Я люблю тебя, Патрик Грин - Игорь Михайлович Бер

полностью оправдан. Я хваталась за эту мысль столь долго, сколько могла, но вскоре не удержалась и снова заплакала.

16.

На следующий день весь город гудел от новости, которую я распространила. Эффект превзошел все мои ожидания. Все обсуждали семейство Гринов и каждый имел свои мысли по этому поводу, как правило — они ограничивались осуждением отца Патрика, а заодно и всей семьи. Нашли даже такие, которые устроили пикет перед их домом, выкрикивая поочередно то требования покинуть город, то оскорбления в адрес всей семьи. После обеда к дому Гринов даже подъехал автомобиль местной службы новостей, желающих взять интервью у кого-то из членов семьи. Миссис Грин не показывалась на улице на протяжении двух дней, и только Патрик пытался спровадить от их крыльца всех незваных гостей. Когда репортер спросил: «Что чувствуешь, когда знаешь, что ты сын убийцы?», Патрик запнулся, покраснел, а затем набросился на телевизионщиков с граблями, которыми он собирал желтую листву с газона. Те успели ретироваться невредимыми, а кадры с Патриком бросившихся на них с рабочим инструментом крутили на протяжении всего дня.

Я видела этот репортаж. Мне было жалко и Патрика, и всю семью Гринов в целом, но в то же время, я придерживалась мнения, что поступила правильно. Я верила, что Патрик получил по заслугам и во всем винила только его. Ведь это он изменил мне с другой. А потому он должен был понести за свой поступок наказание.

Патрик, а следом за ним и миссис Грин потеряли работу. И не потому, что их уволили, а потому что устали слушать за спиной смешки, обвинения, а иногда и открытую злобу в свой адрес. Раньше мало кто в городе обращал внимание на их семью, но при встрече с ними обязательно здоровались, теперь же они у всех были на виду, да только пожеланий «доброго дня» поубавилось.

В одну из ночей «ирландец» вновь появился под моим окном. Только в этот раз он не стал кидать камешки в стекло, а сразу же принялся кричать:

— Вал! Зачем ты так со мной поступила?! Я ведь любил тебя, Вал!

Да, именно «любил» он сказал. И данное слово, произнесенное в прошедшем времени, кольнула меня прямо в сердце. Была ночь, я легла спать, а потому в моей комнате не горел свет. Я осторожно поднялась с постели и подошла к окну. Он не мог меня видеть, но и я различала с трудом его силуэт. Судя по его голосу — он был пьян.

— Я ведь хотел быть с тобой, заботится о тебе…завести семью. — Каждое слово он произносил все тише и тише, затем замахнулся и выбросил что-то в сторону, скорее всего — бутылку. — Ты предала меня. Теперь я не знаю, как мне быть дальше. Все пошло наперекосяк.

Мне хотелось открыть окно и вступить с ним в спор. Заявить, что это он первым предал меня и что он виноват в том, что с ним сейчас происходит, но я сдержала свой порыв.

— Я верил тебя. Больше чем самому себе. Ты разбила мне сердце, испортила жизнь…Ладно мне, но моя мать и Марти были не причем!

И снова в моем сердце кольнуло от его слов. Здесь он был прав: о его матери и брате я не подумала, когда делала рассылку аудиофайла. В свое оправдание я могу сказать, что в те минуты я просто не могла размышлять здраво и просчитывать наперед последствия моего поступка.

— Вал! Ответь мне! Я хочу поговорить с тобой. Мне нужно все тебе рассказать. Мне это необходимо. Пусть даже это будет наш последний с тобой разговор….Вал!..Вал!!!

Входная дверь нашего дома распахнулась, после чего я услышала грозный голос отца:

— Патрик! Иди домой и проспись! Кончай кричать, а то разбудишь всю округу!

— Я должен с ней поговорить, мистер Стоун! — ответил он моему отцу, заплетающимся языком. — Вы ничего не понимаете! Мне надо ее увидеть!

— Уходи, пока я полицию не вызвал! — пригрозил отец.

— Весь город ополчился против нашей семьи! А вы знаете как это тяжело, мистер Стоун? Знаете, как неприятно слышать оскорбления в свой адрес из-за того, что ты не совершал?! Да, мой отец — убийца! Это горькая правда! Но, ни я, ни моя мать, ни мой братишка не виноваты! Мы просто хотели забыть обо всем и жить нормальной жизнью, как все вы! И мы не единственная семья в этом городе, которая имеет «скелет в шкафу»! В этом можете не сомневаться!

— Патрик, в последний раз предупреждаю — покинь мою лужайку! — оставался непреклонным мой отец.

— Ладно, я ухожу, — вздохнул Патрик. — Все равно, все это уже не имеет ни малейшего смысла.

Патрик развернулся и неторопливо зашагал домой. Его фигуру, с поникшей головой и со сгорбленной спиной, освещали фонари. Я следила за ним, пока он не исчез во тьме, до которой не дотянулся искусственный свет.

Спустя три дня, кто-то из местных подростков-шутников наклеил на всех фонарных столбах листовки с фотографией Патрика и с надписью под ней: «У рыжих нет души. Его отец это наглядно доказал». Эти листовки висели на протяжении целого дня, на обозрении зевак, пока Патрику не удалось снять их все. Я не видела, как он этим занимался, но слышала от двух-трех очевидцев.

На четвертый день дом Гринов забросали яйцами и туалетной бумагой. Был ли в этом замешан Роб Нельсон? Не могу сказать наверняка. Но его участие в этом меня бы не удивило.

На пятый день у дома Гринов появилась полицейская машина, как раз в то время когда миссис Грин с сыном смывали стены и окна дома от яичных внутренностей и скорлупы. На Патрика поступило заявление: якобы он был виновен в краже некой суммы денег из дома одного из самых богатейших семейств города. Как не пыталась оправдать своего сына, у миссис Грин ничего не вышло — полиция увезла с собой Патрика. К счастью ареста не последовало — он вернулся домой спустя три часа. Никаких улик, указывающих на него — напрямую или же косвенно — у полиции не нашлось. А вскоре дело и вовсе закрыли, по той простой причине, что деньги нашлись. Оказалось, что хозяева денег перепрятали их так, что и сами забыли, куда их положили. На вопрос полиции: «почему они в таком случае обвинили в краже именно Патрика?», те, без малейшего стеснения ответили:

— Он ведь сын убийцы. К тому же, у него всегда была дурная репутация.

Семейство Гринов так и не дождалось извинений с их стороны