Полетим… и мы – полетели… - Кирилл Борисович Килунин

будто на смазанных маслом шарнирах, возможно, все именно так. Под плитой небольшая ниша, в ней нечто вытянутое сферическое завернуто в шелковый шарф с алыми маками, я разворачиваю шарф, в нем окаменевшее яйцо чуть больше гусиного, искусно украшенное золотой филигранью и мелкими изумрудами.

Через час прогулки быстрым шагом по замершему в ночи городу мы оказываемся в Костырево, а затем и в избе Ведающей матери.

– С Таей все будет в порядке, – спрашиваю я, только переступив порог ее дома.

– Да, – отвечает бабка. – Кто тронет правнучку – умрет…

И я верю.

Мы только присаживаемся выпить заваренного Ведающей чая с травами, как слышим стук в дверь – незваные гости….

– Я открою сама, – бабка вынимает из-за печи нечто похожее на стальную клюку, которую обвивают черненые змеи.

На пороге, не желая переступать разделяющее их естественное препятствие, стоит некто высокий в белых одеждах с золотым нимбом над головой, когда он склоняется в приветственном поклоне, я вижу торчащие из-за его спины два белых крыла.

– Он из твоих? – спрашиваю я вдруг нахмурившуюся Дану.

– Нет, разве ты не видишь, это просто ангел.

Действительно ангел, он очень похож на того, что высечен был на надгробии, том, где мы взяли яйцо.

– Зачем пожаловал светлый? – Ведающая мать прислонила свою клюку у порога, но не сделала шага назад, приглашая незваного гостя.

– В эту ночь хватает незваных гостей…. Вы должны вернуть мне яйцо…Бессмертный вас обманул, он сам возжелал получить свою смерть, чтобы никто не смог воспользоваться его маленькой тайной. Я хранитель его смерти и пока она у нас, он не посмеет выйти в белый свет. Вы можете уничтожить его, но тогда равновесие будет нарушено и грядет Большая война, которая снова сотрет человечество с этой земли и все начнется сначала…

Бабка кивает: Отдай….

Я достаю из кармана яйцо, освобождая его от шелкового платка с маками, яйцо со смертью вручаю Белому ангелу, а платок бросаю в печку, где он тут же сгорает.

Ангел поворачивается, чтобы уйти, молча, без прощального слова.

– И вы вот так просто уйдете, не оставив ничего взамен, хотя бы одно обещание…, – я смотрю на его крылатую спину.

– Добро не приемлет платы, оно делается просто так, от души…. Но, все же повернув к нам свое белое скуластое лицо увенчанное златыми кудрями и нимбом, ангел произносит в пол голоса:

– Святой грешник – сажатель деревьев, там ты найдешь живую воду. Когда произойдет, то, что ты желаешь, ни у света и не у тьмы не будет власти над твоей судьбою и все вернется на круги своя, я клянуся сансарой.

Он уходит… когда я выскакиваю за порог, чтобы спросить, что все это значит, там стоят трое Падших.

– У нас нет власти над вами, – произносит самый высокий черный крылатый демон, увенчанный толстой золотой цепью. – Но ты можешь вызвать любого из нас на поединок чести.

– Конечно, нет…, улыбаюсь я и делаю шаг назад.

– Хочешь узнать, как умирал один старый горбатый фонарщик из города Потерянных душ? – ухмыляется демон, увенчанный золотой цепью.

Я пытаюсь нащупать давно потерянный меч – акинак и тянусь к оставленной бабкой клюке.

– Стой! – произносит за моей спиной Ведающая мать, – Не стоит желать зла, тому, кто сам есть зло, и пал так низко, что разучился летать под истинным небом. Ты должен закончить свой путь, но не сейчас, спаси погибшего друга, не дай злу – победить… Вы убирайтесь, иначе я нарушу договор и выйду за свет, когда придет время последней битвы и ангелы вострубят конец света.

Падшие молча, разворачиваются и уходят, растворяясь в сумраке этой ночи, здесь им не дано летать, лишь там под землей, но и там не летят они, а падают вниз.

Я еще долго не могу успокоиться, пока бабка не произносит, что утро вечера мудренее, и тогда я засыпаю и совсем не вижу снов.

Святой грешник. Живая вода 23 и 24

Утром мы вчетвером: я, Ро Дана, бабка и кот держим совет, потребляя в немереном количестве блины с морошковым вареньем и чаем с чабрецом.

– Сколько ты знаешь местных святых? – спрашивает Дана. – Я совершенно не разбираюсь в ваших земных делах последние пятьсот лет, с тех пор как ушла вместе со своим племенем под землю.

Кот давится блинами, Ведающая крутит пальцем у виска, а Дана тут же краснеет и отворачивает лицо.

Я делаю вид, что ничего не замечаю: – Ну, у нас их не так много штук пять… Святой грешник….

– Могу вас уведомить, что все они были грешны, ухмыляется бабка, христианский бог их простил, но есть, то, что не могло простить – мироздание… некоторые из них серьезно нарушили его законы… и были излишне истовы в своей вере, не ведая ни добра ни зла.

– Я тоже об этом подумал… – сажатель деревьев… – сказал Белый ангел. Знаю я парочку святых, которые эти самые деревья и далеко не простые… сгубили ….может быть в этом был их грех…? Теперь вот сажает, хотя бы один из тех, кто осознал…

– О чем ты…, – спрашивает Дана.

– Расскажи, – просит Ведающая мать, – возможно я думаю о том же самом, что и ты…

Это может быть Стефан Великопермский. Как рассказывают отцы христианской церкви, Стефан странствовал по Уралу за Камнем как проповедник Божий где-то в 14 веке, ставя на своем пути часовни и крестя местных жителей, видя в этом свой крест и великое служение. И вот добрался он до Усть-Выме – главного в ту пору пермяцкого селища. Как следует отшельнику, срубил Стефан тесную келейку на горе, возможно там, где теперь стоит этот город, а тогда, в месте достаточно пустынном, неподалеку от зырянской кумирницы, где камлали древние шаманы и мечтал он и на этой земле построить церковь, чтобы отвернулись язычники от своей веры и пришли к Христу. А возле той кумирницы шелестела листьями на ветру необыкновенной величины и красоты береза в трижды три охвата выше самых высоких уральских гор, почитавшаяся зырянами как божество и презрительно званная христианами – Прокудливой.

Ты знаешь Ро Дана, что ваше прозванье березы – «bhe» – светлый или сверкающий. У нас у славян береза равна понятию – беречь, не зря мы исконно считали ее даром богов, оберегающим каждого светлого человека. А живущие на этих землях народы верили, что по случаю рождения первого дитя по покону следует посадить у дома березку, чтобы был свет над этим домом, и счастье, а также, чтоб оградить сей дом от всех злых напастей.

Пришлые новгородские укшуйники рассказывали, что среди бушующих волн сказочного моря-океана лежит райский остров Березань – там растет великая солнечная береза, вниз ветвями, вверх корнями, первообраз самого мирового дерева, я думаю, что оно было вовсе не огромным дубом, а светлой березой.