Российский колокол №7-8 2019 - Альманах Российский колокол

мне пора!» – неистовым напрягом воли Ичкер включил процессы расслоения: ДУХ, обособившись в структурно-плазменную автономию, терял земное притяжение, выскальзывая из объятий телесной гравитации – готовился к слиянью с ноосферой. Пустеющая плоть в преддверии Духовного Исхода вершила последние слова и действия.

– И у меня нет выбора? – размеренно и как-то необычно спросил Панин.

– Есть. Застрелиться, – сказал остаток бездуховной уже плоти Ичкера. ДУХ воспарял над ней.

– Да нет, герр Отс. Полезней пристрелить тебя.

Панин, выдернув из кармана пистолет Цаундика, стоял и целился в гостя.

– Честь офицера и присяга – шелуха? Мне жаль Германию, если её возглавят выродки, подобные тебе. Сколько живу здесь, всё больше поражаюсь патологии контрастов: Гёте и Геббельс, Бисмарк и Гитлер, Маркус Вольф и биоробот наподобие тебя. Прощай, Отс… или как тебя там.

Он выстрелил. Потом ещё раз. Пришелец уронил голову на грудь. Обмяк, застыл в грузной недвижимости.

…Панин, взвалив пришельца на плечо, шатаясь, тащил на пригибающихся ногах вялую тушу к туалету. Услышал позади себя два лёгких цокота о паркет. Надсаженно, зло выцедил сквозь зубы:

– Каб-бан… наел мяса.

Он усадил тело на унитаз. Вышел из туалета, захлопнул и закрыл на ключ дверь. Сел в кресло, расслабился, отходя от непомерной, мёртвой тяжести на плечах. Сидел, выдавливая из воспалённо саднящей памяти видение: два пистолетных грохота… дважды содрогнувшаяся плоть пришельца.

Он разжёг камин. Перебирая, просматривая груду папок, откладывал некоторые в сторону. Таких, подлежащих уничтожению, набралось пять – пять агентов высочайшего класса, внедрённых в НАТО ФРГ ещё его предшественником. Зашифровал, переписал шифрованные данные из папок в записную книжку, встал. Взял папки, понёс к горящему камину.

– Не надо этого делать, Виктор Владимирович, – хлестнул по слуху голос из туалета. Панин вздрогнул, застыл, на темени игольчатым морозом стянуло кожу – там поднимался редкий волос. Дверная ручка туалета дёрнулась вниз, вернулась назад. Дёрнулась ещё раз.

Тупой, буйволиной силы удар изнутри сорвал её с петель. Дверь грохнулась на пол. В проёме показался, перешагнул порог «мертвец» – голый по пояс. Свисали с рук, мели паркет пиджак и свитер. На выпукло-бугристом торсе, облепленном клубками мышц, отблёскивал пластинчатым металлом бронежилет. Оживший шёл к столу. Не доходя, нагнулся и поднял с паркета два свинцовых катышка, расплющенных о металл его бронежилета.

– Это ваш пропуск в иное измерение, – сказал гость. – Вот это, плюс сохранённые понятия «честь офицера» и «присяга Родине».

– Ты знал, что я буду стрелять?

– Предвидел. Вы оправдали ожидание.

– Что дальше?

– Папки тяжёлые. Не напрягайтесь, Виктор Владимирович, кладите их на стол. Они нужны нам целыми, не обгоревшими.

– Для чего?

Гость молча распялил на руках свитер с двумя дырами на груди, сунул в них пальцы. Перевернул, надел целой стороной вперед. Накинул пиджак на плечи. Сел в кресло.

– Садитесь, геноссе подполковник. Наш разговор и обстоятельный и долгий. Вы вправе прерывать меня и задавать вопросы.

– Так для чего нам папки? – переспросил Панин. Тоже сел.

– О них позже. Сначала о России. СССР практически разрушен изнутри функционерами ЦК и Политбюро, завербованными ФБР и ЦРУ.

– Эту бредятину я уже слышал.

– Прочтите. – Гость протянул листок с печатным текстом. Панин взял его. Сидящий в кресле пояснил:

– Информация из США.

