Привычка убивать - Лев Пучков

— Это просто недопустимо! Я снимаю с себя всякую ответственность! — вот так поначалу реагировал на егерские антимедицинские изыски дипломированный врач Ефим. — Только полный покой и строжайшее соблюдение медназначении! Только фармакопея, легкое массирование конечностей и ничего более! Какая баня, вы что?!

— А пошел в задницу, — проигнорировал компетентное мнение медика дремучий Василий: Ефима в усадьбе все воспринимали как бесплатное приложение к Толхаеву, не более. — Ну-кась, бери за ноги, Ебн Псина ты наш — потащим в баню…

Теперь Ефим уже не ропщет. Вопреки ожиданиям, организм Толхаева медленно, но верно побеждает немочь. Совсем недавно Григорий Васильевич был полностью недвижим и общался с окружающими исключительно энергичными взмахами ресниц. А сейчас он может тихонько двигать руками и очень медленно, свистящим шепотом произносит вполне осмысленные фразы — опять же не совсем медицинского характера. Типа:

— Дд-д-а-айте тт-теки-и-илы, уб-блюдки-и-и… А то вста-а-ану, отпп-п-пижжжу всех…

— Ну нету текилы, шеф! — впадает в панику Ефим. — Дома текила! Да и нельзя вам…

Генератором мятежной идеи охоты явился, как вы уже наверняка догадались, вредный егерь.

— Мясо кончается, — сообщил во время завтрака, ревниво наблюдая, как Соловей с обычным для него отменным аппетитом поглощает солидную порцию копченой кабанины. — После обеда покачу к Кабаньей пади, заночую… С утреца попробую кабана добыть. Надо бы, конечно, парочку… Одного самим есть, одного закоптить — на продажу. Деньги кончаются…

— Хорошее дело, — одобрил Соловей с набитым ртом. — Давно пора! Я вот сижу тут и удивляюсь — чего это ты раньше не додумался поохотиться?

— Оно, конечно, браконьерство. Но такую ораву проглотов кормить — без этого никак не обойдешься. Придется грех на душу брать… — елейным голоском продолжал Василий, благообразно уставившись куда-то поверх головы Соловья. — Ох и тяжко мне придется… Одному на кабанье. А? Тут целый взвод нужен. Загонять, добывать, разделывать… Ох и тяжко! Хотя бы еще парочку помощников… Жалко, нельзя вам. Если б с Саньком поехали со мной, мы бы моментом управились. Ну, не моментом — но завтра к полудню уже дома были бы…

Соловей на пару секунд замер, поморгал чаще, чем положено, отвел взгляд и вновь принялся жевать — только в два раза медленнее. Подумал немного, неуловимым движением боевого ножа располовинил кусище копченки, насадил нетронутую часть на острие и положил на блюдо. Застеснялся молодец — уел-таки словоблудный егеришка.

— Чего ты? — удивилась Нина, сосредоточенно заставлявшая реактивного Дениса отпробовать манной каши и потому не уловившая сути мясной предыстории. — Пропахло, что ли?

— Да не — наелся просто, — хмуро ответствовал Соловей, нацеживая из самовара чаю. — Давай-давай — корми ребенка…

— Кушай кашку, красавчик ты мой! — не преминул вставить Василий, потянувшись через стол и ласково потрепав Дениса по вихрастой макушке. — От кашки будешь здоровым да красивым — вон, как папка. Скоро все перейдем на кашку — мясо кончится, и перейдем. И все будем здоровыми да красивыми…

Соловей покривился, но затевать полемику не счел нужным. Хотелось как следует дать егерю по черепу и пару раз пнуть в живот, чтобы не ерничал, сволочь. Но нельзя — непедагогично. Прекрасно ведь понимает, гад, в каком положении они находятся, так нет же — распустил язык веером, удержу нет…

Рудин перед отъездом дал команду: стеречь Толхаева, из усадьбы никому не отлучаться. Коротко и ясно — никаких намеков и двусмысленностей. Соловей — старый вояка — привык выполнять команды вышестоящего начальства как того требует устав: беспрекословно, точно и в срок. Он прекрасно знал, что все чрезвычайные происшествия начинаются с небольших отклонений от инструкции, самовольного изменения любых, казалось бы, незначительных пунктов заранее определенного начальником порядка выполнения задачи, халатного отношения к исполнению обязанностей и так далее…

— А если бы поехали на этой вашей бандитской тачке, тогда вообще бы быстро управились, — осторожно намекнул Василий, наблюдая за реакцией «подопытного». — Конечно, на «уазике» — это не то…

— Да она сгнила — та тачка, — досадливо бросил Соловей. — Две недели в сыром лесу. И вообще, хорош об этом! Прекрати, пока не началось…

Василий на рожон лезть не стал: знал, паразит, про распоряжение Рудина и понимал, что просто так Соловья с толку не сбить. Однако спустя пару часов после завтрака он вновь приступил к несокрушимому Ивану — тот уже и думать забыл об утреннем разговоре.

