Эффект искаженных желаний - Юлия Ефимова

задрожал и закачался, а Кондрат не смог удержать равновесия и перевалился через низкие перила и повис на страховке, связывающей его и Анатолия. Из-за этого подвесной мост еще сильнее закачался и накренился вправо. Застрявшая нога Анатолия еще больше уперлась в доски, и те своими острыми трухлявыми краями стали распарывать кожу. От боли и страха он закричал нечеловеческим голосом: «Помогите!»

Этот призыв услышали с обеих сторон, даже через шум Гилюй-реки.

Денис рванул было вперед и увидел, что с другой стороны, очень осторожно наступая на дощечки, уже идет Катя. Время шло на минуты, Кондрат тянул Анатолия за собой и разрывал его ногу еще больше. От боли Анатолий все сильнее кричал и казалось, что еще мгновение, и они вдвоем полетят в реку. Идти по мосту было сложно, так как он накренился и шатался, потому и Денис и Катя передвигались очень медленно. Когда им обоим оставалось до Толи метров двадцать, Кондрат, понимая всю ситуацию, взглянув на них по очереди, крикнул:

– Встретимся на месте! – и перерезал веревку.

Мост сразу пришел в движение, и Катя с Денисом еле устояли на нем, зато, покачавшись, он вернулся в свое обычное положение. Денис посмотрел в низ, там Кондрат, вынырнув, боролся с течением и пытался грести к берегу, хотя это ему тяжело давалось. Нисколько не мешкая, Ден снял обувь, связал кроссовки шнурками, повесил на пояс и, повторив только что сказанную Кондратом фразу, прыгнул в низ.

Он не видел, но Катя спустя несколько секунд последовала его примеру.

1909 год

Теплоход Каролина

Ольга с детства не переносила качку, поэтому данное путешествие ей давалось тяжело и болезненно во всех смыслах.

Вдалеке уже виднелась земля, чужая земля. Может быть, раньше Ольга бы и обрадовалась этому обстоятельству, но не сейчас.

Сейчас ее сердце осталось там, в России.

– Вот руку могу дать на отсечение, что стоишь и по своему Николеньке Гусару убиваешься, – съязвила подошедшая к Ольге Сонька Золотая ручка. – Плевать мне на тебя, девка, вот честно говорю. Губи свою жизнь, сколько хочешь. Как только доберемся до Нью-Йорка, дорожки наши с тобой разойдутся. Последний совет тебе дам бесплатно, хочешь бери, а не хочешь – здесь на палубе оставь. Вот ты думаешь, зря я себе могилы делаю, все это от глупости бабьей? Не сразу он, тот самый ум-то приходит. Прячусь я, следы путаю, потому что некоторые перестанут меня искать только на том свете. Вот влюбился в меня надзиратель однажды, говорил, давай спасу я тебя, из тюрьмы вытащу. Красивый, здоровый, с такими, знаешь, роскошными усами…

– Вытащил? – спросила Ольга, кутаясь в шаль, накинутую поверх дубленки.

– Вытащил, – подтвердила безрадостно Сонька, – только потом сам чуть не угробил. Усы те мне будут во сне являться до конца жизни.

– Убила его? – хмыкнула она надменно.

– Зачем же своими-то руками, – ответила Сонька. – Я сделала так, что его убили полицейские. Одни беды от тех мужиков, а в которых ты влюблена, бед еще больше. Не сразу, но чутье, что я должна их лишь использовать для своей выгоды и ничего больше, пришло и очень помогло мне в жизни, чего и тебе желаю. Запомни это правило, иначе недолгой будет твоя жизнь.

На палубу вышел Джек и счастливо помахал им рукой. Он вообще был очень счастливый в последнее время, постоянно улыбался, жалуясь, лишь когда переносил их сундуки. «Giant crocodiles» – так называл он их, вздыхая, весили они чересчур много, и Джек обещал в Америке купить им обеим по красивому кожаному чемодану.

– Вот с этим-то у тебя неплохо получилось, – отметила Сонька, когда они с Ольгой, нацепив на лица любезные улыбки, помахали своему спутнику в ответ. – Избавиться надо от него в Америке сразу. Он – последняя ниточка, что может привести к нам.

– Как думаешь, – спросила Ольга товарку, – ищут нас уже?

– Думаю, пепелище они давно разобрали и выяснили, что никакого золота там нет. Если поняли, что трупы принадлежат не нам, то погоня уже идет. Только думаю, след взять у них не получится, я хорошо над этим поработала. Людей я чую, потому выбрала таких, которые золото любят больше всего, и потому будут утверждать, что мы с тобой в Москву подались. Но расслабляться нельзя, землю рыть будут точно, прихватили мы с тобой немало, почти всю летнюю выручку с трех приисков, так что забыть они этого нам, конечно, не забудут.

– Как же люди легковерны, – хмыкнула Ольга.

– Чем наглее ложь, тем больше в нее верят, – улыбнулась Сонька.

Они сейчас стояли и счастливо улыбались, вспоминая, как у них это все вышло.

Сонька в тот же вечер, стала обхаживать старши́ну, да на видном месте. Приносила бумаги, раскладывала перед ним на столе и, оглядываясь по сторонам, шептала на ухо. На самом деле бумаги содержали расчеты с грузчиками, а таинственно говорила она об их дороговизне и просила поспособствовать двум слабым женщинам, но со стороны все смотрелось как секретный разговор. В это же время Ольга подходила к самым важным посетителям и как бы между делом намекала, что они со старши́ной решили сделать банк только для избранных. Он будет хранить золото и после переправлять его в свое отделение в Хабаровске, таким образом неся ответственность за золото и его сохранность. Золотодобытчик мог не беспокоиться о своем имуществе и, отработав сезон, спокойно получить все уже в Хабаровске, а если доплатить, то и в Москве или в Санкт-Петербурге.

Это было ахиллесовой пятой местных предпринимателей, потому как транспортировка и хранение были налажены плохо, а бандиты свирепствовали и на дорогах, и в городе. Нередки были случаи, когда золотников грабили и даже убивали.

Подогревал интерес еще и тот факт, что данная возможность была не для всех, и круг принятых ограничен. Опять же, покровительство старши́ны, слову которого здесь доверяли все.

С помощью своего человека в типографии они отпечатали бланки и стали принимать золото, непременно с описанием и взвешиванием, на хранение и транспортировку, выписывая при этом вполне приличные квитанции.

Они прекрасно понимали, что хоть и предупреждалось о конфиденциальности, но слух очень скоро дойдет до старши́ны.

– Правило: один из десяти не сумеет удержать язык за зубами, – говорила Сонька, – так что у нас с тобой месяц, не больше.

Именно так все и вышло.

Вечером прибежал дворовый пацан, что служил у старши́ны на посылках. Ольга приплачивала мальцу за любую информацию, услышанную от хозяина. Это было дальновидно, потому как именно он и принес им весточку: хозяин только что узнал, что, оказывается, он и дамы из Сонькиного