Герои Сталинградской битвы - Светлана Анатольевна Аргасцева

которые, ненадолго затихая, разгорались с новой силой, повсеместно переходя в рукопашные схватки. Как стало известно после войны из трофейных документов, только в октябре в 6-ю армию Ф. Паулюса было отправлено 75 процентов всех пополнений, прибывших на советско-германский фронт.

Казалось, что защитники города уже столько пережили, что их невозможно удивить накалом сражения. Но настал день 14 октября. Чуйков назвал его «днем небывалых по жестокости боев». Паулюс бросил в бой пять дивизий, из них две танковые. Это немецкое наступление командарм-62 и его подчиненные запомнили на всю жизнь. От грохота разрывов снарядов и рева самолетов невозможно было услышать, что говорит сосед. Бомбежка и артобстрел достигли такой силы, что нельзя было высунуться из укрытий. Подойдя к своему блиндажу, Чуйков не успел открыть дверь, как получил такой удар взрывной волны в спину, что просто влетел в него. К 15 часам дня танки противника были уже в 300 метрах от КП армии, но были там остановлены ротой охраны штаба. Окажись они ближе, драться с ними пришлось бы офицерам штаба. Отойти они не могли, отсюда осуществлялось управление войсками. В разгар боя Чуйкову сообщили, что командир полка подполковник Устинов просит открыть огонь по его КП, который подошедшие вплотную немцы забрасывают гранатами. Отдать приказ бить по своему командиру? Не так просто на это решиться. И все-таки сделать это пришлось. Артиллеристы сообщили: «накрыли» немцев удачно.

Немецкий генерал Дёрр, оправдывая неудачи вермахта в Сталинграде, впоследствии писал, что Тракторный завод «обороняли три русских дивизии». На самом деле там была только одна – 37-я гвардейская Жолудева и около 600 человек из 112-й стрелковой дивизии. Они смешали все расчеты Ф. Паулюса. В своих воспоминаниях Чуйков дал такую оценку бойцам Жолудева: «Это действительно гвардия. Люди все молодые, рослые, здоровые, многие из них были одеты в форму десантников, с кинжалами и финками на поясах. Дрались они геройски. При ударе штыком перебрасывали гитлеровцев через себя, как мешки с соломой. Штурмовали группами. Ворвавшись в дома и подвалы, они пускали в ход кинжалы и финки. Отступления не знали, в окружении дрались до последних сил и умирали с песней и возгласами: “За Родину!”, “Не уйдем и не сдадимся!”».

Командарм Чуйков слов на ветер не бросал. Свое суждение о соединениях и частях, воевавших в составе 62-й армии, он строил не на документах и чьих-то разговорах, а на собственном разумении. Он не только знал всех сталинградских комдивов и многих командиров полков, но и хорошо представлял уровень их подготовки и возможности воевавших под их началом младших командиров и бойцов. В суровой обстановке он был непреклонен и строг, но при этом знал цену своим подчиненным, поддерживал и оберегал их, гордился ими, не умаляя значения ни одной боевой единицы, принимавшей участие в битве за Сталинград.

Несмотря на то что к наступлению противника в армии Чуйкова готовились, удара такой силы никто не ожидал. Отовсюду шли донесения о тяжелых потерях. Было ясно, что самая острая фаза сражения еще не окончена. Судьба Сталинграда держалась на волоске. Невзирая ни на что, гитлеровцы рвались к Волге. Как отмечал Чуйков, «казалось, Гитлер готов истребить всю Германию за один этот город». Вместе с тем Чуйков и офицеры его штаба по многим признакам и на основе своего опыта понимали, что наступил критический, возможно, решающий момент битвы. Удержаться сейчас означало одолеть врага. Анализ ситуации говорил за то, что сконцентрировать еще раз такое количество войск гитлеровскому командованию вряд ли удастся. 17 октября на правый берег переправилась 138-я стрелковая дивизия полковника И. И. Людникова и сразу вступила в бой у завода «Баррикады». Хотя она пришла на помощь защитникам города позже многих других соединений, эта дивизия отличилась стойкостью и умелыми действиями еще во время боев между Доном и Волгой. Теперь же ей суждено было не просто войти в историю Сталинградской битвы, но и вписать в нее свою яркую страницу, хотя совершить это, влившись в ряды 62-й армии, где каждая часть заслужила право называться геройской, было нелегко.

Обстановка вновь вынудила Чуйкова сменить место КП армии. Не найдя поблизости подходящего места, штаб расположился на берегу Волги, поначалу просто под открытым небом в километре от Мамаева кургана, где проходил передний край. На этом месте он находился до конца битвы.

Двадцать третьего октября в районе завода «Красный Октябрь» в результате прорыва противника расстояние от передней линии до Волги сократилось до 300 метров. В эти, во многом решающие дни остановить противника помогли массированные удары артиллерии, «катюш» и авиации. Огромные потери в ходе сражения за Сталинград уже заставили немецкий Генеральный штаб задуматься о целесообразности столь затратной операции, однако в конце октября Гитлер не хотел слышать о переходе 6-й армии к обороне. Вспоминая эту тревожную пору, Чуйков верно заметил: «В боях в конце октября за Сталинград прорастали зерна будущей победы».

Как только в начале ноября в действиях противника наметилась пауза, Чуйков немедленно организовал контрудар в основном силами прибывшей в Сталинград накануне 45-й стрелковой дивизии подполковника В. П. Соколова[49]. Жизненно необходимо было отодвинуть немцев как можно дальше от пристани, через которую шло снабжение армии. Нашим частям удалось продвинуться вперед примерно на 100 метров. И Чуйков считал это большим успехом! Такова была цена сталинградских метров, отвоеванных у врага. Кажущаяся малость наших успехов в Сталинграде на самом деле имела огромное значение и для руководства фронтов, и для Генерального штаба, где уже вызревал план грандиозного возмездия. По своей значимости эти метры были равноценны взятию городов и освобождению десятков километров советской земли, когда наступило время побед и изгнания врага.

Рано утром 11 ноября фашисты перешли в очередное наступление, для которого собирали войска даже с других участков фронта, доставляя их по воздуху. Им удалось сколотить мощный таран из пяти пехотных и двух танковых дивизий и пробиться к Волге на участке шириной около 500 метров. 62-я армия в третий раз оказалась рассеченной, но разгромить ее гитлеровцам не удалось.

Произошло нечто удивительное: еще один прорыв немцев к Волге на незначительном участке, за который они отдали тысячи жизней своих солдат, ничего не изменил ни в способности армии Чуйкова удерживать ту территорию, которая была у нее в руках, ни в достижении захватчиками своей конечной цели. Гитлеровские генералы оказались перед лицом ужасающей реальности – они не сумели выполнить н и ч е г о из того, что еще два месяца назад казалось таким простым делом. 62-я армия, несмотря на огромные потери, стояла перед ними непреодолимой стеной, как и в начале битвы. И время теперь работало против них.

Фронт 62-й армии после этих событий оказался