Апокалипсис 1920 - Вика Вокс

стать пулей, пробивающей бетон, если правильно воздействовать на неё невидимыми силами магнитов. А что вы мне можете противопоставить? Просчёт траекторий? — беглый аристократ посмотрел на Феликса, и презрительно добавил, — Довольно стереотипно для немца, да?

Мой товарищ молчал, оставляя словесную конфронтацию на откуп мне.

— А у тебя что, еврейчик? — обратился Котов уже ко мне.

— Я поляк.

— Есть большая разница?

— Ты уже второй масон, который делает на этом акцент.

— Считай, что в нашей организации так борются со стереотипами о тайных обществах. А вы, значит, обо всём в курсе? Значит, вас послал кто-то из моих конкурентов. — он потёр подбородок, — Но кто? Вряд ли тот австралийский магнат. Неужели Щёткин? Гад решил меня подставить сразу после того, как мы договорились мирно доковылять до выборов?

— Понятия не имею, кто такой этот Щёткин. Мы пришли по наводке Мартина.

— Сэр Рейнард снова в игре? Ха! Он уже пропустил всё веселье с убийством десятка других кандидатов.

— Видимо, навёрстывает.

— Если бы он пришёл лично, я бы испугался. Но на прихвостней у него явно вкус не очень. Я здесь, на Среднем западе, нашёл пару спецов посильнее. И это для охраны. А уж для моего убийства точно можно было бы взять кого-то поспособнее двух неотёсанных коммунистических чурбанов.

— Вашим не стоило покушаться на Ленина. Мы бы тогда не лезли в ваши игрища. Может быть, и ты бы эту поездку пережил.

— Сколько бравады! Бессмысленной и беспощадной! Тебе ещё раз объяснить, как работает магнетизм? Я понимаю, что вы, ребята, обычное безграмотное мужичьё, которому дали в руки оружие…

— Я всё прекрасно знаю про магниты и даже их влияние на человека. У всех мозге содержится какое-то количество магнитного железняка в виде различных белков. У тебя, надо понимать, в голове опухоль проклятия, которая увеличивает концентрацию этого магнетита. Волны, уровень элементарных частиц и бла-бла-бла…

— У каждого проклятия есть логичное основание. — вмешался вдруг Феликс, — И каждое из них является, собственно, проклятием. Как ты верно подметил, Феликс, видимо это и есть тот пациент Шарикова, у которого в голове практически железный самородок. Вопрос состоит в том, долго ли он в целом собирается с ним прожить?

— Откуда… — аристократ явно опешил от нашего контрнаступления.

— Мартин кое-что нам о тебе рассказал, прежде чем отправить сюда. — сказал я, — В том числе и о твоих особенностях. Отдельно упомянув болезнь, которую ты пытался купировать у доктора Шарикова… К слову, не ты ли его убил?

— Шарикова… убили? Чёрт… — Котов окончательно потерялся, — Кто бы из наших только посмел?

Момент слабости оказался идеальным для удара. Усилием воли я развоплотил своё тело до состояния чёрной пыли. Преодолевая боль, я влетел в нашего собеседника, расположив свои атомные структуры, между его. На несколько секунд это дало мне контроль над его телом. Но я решил не пользоваться этой прерогативой, ибо мои движения не только были бы топорными, но ещё и крайне болезненными.

Всё моё естество горело в момент вселения. И всё то время, пока оно длилось. Казалось, что ещё секунда и я испепелю сам себя. Но вот я вновь возвращался в своё прежнее состояние, собирая себя из пыли. А сгорал тот, в кого я вселился. Самые базовые структуры его тела больше не могли поддерживать свою целостность, а потому целый организм в миг превращался в бесформенную кровавую массу.

Так было каждый раз, когда я использовал свою силу. Так вышло и теперь. Всё равно нам надо не расспросить этого склизкого гада, а просто устранить. Не только из деловых соображений, но и из чисто революционных.

Когда я вновь оказался посреди купе, то меня встретил непонимающий взгляд Феликса:

— Хорошо, конечно, что ты так просто от него избавился. Но я хочу тебе напомнить, что он говорил о том, что снаружи нас ждут его люди. А ты потратил силы только на него.

— Было бы лучше, если бы он выкинул какой-нибудь фокус с магнетизмом?

— Я не спорю что ты поступил правильно. Но что мы будем делать теперь? Поезд мчится километров пятьдесят в час. Так просто с него не сойдёшь. А пробиться в столь узком коридоре мы едва ли сможем. То есть, мы всё ещё в западне.

— Я всё уже распланировал. Мы вылезем на крышу и по ней дойдём до локомотива. Точно также, как дошли сюда.

— Через окно? — Феликс нервно глянул в темноту проёма.

— Я думаю выйдет неплохо, если мы поднимемся, опираясь на нижнюю часть рамы ногами. Давай, я буду первым, а потом подтяну тебя за собой.

Без длинных уговоров я ловко перебрался сначала на приоконный столик, а затем на металлическую раму. Стекло было поднято, так что разбивать его не пришлось. Затем я высунулся наружу, поднялся во весь рост и ухватился за край крыши вагона. Подтянуться и забраться не составило труда с моим ростом и потому уже через пару мгновений я взялся помогать своему низкому другу.

Но стоило мне только протянуть ему руку, как тут же прямо между нами пролетела пуля, высекая искру о стальной корпус поезда. Я тут же отпрянул от края, оставив Феликса висеть на стене вагона. Немного оправившись, я увидел стрелка, что стоял в нескольких метрах от меня. Его револьвер испустил тонкую полоску дыма и почти сразу же был убран в кобуру на поясе.

Передо мной стоял довольно женственный юноша или, может, слегка мужественная девушка. В общем разобраться в поле этого зверя едва ли было возможно. Однако было ясно, что это был опоссум, одетый по местной ковбойской моде. Разве что без широкополой шляпы. И вооружён он, разумеется, был соответственно: двумя новенькими кольтами семнадцатого года.

— Ну и ну! А я ещё сомневался в том, что надо будет патрулировать крышу. — сказал он практически без акцента, — И гляди-ка, правда поймал дикого койота, залезшего не в тот поезд. Да ещё и с напарником.

Я медленно потянулся за дробовиком, но неизвестный сразу это заметил:

— Ты не успеешь взяться за оружие.

— Предлагаешь проверить, кто будет быстрее, ковбой? — спросил я.

Вместо ответа он моментально снова достал револьвер, крутанул его на пальце и тут же выстрелил, попав точно в бедро и не задев при этом кости. Сразу после этого попадания я согнулся, и моё тело поразила судорога. Конечности налились свинцом, а глаза так и норовили сомкнуться. Я будто бы только что пробежал марафон и при этом не спал дней десять — такая вот слабость меня поразила. Я едва мог держаться в сознании.

Мой противник подошёл ко мне вплотную:

— Ну