Российский колокол №7-8 2019 - Альманах Российский колокол

И это будет неутихающая схватка двух голов на одной плоти, которые не в состоянии ни разойтись, ни отключить друг друга. И чем закончится их драка – мы не знаем.

– И тем не менее рискуете делать из меня ЖАБО-SAPIENSa Третьего?

– У нас нет выбора, Виктор Владимирович! – отчаянным и горьким шёпотом прорвалось из Ичкера. Он, наклонившись к Панину, сверлил его глазами. – Единственное, что даёт надежду: две ваших пули в меня, наглого агента БНД, и воспалённая честь офицера, давшего присягу. Во что мне остаётся верить: вы присягали не вождям, а Родине – России. И я вверяю мою будущую судьбу в ваши руки. Как вы должны вверить мне свою.

* * *

Тупорылый зверь пожирал ночную трассу. КамАЗ был новый, но уже обкатанный. Столбы света сверлили тьму над пустынной лентою асфальта, триста лошадей, впаянные в мотор, утробно рычали под подошвами дальнобойщика, наматывая на колёса по сотне километров в час. Уютно посапывал на поворотах гидроусилитель руля.

Свезло Степану Гмыре. Напарник как-то непонятно не прошёл медицинский барьер перед рейсом. А значит, рейсовый прибавочный навар стечёт в один карман – Гмырин. Само собой, тысчонку за риск завгару: запретный выпуск в рейс без напарника сулил приключения его отважному заду.

Не ведал Степан подлинной причины подобной отваги. С неделю назад просочилась в завгаровский кабинет серая личность и настоятельно посоветовала взломать каноны. То есть пускать в рейсы по одному. Более того, брать по дороге пассажиров и скачивать с них деньгу. Но с условием: после рейса отправлять дальнобойщика в их контору – для приятной и ласковой беседы. С тем и растворился спецпосланник в липкой непонятности визита.

Рейс завершался и был для Гмыри пока, тьфу-тьфу, фартовым. Полторы тысячи километров от Волги до Крыма, разгрузка дизельных агрегатов на керченский паром, полторы тысячи – обратно. Делов всего-то на пять дней – и двадцатник в кармане. Гаишники за три остановки отсосали пока две тысячи, а впереди глухая, стерильная от ментовских сосунов ночь и последние часы до дома.

Хромой, обросший дремучим власяным мохом дед с бельмом на глазу запросился в пассажиры на стоянке у Саратова.

– Тебе куда? – готовя отказ, хмуро выцедил водила. Нечто громоздко-лысое, затёртое до дыр, опущенное бытием до бомжового плинтуса стояло перед ним, источая тошнотный запах тлена и давно не мытого тела. Оно держало под мышкой ободранный, пузатый, явно со свалки получемодан-полупортфель. Широченные внизу, обтёрханные до бахромы штанины напрочь закрывали обувь. Зуб на холодец, там вросли в земной прах родичи портфеля – стоптанные кроссовки с той же свалки.

Старик поднял на Гмырю бельмо глаза. Второй пиратски сверкнул из-под белёсого, надорванного века – как из засады. Дальнобойщик дернулся: в голове будто спицей ковырнули:

«Ё-о-о, моё-ё-о-о… что с мозгами?! Приеду – сразу же под томограф».

Ещё раз ощупал взглядом старика, зябко пожал плечами:

«А чтоб тебя… прямо Квазиморда… из какой-то богоматери».

– Из Парижской, – тускло подсказал дед.

– Чего-о? – ошарашенно озадачился Гмыря.

– Подброшишь до места? – шепеляво свернул к делу кандидат в пассажиры.

– Мы не богадельня. – Вызрел в шофёре окончательный отлуп. – Гаишники оборзели, за пассажира обдирают до костей. Таксу нашу рисковую знаешь? Тебе куда?

– Куда и тебе, ваше превошходительство, – прогундосил старик и стукнул костяшками пальцев по региону на номерном знаке – «163».

– Это ты мне? – не понял шофёр «вашего превосходительства».

«Во сука… издевается, что ли, ископаемый дурик?!»

– Как вы могли такое подумать, ваше шиятельство? – опростался скорбной укоризной проситель.

Гмыря свирепел. Свирепость выдала несусветное:

– До Самары, говоришь? Готовь две тыщи, – жахнул дикой цифирью, что молотом по лбу, полагая оглушить и отпихнуть старика с его заскоками и жалкими грошами.

Бомж сунул два пальца в карман, достал красненький пятитысячник. Согнул напополам и опустил деньгу в карманную щель комбинезона водителя.

Гмыря остолбенел, но быстро прикинул: два куба обрезной доски и оцинковка на крышу дачи – в кармане. О таком и не мечталось.

– Чего стоим, дедуля? – растёкся уважением по приблудному Рокфеллеру «его шиятельство». – Лезем в кабиночку, портфельчик под ноги и кайфуем часов пять. За жизнь в нашем раздолбанно-восемнадцатом году культурно побеседуем. Отчаливаем через десять минут.

Не испытанный доселе холодок опасности вползал в Гмырю: чем-то нездешним, какой-то властью не от мира сего тянуло от пассажира – как ледяным сквозняком из щелястой форточки в лютую зиму. Но грела душу красненькая бумажка в кармане – не отказываться же от такого согрева из-за опасений.

* * *

Не идите за тьмой, а идите за светом, ибо идущие за тьмой сгинут в той же тьме безвременно и память Родов отвергнет их.

Сантии Веды Перуна

– Здравствуйте, Георгий! – сказали по-русски.

– Hello, Michael, – ответил собеседник на английском. – I should say that – have never seen you in such condition. You insisted on speaking from here from this secret bunker. I had to unlock it and to get the whole team act under emergency. It is extremely risky.[3]

– Мы продавили вас в правительство именно для таких рискованных действий. И к чёрту ваш дурной английский. Мой русский не хуже вашего. Этот канал защищён надежно?

– Он защищён на сто процентов.

– Стопроцентной защиты не существует в принципе. Мы тратим время на болтовню. У вас его нет.

– Что случилось, Майкл?

– Несколько вопросов. Вы в бункере для них.

– Слушаю вас.

– Два дня назад я просил вас поднять досье бывшего агента ГРУ Ичкера.

– Я это сделал.

– Как он попал в 5-й отдел КГБ к Бобкову?

– До 1990 года он был резидентом ГРУ в западногерманской БНД, имел какие-то контакты со Штази. Чем он конкретно там занимался – нам неизвестно. После развала КГБ Бакатин и Калугин сдали БНД резидентскую сеть в Германии. Генерал Пономарёв отзывает Ичкера в Москву, в аппарат ГРУ. Оно тоже дышало на ладан, но Ельцин не решился ликвидировать окончательно.

– Что делал Ичкер в конторе Пономарёва под Аверьяном Бадмаевым?

– Курировал работу главных бухгалтеров нескольких столичных банков, их валютные операции. В том числе в «Мосте» Гусинского. В итоге там стали пропадать крупные суммы валюты. Они переводились в офшоры, откуда бесследно исчезали. Расследование служб безопасности банков ни к чему не привели.

– Какие суммы?

– От пяти миллионов долларов.

– Дальше.

– Когда подобное произошло в «Мосте», у Гусинского, он взбеленился, поднял на уши весь еврейский конгресс, Березовского и привлёк к расследованию Бобкова. Тот задействовал экстрасенсов, телепатов. Они прокачали гипнозом и полиграфом главного бухгалтера. В итоге всплыл Ичкер. Он загонял бухгалтеров в транс и