— Ни хера она не сгнила! — Физиономия егеря лучилась в широченной дружеской улыбке — как у того олигофрена, что втихаря навернул банку сметаны в дурдомовскои столовке. — Цела, невредима, заводится. Бензина — навалом.

— Так ты что — смотался туда? — обескураженно поинтересовался Соловей. — И не лень было?

— А че тут идти-то? — пожал плечами егерь. — Двадцать минут ходу. Дай, думаю, посмотрю. Стоит техника, ржавеет без дела. Жалко! Хоть по лесу погонять на ней — раз уж в люди нельзя. В кои-то веки на такой красавице прокатиться придется…

Соловей призадумался. Джип, конфискованный у большого бандита Улюма, они спрятали в километре от усадьбы и в ближайшем будущем использовать не собирались. Несмотря на то что джип пребывал в прекрасном состоянии, Рудин сказал Василию, что дарит ему эту «рухлядь», и рекомендовал использовать ее на запчасти. Пытаться продать бандитскую тачку в пределах области было бы равносильно самоубийству, а угнать ее за эти самые пределы — верх авантюры. На первом же стационарном посту ДПС притормозят, задержат и настучат куда следует. Больно приметная машина. Конечно, Рудин «подарил» «Чероки» егерю в шутку, никто из команды в тот момент не обратил внимания на столь широкий жест. Но Василий, судя по всему, воспринял подарок вполне серьезно.

Однако не в джипе дело. Они уже две недели сидят на довольствии Василия, пользуются его гостеприимством и долготерпением, а отдача — нуль. Даже в такой мелочи, как организация охоты на кабана, отказывают наотрез. Нельзя им, видите ли, покидать усадьбу… Нехорошо!

— Не, я понимаю — Пес сказал… — Василий верно уловил суть момента: смиренно шмыгнул носом, потупил взгляд, всем видом выказывая покорность нелегкой судьбе. Короче, все вокруг сатрапы и негодяи, а он один чистый и непорочный. Забытое природой дитя лесной глуши.

Соловей досадливо крякнул и стукнул кулаком по раскрытой ладони. Сволочь! Психолог хренов. Ваня вдруг почувствовал, что злится на Рудина. Молодец Пес, умничка. Сидеть и охранять, никуда не отлучаться. Дал команду и смылся. Ждите, как определюсь на новом месте, приеду и всех заберу. А сказано сие было в шестом часу утра, когда все нормальные люди спят мертвым сном. И сам отъезд, который состоялся в страшной спешке, был более похож на паническое бегство, нежели на организованное отступление. Заскочил, разбудил, второпях похватал харчи, Алиса вообще из машины не вышла. Заправил «Ниву», зачем-то помыл Алисиным придурковатым ризенам морды — и умотал. С момента умотания минуло уже одиннадцать деньков, и пока неясно, когда же их высочество изволит пожаловать обратно. И вообще, изволит ли! Мало ли что там могло приключиться? Что теперь — безвылазно сидеть здесь, пока не умрешь от старости?

— Ладно, давай обсудим детали, — деланно хмурясь, буркнул Соловей и, не удержавшись, нетерпеливо потер ладони. Охота! Настоящее мужское занятие, прекрасное развлечение для бывалых воинов, вынужденных умирать от скуки в замкнутом пространстве усадьбы. На джипе, с ветерком… Эхма!!!

— А че тут обсуждать! — заторопился Василий — не дай бог, передумает суровый воин, даст обратный ход. — Че тут обсуждать — и так все ясно! В полпятого вечером выедем, завтра в десять утра будем дома. Оставим Ефиму с Нинкой карабины, автоматы — тут у них целый арсенал будет! Опять же — собаки, подойти никому не дадут… В общем, ночь перекантуются, ни хрена с ними не сделается. Ефим мужик сурьезный, так что все будет в ажуре…

— Я за старшего остался, — доложил Ефим, явившись в комнату Толхаева в 16.40, после того как охотники покинули усадьбу. — Теперь я тут типа капитана. Если взять за основу, что тайга — это зеленое море, а усадьба — какой-никакой шлюп або челн утлый, то я вполне вписываюсь в амплуа капитана. А капитану положено спать, есть, и…

— На ч-ч-чем п-п-поехали? — живо поинтересовался больной, слабым жестом остановив распоясавшегося «домового».

— Как и планировали, на бандитском джипе, — сообщил Ефим. — Но это всего лишь умозаключение — свидетелем уезда не был. Ушли пешком, с припасами и оружием, «уазик» оставили во дворе. А спустя некоторое время из лесной глуши раздался слабый звук работающего двигателя. Затем он пропал. Так что умозаключение вполне даже…