Эхо забытых стен - Gerodot

Тренировочном Корпусе. Пока Титаны-шифтеры будут притворяться людьми. До первого столкновения с ними в Тросте. Там, на первой линии фронта, судьба даст ему первый шанс активно повлиять на ход истории, а не только выживать.

Его взгляд снова упал на Карлу. Она тяжело дышала, почти не реагируя на окружающий шум. Ее спасение было чудом, но это чудо принесло больше вопросов, чем ответов. Она не погибнет быстро и героически. Она будет страдать, а Эрен будет видеть это страдание каждый день. Эта живая рана в семье Йегеров, возможно, лишь укрепит его путь к разрушению. Но теперь Алекс не просто плыл по течению. Он сам стал частью этой истории. И должен был определить её новый курс. Он поднялся, оглядывая кишащий беженцами лагерь. Свою борьбу за выживание он закончил. Теперь начиналась борьба за будущее.

* * *

Беженский лагерь у Стены Роза был квинтэссенцией человеческого страдания, сгустком грязи и боли, где каждое мгновение было напоминанием о потерях и бессилии. Десятки тысяч людей, выброшенных из своих домов, ютились под промозглым небом, среди ветхих навесов и земляных ям, служивших примитивными туалетами. Запах гниения, сырости и неописуемой вони был столь густ, что, казалось, въедался в лёгкие, отравляя даже воздух.

Под одним из таких навесов, сбитым кое-как из обломков досок и брезента, покоилась Карла Йегер. Ее бледное лицо осунулось, на лбу выступила липкая испарина. Сломанные ноги, худо-бедно зафиксированные грязными бинтами и деревянными палками, были источником постоянной, пульсирующей боли, от которой не спасали редкие, скудные порции промедола, выдаваемого медиками в первую ночь. Её дыхание было поверхностным, отрывистым. Казалось, жизнь вот-вот выскользнет из её тела, как последний вздох.

Алексей отходил от навеса, держа в руках ополоснутый в грязной речной воде котелок. На дне плескалось немного мутной воды, выменянной на половину его последнего запасного сухаря. Каждая такая сделка была битвой. Пища и чистая вода были драгоценнее золота в этом лагере. Он оглянулся на детей. Эрен сидел у ног матери, стиснув зубы, в глазах его тлела знакомая, но теперь глубоко искалеченная ярость. Микаса, прильнув к нему, молча впитывала его боль и свою собственную. Армин, отстранённый и бледный, копался в пыльной книжке, не читая, а лишь цепляясь за её ветхие страницы как за связь с миром, который перестал существовать.

Ханнес появлялся нечасто, всегда с виноватым видом, принося что-то мелкое — корягу для очага, остывшую похлёбку. Он не мог смотреть на Карлу, избегал её глаз, словно её живой, страдающий вид был более страшным упрёком, чем её смерть. Его трусость теперь не дала ей погибнуть, но обрекла на мучения. И эта вина грызла его.

Алексей не тратил силы на разговоры или утешения. У него не было на это моральных или физических ресурсов. Его энергия была направлена на самое главное: выживание группы и наблюдение. Он внимательно следил за перемещениями солдат Гарнизона, слушал обрывки их разговоров, вглядывался в лица вновь прибывших беженцев. Ища признаки своих преследователей — тех самых, из Острога или Караннеса. Пока их не было. Возможно, они не рискнули появиться в таком огромном скоплении людей. Или были где-то в другом лагере. Или просто решили, что он погиб в хаосе.

Спустя неделю, или около того — в лагере не было ни часов, ни календаря, время превратилось в бесконечный серый поток — прозвучало объявление. Солдаты, сзывая беженцев, объявили о перераспределении. Самые слабые и раненые, те, кто не мог работать на земле, будут отправлены в глубь Стены Роза, на вспомогательные работы и содержание за счёт государства. Более сильные и молодые, особенно те, кому исполнилось 12 лет, будут направлены в тренировочные корпуса для прохождения военной подготовки. Мест не хватало, и это был, по сути, узаконенный способ сократить количество непроизводительных ртов и подготовить новую рабочую силу… и пушечное мясо.

Услышав об этом, Алексей почувствовал толчок адреналина. Тренировочные корпуса. Вот где все сойдутся. И Бертольд, и Райнер, и Энни. И Эрен, Микаса, Армин. И вот где он должен быть. Не как наблюдатель, а как участник.

Карла, к этому моменту, оставалась жива, но ее состояние было крайне тяжелым. Лихорадка не отступала, раны гноились. Она была слишком слаба для долгой дороги.

«Она не переживет это перемещение», — тихо сказал Алексей Эрену и Микасе. Его голос был ровным, без эмоций. Он просто констатировал факт.

Эрен взглянул на мать, потом на него. Его глаза были полны ненависти и отчаяния. Он понимал. Он сам видел, как угасает жизнь в глазах тех, кого не могли спасти.

«Но… мы не можем ее бросить», — прошептала Микаса.

«И не бросим», — ответил Алексей. Его план начал обретать четкие очертания, суровые и прагматичные. Он не мог взять Карлу с собой в Тренировочный Корпус. И они тоже не могли. Она бы стала обузой, подвергая их всех опасности. В военном лагере не место тяжелобольным.

«Эрен, Микаса, Армин, — обратился он к ним, голосом, который, несмотря на молодость, звучал странно тяжело и веско. — Вас отправят в Тренировочный Корпус. Это ваш шанс. Шанс научиться сражаться. Стать сильнее.»

Эрен сжал кулаки. «Сражаться… Чтобы убивать…»

«Да, — кивнул Алексей. — Чтобы убивать. И чтобы выжить. Вы нужны этому миру.»

Эрен посмотрел на него с недоумением. Этот чужак, спасший их, говоривший так уверенно.

«Вашу мать… — Алексей сглотнул. Горло было сухим. — Ее отправят вглубь территории. В больницу. Может быть… может быть, там ей окажут помощь. Если сможет выжить до этого.»

Он знал — это ложь. Шансы Карлы на выживание даже в условиях центральных районов Стены Роза были минимальны, учитывая характер травм, отсутствие квалифицированной помощи в Шиганшине и заражение. Но сказать им правду — это убить в них последнюю надежду. А надежда, даже призрачная, была нужна, чтобы подтолкнуть их дальше. К Тренировочному Корпусу. К их судьбе.

«Но… мы не можем оставить ее…» — Армин снова прошептал.

«Вы не оставляете ее, — жестко сказал Алексей. — Вы идёте, чтобы стать теми, кто сможет защитить тех, кто остался. Это ее жертва. И она захочет, чтобы вы были сильными. Вы будете тренироваться. Выживете. И вернетесь за теми, кто не смог уйти сам.»

Эрен смотрел на него. В его глазах шла какая-то внутренняя борьба. Ярость против любви, долг против отчаяния. Ненависть к Титанам, которых он поклялся истребить, теперь обрела новую цель — не только месть за смерть, но и спасение от ужаса существования.

«Вы пойдете в Тренировочный Корпус, — повторил Алексей, не