Казанский Каин - Евгений Евгеньевич Сухов

услышал громкий выстрел. Затем послышались еще два или три выстрела. Я понял, что бандиты в милицейской форме убивают людей, что находились в магазине. А я, – Вениамин Васильевич вскинул взор на милицейского майора, – я ведь тоже находился в магазине. И меня тоже могли убить!

Последовало молчание, в течение которого было видно, как волнуется Власьев. Он то краснел, то бледнел, и у него заметно тряслась нижняя губа. Наконец он совладал с собой и продолжил:

– И я замер. Застыл буквально как статуя. Старался даже не дышать, боясь, что бандиты могут услышать мое дыхание, дойти до примерочной и раздвинуть занавески. А потом… – Вениамин Васильевич снова немного помолчал, пытаясь в очередной раз справиться с волнением. – В общем, они сделали свое дело и ушли. А я так и стоял в этой примерочной, боясь шелохнуться, пока не приехали милиционеры…

– Значит, кто в кого стрелял, вы не видели? – поинтересовался Щелкунов.

– Нет, не видел, – последовал ответ.

– Может, они как-то обращались друг к другу? – продолжал допытываться Виталий Викторович. – Называли какие-то имена, клички?

– Нет, я этого не слышал, – ответил свидетель.

– А их голоса? – не хотел сдаваться майор. – Может, у них были какие-то особенности речи, дефекты, акцент…

– Вроде бы нет, – подумав, ответил Вениамин Васильевич. – Не было ничего такого…

– А тот, капитан или старший лейтенант, какого был роста? – задал новый вопрос Щелкунов. – Высокий или, может быть, наоборот, маленький? Толстый или худой? Может, имелись какие-нибудь особые приметы?

– Он был среднего роста, наверное. Или чуть выше, – добавил Власьев. – И не толстый, и не тонкий. Нормального телосложения… А особые приметы… Не видел, он ведь не близко стоял, метров за двадцать – двадцать пять от примерочной…

– Ясно, – констатировал Виталий Викторович и тотчас потерял к свидетелю всяческий интерес.

…Разыскные действия капитана Рожнова привели к тому, что нашлись еще двое свидетелей: женщина и мужчина. Женщина видела, как на улице Международной недалеко от пересечения с Баумана припарковался милицейский «Москвич». Из него вышли трое милиционеров и направились к перекрестку. Другой свидетель – мужчина – при допросе показал, что три милиционера где-то минут за тридцать – тридцать пять до закрытия промтоварного магазина входили в него и озирались по сторонам. При этом тот, что шел впереди, был в звании капитана милиции.

Больше узнать ничего не удалось. Но то, что старший из бандитов обряжался в форму капитана милиции, и то, что разъезжали они на милицейском «Москвиче», – это было уже немало…

* * *

Опера Карасева из городского отделения в Академической слободе и двух оперативников из городского отделения милиции Суконная слобода определили в засаду в магазин промышленных товаров, открывшийся год назад на улице 9-я Союзная, что в Ленинском районе. Снаружи вели наблюдение за магазином еще двое оперативников из местного отделения милиции. Так что если преступники войдут в магазин, то окажутся в мышеловке. А если надумают из нее вырваться, то их снаружи встретят оперативники.

Первый вечер (да и день тоже, поскольку засады устраивались с самого момента открытия магазина) Карасев с операми просидели без толку. Да, собственно, они и не рассчитывали, что в самый первый день оперативных мероприятий у них что-нибудь произойдет. На второй день вроде что-то клюнуло. Когда до закрытия магазина осталось минут двадцать, зашли трое. Двое сопляков и один постарше, лет под тридцать. Оперативники, сидевшие в подсобке, насторожились, и отнюдь не напрасно. Старший из троих достал наган и громко скомандовал продавцам, что были в зале, готовить денежные купюры и побыстрее.

– Иначе всех положу, – грубо заявил он.

Покуда старший из бандитов держал продавцов на мушке, сопляки, торопя и прикрикивая, принимали от них деньги. В самый разгар ограбления Карасев с двумя операми вылетели из подсобки и с криками «Всем оставаться на месте, милиция!» без сопротивления уложили на пол обоих сопляков. А вот старший очень резво метнулся к двери и успел выскочить из магазина на улицу, где его благополучно приняли двое местных оперуполномоченных. Словом, все было сработано грамотно и четко, и казалось, вот она – удача! Взяли наконец грабителей и убийц, натворивших в городе столько кровавых дел, причем взяли показательно, без единого выстрела! Однако вскоре в ходе проведенных следственных мероприятий выяснилось, что к вооруженным ограблениям магазина промышленных товаров на Баумана и трудовой сберегательной кассы на улице Горького эти трое бандитов никакого отношения не имеют. Равно как к двойному убийству и похищению четырехсот восьмидесяти тысяч рублей, предназначенных для выдачи зарплаты работникам авиационного завода. Никакого огнестрельного оружия у двух сопляков из банды не имелось. А наган, которым размахивал старший в банде, имевший кличку Гвоздь, недавно освободившийся из мест заключения, был без патронов.

Прочие засады тоже ничего не дали. А на третий день после взятия банды Гвоздя пришло сообщение: на улице Большой Красной ограблен продуктовый магазин и взято выручки двадцать четыре тысячи рублей. Убиты две продавщицы и трое посетителей, в том числе заслуженная артистка республики Луиза Волжская. Судя по почерку произошедшего преступления, это было дело рук той самой банды, поскольку две пули, выпущенные в заслуженную артистку республики, были из «парабеллума». Того самого, что уже засветился в нескольких делах…

Глава 13

Последняя роль заслуженной артистки республики

После ограбления промтоварного магазина на Баумана Геша велел Сэму и Комсе снять милицейскую форму и запрятать ее так, чтобы нельзя было найти даже с собаками. И если эту форму все же обнаружат, то чтобы ее никак не могли связать с ними.

– А что так? – спросил пахана Комса, не понимая, зачем надо что-то менять, если все так удачно складывается. Ведь от добра добра не ищут…

– Я не сомневаюсь, что нас видели прохожие, когда мы входили или выходили из сберкассы или магазина промтоваров, – терпеливо ответил молодому подельнику Геша. – И мусора, надо полагать, сделали все, чтобы найти этих людей. И нашли, и опросили их. Так что мусора уже знают про нас, – заключил Филоненко-Раскатов.

– А че знают-то? – спросил Комса, все еще не понимая, зачем надо отказываться от мусорской формы.

– Знают, что мы стопорим в милицейской форме, – поучающе изрек Геннадий, понимая, что у Комсы с соображалкой большая недостача. – Так что с этого момента мы являемся простыми советскими гражданами, ничем не отличающимися от остальных… – заключил он, ухмыльнулся собственной фразе и продолжил: – И машина у нас теперь не ментовская, а самая что ни на есть обыкновенная.

«Москвич» прятать не стали, просто вернули ему обычный вид. В том, что он еще пригодится, не было никаких сомнений.

Какое-то время жили