Эхо забытых стен - Gerodot

для неё крохотный пятачок земли, но это не принесло облегчения. Её тело, придавленное истерзанными ногами, стало лишь скоплением боли. Самодельные лубки, наложенные медиками в первый час паники, выглядели жалко, плохо удерживая изуродованные кости. Раны воспалились, кровоточили. Запах гноя, кисловатый и удушающий, стал постоянным спутником. Карла была жива, но её глаза, когда она открывала их, были полны нестерпимой боли и отчаяния. Едва различимое дыхание и редкие, слабые стоны были единственным доказательством того, что она всё ещё цеплялась за жизнь, словно паутинка на ветру.

Эрен сидел рядом с ней, спиной привалившись к стене палатки, лицо его было испачкано пылью и грязью, но глаза горели тем же самым, нестерпимым, холодным огнем. Его ярость не угасла, нет. Она просто мутировала, превратилась из открытой раны в загнивающую, хроническую боль. Вместо материнской смерти, дающей чёткую цель мести, он видел её живой. Но какой ценой? Искалеченной, беспомощной, неспособной пошевелиться, зависимой от каждого, каждого дуновения ветерка и каждой крошки, что они могли достать. Это было хуже. Гораздо хуже. Он видел, как страдание превратило её в обузу, в напоминание о его собственном бессилии, о несправедливости мира.

«Я истреблю их всех, каждого…» — эти слова, знакомые до зубовного скрежета, он теперь шептал не в бессознательном бреду, а в состоянии мрачного, почти трансового оцепенения. Он говорил это не для кого-то, а для себя, для тлеющей в нём ненависти. Она изменилась. Теперь он ненавидел Титанов не за то, что они отняли его мать, а за то, что они изуродовали её жизнь, превратили в медленную агонию, заставили быть обузой, привязали к месту, лишили возможности жить, дышать, радоваться. Этот гнев был глубже, сложнее. Он был злым семенем, брошенным в плодородную почву его души. И Алекс, наблюдая за ним, понимал, что этот гнев станет мощнейшей, движущей силой.

Микаса, его молчаливая тень, прижималась к Эрену. Её черные глаза были направлены на Карлу, и в них отражалась непереносимая боль, граничащая с безмолвным бессилием. Она ничего не говорила, лишь изредка подтягивала на себя край одеяла, укрывая Карлу. Ее инстинкт защитника теперь был направлен не только на Эрена, но и на его страдающую мать. Армин, всё ещё шокированный, бледный, то и дело доставал свою книжку о внешнем мире, пытаясь отыскать в её словах какое-то утешение, но лишь смотрел на неё нечитающим взглядом. Его острый ум, привыкший к логике и анализу, явно боролся с неперевариваемым ужасом реальности. Ханнес, капитан Ханнес, похудел, его взгляд был потухшим. Он бродил по лагерю, словно потерянный, принося им изредка воду, но его попытки говорить были жалкими. Вина за трусость и бессилие убивала его невидимо.

Алекс, их негласный лидер и спаситель, наблюдал за всем этим с позиции отстранённого аналитика. Его собственные переживания — голод, холод, усталость, боль от мелких порезов и ушибов, полученных во время бегства и прорыва — были заглушены внутренним калькулятором. Он добывал воду, стоя в многочасовых очередях, менял у медиков несколько обрывков бинтов из своего старого мешка на хоть немного лекарств и чистой марли. Скрытно, почти незаметно, он приносил им еду, вырывая ее из этого гниющего лагеря. Это была борьба за выживание в миниатюре.

«Она выживет? Или… станет грузом, который сломит их?» — мысль, циничная и прагматичная, крутилась в голове Алексея. С точки зрения «канона», её смерть была катализатором. Её выживание, пусть и в таком состоянии, было прямым изменением, но не влияло на конечную цель Эрена. Наоборот, только углубило её.

Сейчас главной задачей было дождаться эвакуации беженцев внутрь Стены Роза, вглубь территории, подальше от границ. И в это время нужно было начать свою подготовку.

В лагере постоянно находились солдаты Гарнизона, перебрасывающие беженцев, обеспечивающие (с переменным успехом) порядок, но также наблюдающие. Он не мог использовать свои уникальные способности открыто. Его внешность была истощённой, измученной, но не такой, чтобы привлечь подозрения о его необычайной силе или ловкости. Все списывалось на то, что «выживший в этой бойне» — это и так уже что-то сверхъестественное.

Мысли Алексея, пока он добывал воду или ждал в очереди за пайкой, неслись вперёд, оперируя знакомыми понятиями из «канона» и новыми реалиями.

Да, им придется переместиться внутрь Стены Роза. Это неизбежно. Затем — дальше, к Митрасу, столице, в центр событий, куда попадали все тренировочные корпуса. Именно там, в 104-м корпусе, он встретится с теми, кого ему необходимо нейтрализовать: Бертольдом, Райнером, Энни. Титанами-шифтерами.

Но как их поймать и обезвредить? Вот это была настоящая дилемма. Они — обученные солдаты Марлии, ветераны войны, владеющие титанической силой. У него не было своей силы Титана, и он не был готов стать таким, хотя мысль об этом время от времени пронзала его. Лобовая атака — самоубийство. Скрытность, хитрость, знание их психологии и их слабостей — вот его единственное оружие. Он должен спровоцировать их, загнать в ловушку, используя знание их будущего.

Как доказать начальству, что силой Титанов можно владеть? Самая сложная задача. Власти на Парадизе скрывают правду о мире, о Титанах, о королевской семье. Любая информация о «владельцах силой Титана» будет отвергнута или использована ими для собственных, недобрых целей. Прямое заявление — путь к тюрьме, пыткам или к плахе. Нужны доказательства. Неопровержимые. Единственный способ — захватить Титана-шифтера живым, показать его трансформацию. Или предъявить нечто такое, что оставит вне сомнений их истинную природу. Что-то, что вызовет доверие не только у Военной Полиции, но и, возможно, у тех, кто, как Доктрина Йегера, стремится узнать правду.

Он знал, что Гриша должен передать силу Титана-Атакующего Эрену после падения Шиганшины. Это уже произошло, или должно произойти вот-вот. И он должен быть в центре внимания. Допускать это? Или остановить Гришу? Если не допустить встречи Эрена с Гришей, Эрен не получит силу Титана-Атакующего. Тогда вся история кардинально изменится. Но не в лучшую сторону. Какой-нибудь другой беженец, или военный, случайно найдя Гришу, мог стать Титаном. Или кто-то ещё. Цикл всё равно продолжится, но его нити будут в чужих, неизвестных руках. Убить Гришу? Мысль была отвратительна. Алекс не был убийцей по природе. И последствия были бы непредсказуемы. Нет. Эрен должен стать Атакующим. Это его центральная роль, которую можно попробовать направить. Он уже вмешался, спасая Карлу. Это уже чудовищное изменение. Ему предстоит влиять на Эрена, направлять его гнев и его силу, чтобы не допустить Рокота.

Всё это предстояло решить в ближайшие годы, пока они все — и Эрен, и Микаса, и Армин, и он сам, — будут находиться в