Я люблю тебя, Патрик Грин - Игорь Михайлович Бер

приподнял вопросительно бровь. Не затягивая со вступительной речью, я достала из сумочки конверт с деньгами и протянула его Патрику. Он молча открыл его, после чего поднял на меня взгляд, полный удивления и надежды.

— Это…, — он запнулся, не зная, что сказать.

— Эти деньги от меня и Джулс. Здесь не много, но мы надеемся, что они помогут Марти выздороветь.

— Вал, я не могу их принять. Это слишком большие деньги.

Я знала, что он скажет именно эти слова, а потому заранее подготовила ответ:

— Возьми. Мы с Джулс вместе решили: лучше эти деньги пойдут на благое дело, вместо того, чтобы тратить их на всякие безделушки. — Видя, что Патрик все ее не готов их принять, я добавила: — Эти деньги предназначаются для Марти, так что только ему решать: принимает он нашу помощь или отказывается от нее.

Зеленные глаза Патрика заблестели ярче, из-за скопившихся в них слез. Больше не сказав ни слова, он снова крепко сжал меня в своих объятьях и поцеловал меня в левую бровь.

— Когда-нибудь, Валери Стоун, я женюсь на тебе и стану самым счастливым мужчиной на всем белом свете. А знаешь, чем славятся самые счастливые мужчины на свете?

— И чем же? — спросила я, прижавшись к его груди и вслушиваясь в ритмы биения его сердца.

— Они изменяют мир к лучшему и бросают его к ногам своих прекрасных женщин.

— Целый мир — слишком много. Достаточно и небольшого островка, в сердце океана.

— Договорились. Остров — значит остров.

Вскоре к нам присоединилась и миссис Грин. Патрик рассказал ей о деньгах и она, расплакавшись, тоже обняла меня, сказав, что никто и никогда не делала для них столько, сколько сделала я. Я почувствовала и радость от услышанных слов, но и неловкость.

— Думаю, нам стоит поговорить с врачом, — сказал Патрик, прежде чем мое лицо успела полностью стать красным от смущения.

Мы попрощались, но Патрик пообещал, что мы снова увидимся уже сегодня. И он сдержал слово — Патрик всегда держал слово. За исключением того раза, когда пообещал жениться на мне. Но в этом не было его вины. Вся вина лежит только на мне. И я продолжаю верить, что в моих силах сделать так, чтобы Патрик исполнил данное мне тогда обещание.

14.

Наступил вечер. Патрик предупредил меня заранее, что будет занят на работе допоздна, а потому я осталась сидеть дома. К счастью я знала, чем себя занять — как раз вышла долгожданная мной экранизация книги «До встречи с тобой» Джоджо Мойес с «Дейнерис Бурерожденной» в главной роли.

Фильм оказался гораздо слабее книжного оригинала, а потому я без малейшего угрызения совести отправила его после просмотра в корзину. Денег на его покупку мне тоже было не жалко, так как я воспользовалась кредиткой своего отца. Он конечно же обратил внимание на изменившийся баланс и просмотрел выписку со счета в начале следующего месяца, но скандалить не стал — не такая уж и большая сумма денег была списана.

Отключив компьютер, я взялась за телефон. Погуляв по «фэйсбуку», я переключилась на диктофон. У меня возникло желание признаться в любви Патрику, а для этого я хотела подобрать нужные слова и чтобы улучшить интонацию, принялась произносить слова над динамиком, а потом прослушивать то, что получилось.

Стерев третий вариант, я запустила диктофон, чтобы записать четвертое признание в любви, когда услышала легкий стук камешка в стекло. Я тут же вскочила с кровати и поспешила открыть окно.

Это был Патрик. И хотя он сказал, что задержится на работе, я не сомневалась, что увижу именно его. Вначале я обрадовалась, решив, что будет просто прекрасно посмотреть какой-нибудь еще романтический фильм в компании любимого парня. Но искаженное от боли и грусти лицо Патрика, заставили меня забыть обо всем.

— Вал, — еле слышно произнес он. Казалось, в его горле застрял ком, отчего голос его изменился до неузнаваемости. Его щеки были мокрыми от слез, а руки дрожали, как во время сильного мороза.

Первая мысль была: «С Марти случилось несчастье!». От этих мыслей мне стало плохо. А еще мне захотелось крепко обнять своего любимого, дабы помочь ему справиться с душевной болью.

— Забирайся ко мне, — сказала я.

Пока Патрик лез в окно, я поспешила к двери, чтобы запереть ее на ключ. Мои родители не часто заглядывали ко мне, и все же, мне не хотелось, чтобы они застали нас врасплох, тем более в такой трудный момент.

Патрик выглядел растерянным как ребенок, заблудившийся в торговом центре. Я предложила ему сесть на край кровати, а сама закрыла окно. Когда я вернулась к нему, он сидел опустив голову вниз, разглядывая письмо в своих руках. Он держал его кончиками пальцев, словно он жгло ему кожу.

— Что это? — спросила я.

Не говоря ничего он протянул его мне.

Я также осторожно взяла письмо в руки и расправила лист. Он весь был заполнен печатными буквами, правда я не смогла разобрать смысла ни единого слова. Мне потребовалось не меньше полуминуты чтобы понять — письмо было не на английском.

— Мы его получили час назад, — произнес Патрик, все также с трудом, словно каждое выговоренное слово причиняло ему боль.

Я посмотрела на конверт. Кто был отправителем, я тоже не разобрала, зато поняла, откуда оно прибыло. Из Норвегии — родины семейства Грин. Разобравшись хоть с этим, я присела рядом с Патриком, погладив его ладонью по спине.

— Он умер, Вал! — сказал Патрик и заплакал.

По моей спине пробежали мурашки. Я догадывалась, что речь шла не о Марти, но о ком еще мог мой мужественный парень так горько плакать, я не имела понятия. Но догладывалась, что все ответы хранило данное письмо, которое я никак не могла прочесть самостоятельно, потому что не знала норвежского.

— Кто умер, любимый? — решилась я задать вопрос.

— Мой отец…Он умер в тюрьме.

Такого ответа я не ожидала. Оказывается, отец Патрика сидел в тюрьме. Теперь мне стало понятно, почему он ничего не рассказывал о нем. Видимо, ему было стыдно в этом признаться.

— Мне очень жаль, Патрик.

— Нет, — покачал головой мой парень, да так интенсивно, что я даже расслышала хруст его шейных позвонков. — Не стоит меня жалеть. Ведь я не чувствую боли утраты. Наоборот — я плачу от радости и облегчения. Наконец-то мы можем вздохнуть с облегчением!

Только решив, что я начала что-то понимать, как снова запуталась. Да еще пуще прежнего.

— Что ты такое говоришь? Он ведь был твоим отцом. И не важно, что заставило его