать.

В одна тыща восемьсот девяносто шестом году одним археологом из бывших выкрестов здесь было найдено древнее святилище возрастом более 2-4 тысяч лет – жертвенное место, окруженное тремя валами, прокаленными глиняными площадками с канавками для стока крови, и жертвенниками выложенными из черепов пещерных медведей и лосей, а также более 25 тысяч стеклянных и каменных бус, бронзовых и железных наконечников стрел и копий, фигурки животных и людей. По легенде именно на этой горе росла огромная ель – священное дерево, которому поклонялись уральские манси, преодолевая большие расстояния, чтобы попасть в эти святые для них земли. Приезжал сюда и остяцкий князь Амбал, и вогульский Бебяк. В 16 веке сюда пришел креститель Трифон Вятский. А дело было так… Трифон был – смел, горяч и чрезмерно истов в своем служении. Поэтому часто его проповедь просто пугала непокорных язычников, а люди нечистые и корыстные пользовались детской непосредственностью и вспыльчивостью Трифона. Так некий Федор Сухоятин, промышлявший торговым делом с остяками и имевший на них большую обиду, за то, что не дали вести ему нечестный торг, рассказал Трифону о Великой священной ели, которой поклонялись местные жители, в том числе и русские. Говорил лукавый Сухоятин, что якобы да кабы дерево это страшное, все кто ему попытался причинить вред умирают страшно, мучинчески. И уговорил худой человек Трифона срубить и сжечь поганое дерево, для этого подарил крестителю особую стальную секиру.

Не смотря на свою горячность, Трифон подошел к этому делу с умом, для начала просто поселился в выкопанной им же в склоне Гляденовской горы пещере. А как незваного гостя оставили в покое, с фанатичным рвением поспешил исполнить глаголемое им как святое – темное дело. Трифон срубил и сжег священную ель. Меж тем, по преданию дерево было настолько мощным, что на его пне могли развернуться сани.

Только заступничество строгановских приказчиков, которым остяки пожаловались на самоуправство монаха, спасло его от справедливой расправы.

А пол столетия спустя, в память о «подвиге» Трифона православные назвали бьющий на склоне Гляденовской горы родник – святым источником Трифона Вятского.

– А может там быть живая вода? – спрашивает Дана.

– Может…, киваем мы на пару с бабкой.

– Но спустя более трех сотен лет там могло ничего не остаться, – задумчиво замечает кот.

– Вовсе не так, – возмущаюсь я. В 19 веке над источником построили деревянную часовню с купелью, рядом поставили православный крест.

И сейчас к тому святому источнику и остаткам пещеры Трифона ведет крутой спуск, преодолеть который можно по старинным сколоченным из топляков деревянным ступеням.

– А разве елка, даже такая большая может быть священной, чем так ценна она для этого вашего мироздания? – не унимается кот – баюн.

– Вечнозеленые – вечноживущие…, – словно впадая в транс, вещает Ведающая мать. И греки, и кельты, и ханты,