Осознанное сновидение - Роберт Ваггонер

входа в обычные сновидения). Перед этим я спросил у фигуры из сновидения серого состояния, которая мне показала, как входить в осознанное сновидение, после того как сообщила мне, что переживание осознанности не является осознанным сновидением. Итак, по пробуждении, у меня было определённое свидетельство, чтобы понять, что переживания ясного света не было. Это было ни осознанное сновидение, ни сновидение, ни то относительно пустое серое состояние, где иногда оказываются осознанные сновидцы.

В-третьих, я начал думать, что быть может, чтобы это пережить, первое лицо, возможно, должно потом получить этому объяснение через другую осознанность. Что если бы я задал другой вопрос тому персонажу из сновидения серого состояния, например, «Что это было?» вместо «Это было осознанное сновидение?» Вероятно, я получил бы внятный ответ. Интересно, возможно, чтобы это пережить, первое лицо (и другие) именно так приходит к пониманию переживания. Я полагаю, что да.

Как бы то ни было, это вряд ли удовлетворительно ответит на основной вопрос Метцингера: «Как вы можете внятно сообщить об обезличенном состоянии сознания от самих себя, — автобиографическая память? Как вообще этот эпизод может являться элементом вашей собственной мыслительной жизни?»

Итак, в-четвёртых, я чувствую, что ответ можно получить в моём сновидении об эмоциональном тоне (описанном в Главе 6). В том осознанном сновидении мы видим, что осознанность явно имеет возможность находиться вне структуры бодрствующего «я». В том сновидении я переживал бодрствующее «я» как эмоциональный тон. Когда эмоциональный тон расширился, выразил и стал моим чувством себя, то осознанность отошла в сторону. Осознанность нашла убежище в некой большей осознанности, пока на закончился эмоциональный тон, после чего моё «я» и осознанность воссоединились. Этим я хочу сказать, что осознанность может отходить от себя, а затем воссоединяться с собой, и именно так вы можете внятно сообщить об обезличенном состоянии сознания. Это переживает не «я»; это переживает осознанность «я». После воссоединения «я» и осознанности, «я» обладает знанием осознанности. Это движение говорит о том, что сознание «я» существует как качество, исходящее от осознанности, но не является осознанностью.

Однажды, размышляя о том, как это объяснить, я интуитивно представил себе следующую мысленную игру:

Посмотрите на себя оком своего ума. Теперь полностью уберите всё своё: дом, машину, счёт в банке, одежды, блюда. Уберите всё, чем вы владеете. Теперь уберите все ваши эмоции, все ваши чувства, всё, что вам нравиться и не нравиться; уберите всё это. Теперь уберите все ваши отношения с людьми, — прошлые, настоящие и будущие, — уберите их прочь. Теперь все ваши идеи, ваши концепции, ваши представления, — пусть они уйдут; уберите их прочь и выбросьте их. Теперь ваша память и история также должны быть выброшены. Наконец уберите все последние остатки представления о себе.

По мере того как вы убираете каждый слой, нечто остаётся, потому что нечто предшествует вашему имуществу и вашим эмоциям; нечто предшествует ваши отношениям с людьми и вашей памяти; нечто предшествует вашему чувству себя. Когда вы уберёте их всех прочь, останется одна последняя вещь — Осознанность.

В общем, мне кажется, что мы покрываем осознанность слоями представлений о себе. Затем мы считаем, что осознанность является результатом или существует благодаря покрову из представлений о себе! Осознанность оживляет представления о себе, а не представления о себе создают осознанность.

Когда осознанность выплывает из ясного света, тогда она может соединить или включить это переживание в моё бодрствующее «я» и позволить «я» предъявить права на это переживание, хотя по всей видимости именно моя осознанность переживала его [т. е. ясный свет], а не моё бодрствующее «я». В значительной мере, замешательство моего бодрствующего «я» было вызвано недоумением относительно природы реальности и обретением глубокой уверенности в том, что за проявленной реальностью бодрствования и сновидения существует некая последняя реальность. Переживание чистой осознанности просто случается. Оно не случается в результате применения какой- либо техники или приёма моего бодрствующего «я».

Переживание света оставило во мне глубокие чувства относительно взаимосвязанности всех осознанностей и того, что лежит за феноменальной реальностью. Иногда оно всплывает на поверхность, и я переживаю в бодрствующей реальности чувство взаимосвязанности. Большая часть оставшегося материала этой книги содержит мои прямые и косвенные указания на существование глубокой взаимосвязанности и того, как осознанное сновидение действует в качестве платформы, с которой можно брать свидетельства этой взаимосвязанности.

* * *

ГЛАВА 8

СВЯЗЬ СО СКРЫТЫМ НАБЛЮДАТЕЛЕМ СНОВИДЕНИЯ

Многие из нас не видят трудности в том, чтобы считать, что персонажи, с которыми мы сталкиваемся в сновидении, представляют из себя некие аспекты нас самих, что они могут быть символическими представлениями наших чаяний, страхов, желаний и других эмоций. Так например, если вам сниться злая чёрная собака, а потом вы понимаете, что эта злая чёрная собака представляла ваш страх перед вашим начальником, то вы понимаете, что образ этой злой чёрной собаки был символической конструкцией для выражения осознанности этого конкретного страха. Если затем вы поладите с этим страхом, то вы, вероятно, никогда больше не столкнётесь с этим сновидным символом снова. В известном смысле символическая конструкция испаряется, как только ваша расширенная осознанность разберётся (или реинтегрируется) со спроецированной осознанностью, или энергией, этого конкретного страха.

Итак, в культурном отношении, традиционное «я» смотрит на эти мысленные творения в сновидениях, как на явные выражения психологической энергии или осознанности. С этой точкой зрения связано мнение, что бодрствующее «я» существует как «вершина» или наивысшее выражение психики. Также с этой точкой зрения связано мнение, что только бодрствующее «я» является единственной реальностью, а все персонажи сновидения меньше его и иллюзорны.

Однако, когда мы обретаем осознание в состоянии сновидения, эта распространённая точка зрения нарывается на жёсткий вызов. По мере того как мы сознательно продвигаемся всё глубже в бессознательное, возникают переживания, которые говорят, что «я» существует в более широких границах, чем бодрствующее эго само по себе. В дополнение к персонажам сновидения имеющим знание и волю (которые могут представлять фрагменты осознанности или субличности), осознанные сновидцы способны соприкасаться с чем-то более сложным и осознанным, с тем, что можно было бы назвать подпороговым «я», внутренним эго, или внутренним «я».

На первых порах сознательно сновидящее «я» может исследовать верхние ступени лестницы сознания. Однако, делая это, осознанный сновидец должен делать нечто неестественное. Он должен прекратить фокусироваться на объектах и персонажах сновидения, и обращать вопросы или намерения на неявную осознанность, пребывающую за ширмой сновидения. Пока осознанный сновидец продолжает фокусироваться на объектах и персонажах сновидения (которые, как говорит нам западная психология, существуют как отражения себя),