Панин читал. Сотрудник протокольно сжатым языком описывал встречу главы ЦРУ Уильяма Уэбстера с тремя сенаторами в своём кабинете. Уэбстер показал сенаторам четыре досье на завербованных функционеров Политбюро ЦК: Яковлева, Горбачёва, Шеварднадзе, Андропова. Ещё двое были из спецслужб – высшая элита КГБ.

– Могу я узнать, откуда эта информация? – Панин глотнул пересохшим горлом, подрагивая в ознобе.

– От резидента в Сенате США. Главе нашей внешней разведки Михайлову.

– Вы доверяете мне имена?

– Две пули в меня, в защиту вашей чести офицера и присяги – ваш пропуск на иной уровень доверия. СССР предали его главари, он обречён. Месяц назад новый президент США Джордж Буш встретился на Мальте на теплоходе «Максим Горький» с Горбачёвым. Они обговорили окончательные сроки развала СССР, объединение Германии и дивиденды в виде «Горбачёв-Фонда»: иудины сребреники за разгром государства. Есть запись их беседы.

– Её можно прочесть?

– Конечно. Немного позже. Нас поджимает время.

– Это… развал социализма?

– Разгром, Виктор Владимирович. Мы с вами профукали партийное гнильё внутри него и отмываться за это будем не одно десятилетие. Грядёт тайфун приватизации. Гиганты индустрии перейдут в частную собственность банды ворюг – за копейки. Туда назначены смотрящими паханами Зюбайс и Валашин. При них диктаторами два ЦРУшника: Андрей Шлейфер и Джонатан Хэй, работают на штатное агентство ЦРУ USAID.

– Варшавский договор?

– Идёт его распад. Литва и Латвия приняли на Верховных советах декларацию о полном отделении от СССР. Правительство Венгрии провозгласило независимость и открыло границу с Австрией. Все наши азиаты и прибалты, жравшие от нас в три горла, орут на митингах: «СССР – тюрьма народов». Компартия Чехословакии раздавлена народным бунтом, ушла в отставку. Расстреляно в Румынии семейство Чаушеску. Оскалилась, в который раз готова оторваться от России Польша.

– Господин Отс! – угрюмо, загнанно смотрел на гостя Панин. – Я смертельно устал. Вы сотворили со мной расчленёнку, как с трупом в прозекторской. Но я больше жив, чем мёртв, хотя уже не знаю, где буду завтра ночевать и чем кормить жену с детьми. Что значит весь этот спектакль?

– Вы правы. Время для главного. Задавайте вопросы.

– Цель вашего прихода?

– Сделать из вас ЖАБО-SAPIENS.

– Кого?

– Зоологический гибрид. В нём будут слиты воедино амфибийность жабы, которая способна выжить в двух несовместимых средах. Хватка бульдога. И нерассуждающая целеустремлённость гестаповца, зацикленного на идее.

– И это получится?

– Я в этом убедился.

– Когда?

– Когда вы волокли меня в сортир, я временно отсутствовал, зондировал вашу карму в Информополе, то бишь в Тайджасси.

– Вы прошвырнулись в будущее телепатом и проследили там мои телодвижения.

– С вероятностью в семьдесят пять процентов.

– А почему не сто?

– Грядущее вариативно. В него могут вноситься коррективы в настоящем.

– И где я в будущем?

– В Кремле.

– Герр Отс… или как вас… я атеист. Прошу прощенья, мне наш разговор напоминает диалог двух шизофреников.

Панин подрагивал в усмешливом ознобе. Всмотрелся в холодное, спокойное лицо гостя. На нём не было и тени розыгрыша или насмешки. Отс не ответил. Ждал.

– И кто же меня пустит в… Кремль?

– Вы абсолютно точно обозначили процесс. Туда субъекта пропускают после тотального отбора и отсева.

– Кто делает отбор? Он что, ведётся сейчас?

– Адептов на континентах несколько. Один из них в Европе – я, начальник агентурного отдела БНД, куратор Дрезденского проекта DREI-THREE, то есть «Третий».

– Подробней можно?

– Планетарный социум сползает к катастрофе. Его разрушает парадигма потребительства, навязанная человечеству рептилоидами, их