Каста Неприкасаемых - Дмитрий Емельянов

чувствуя, что другой возможности у меня не будет. И точно, на следующее утро мое участие в составлении библиотеки закончилось. С рассветом за мной пришли. Крепкий молчаливый мужик с кастой воина на лбу, ничего не объясняя, вывел из подвала и кивком головы приказал следовать за ним. На заднем дворе также немногословно он велел мне переодеться в приготовленную длинную рубаху, а когда я закончил, самолично намотал на мою голову повязку. Убедившись, что белая тряпка полностью скрывает отметку касты, он довольно крякнул и нахлобучил сверху еще соломенную шляпу, видимо для надежности. Осмотрев меня со всех сторон, мрачный мужик поморщился и, не говоря ни слова, повел в сторону хозяйственного двора. Время было еще раннее и народу нам встречалось немного, но те, что попадались по пути, заблаговременно и испуганно кланялись моему конвоиру, совершенно не обращая на меня внимания.

«Видать, мужичок-то не простой». – Подумалось мне, ловя в провожающих нас взглядах затаенный страх.

Обойдя хозяйственные постройки, мы вышли к задним воротам, где рядом с оседланным мулом стояли двое в белых хламидах канцелярии с оранжевыми отметками слуг на лбу.

Мой провожатый остановился, и мы вчетвером довольно долго стояли в тягостной тишине, пока не появился квестор. Выйдя из дома, тот бодро прошагал к мулу, по пути оглядев мой наряд и процедив: «Сойдет».

Мрачный мужик взял животное под уздцы, и Фарон, взобравшись в седло, тут же тронул в открывающиеся ворота. Писцы канцелярии двинулись следом, и я, не дождавшись никаких команд и потеряв пару мгновений на раздумье, побежал за ними.

***

В чем прелесть мула, так это в его неторопливости. Эту нехитрую мысль я успел неоднократно повторить, пока наш небольшой караван неспешно двигался по дороге. Мимо довольно заунывно текли расчерченные как по линейке разноцветные поля, зеленые рощи фруктовых деревьев и соломенные крыши редких деревень. Со мной за все время пути никто не обменялся ни словом и даже во время остановки на дневной отдых лишь молча бросили половину ржаной лепешки. Куда направляется квестор Фарон, зачем тащит с собой меня? Посвящать в эти вопросы неприкасаемого никому в голову не приходило.

Ближе к вечеру на горизонте показались красночерепичные крыши каких-то высоких строений, и по тому, что мы двигались именно в этом направлении, у меня появилась мысль, что именно там и есть конечная точка нашего путешествия. С каждым шагом моя уверенность в этом росла, поскольку не только люди, но и мул прибавили хода, да и выражение лиц моих спутников говорило о приближении скорого отдыха, еды и прочих человеческих радостей.

Наблюдения оказались абсолютно верными, и вскоре мы уже входили в ворота большой виллы с величественным двухэтажным господским домом и десятком разбросанных по территории неказистых построек из беленой глины.

Меня отвели в одну из таких хибар и, оставив краюху хлеба с кружкой воды, заперли до утра. Сказать, чтобы я был расстроен, так вовсе нет. Копна свежего сена в углу и его одуряюще-дурманящий запах говорили мне – жизнь прекрасна, а когда я заглянул в крынку и обнаружил там вместо воды свежее молоко, то чуть не заблеял от восторга. Никогда еще до этого мне не приходилось вдыхать аромат только что скошенной травы, и это было волшебно. Для меня, видевшего только вытоптанную землю, гнилую солому и раскаленные на солнце камни, вытянуться на копне ароматного сена было просто райским блаженством. В общем, я наслаждался как мог, пока ел и пил, но стоило мне закончить как усталость моментально сморила меня, повергнув в глубокий сон. Это чудесное, безмятежное состояние, по моим ощущениям, продлилось всего лишь один краткий миг, и коварное пробуждение тут же вернуло меня обратно в суровую реальность.

Тот же мрачный мужик, что и намедни, проверив надежность повязки на моем лбу, вывел меня во двор, где квестор, указав на въезжающие телеги, одним словом обрисовал мне предстоящую задачу.

– Все пересчитать.

Затем, повернувшись, он указал на стоящего рядом писца.

– Количество скажешь вот этому, он все запишет. – Тут его взгляд вновь зыркнул в мою сторону. – Если что не сойдется, пеняй на себя. На первый раз прикажу выпороть, а потом… – В его глазах вспыхнул нехороший огонь. – Потом, видно будет.

Интонация Фарона подсказала мне, что лучше не проверять, что значит его «видно будет» и не доводить до этого. Хотя, от меня в этом деле мало что зависело. Считал то ведь не я, тут у меня никаких иллюзий не было, считало заклинание или бог его знает кто еще, а мне оставалось только надеяться, что они не ошибаются.

Раздав команды, квестор ушел, и дело потекло своим чередом. Телега подъезжала, возчик с желтой крестьянской кастой лбу говорил что привез, я считал, а писарь записывал. Так время пролетело до полудня, когда принесли обед, и все, кто был во дворе, расположившись под навесом, принялись за еду. Молоко, яйца, свежеиспеченный хлеб и сыр! Мать честная, да такого изобилия я в жизни не видывал! Никаких ограничений, навалили на стол – ешь сколько влезет. Влезло, к моему величайшему сожалению, не так много как хотелось бы, подвел мой собственный желудок. Он оказался слабаком и смог вместить лишь малую толику из всего стоящего на столе. Раздувшийся живот взмолился о пощаде, грозя лопнуть, если я запихаю в рот хотя бы еще одно яйцо или кусочек хлеба. Уступив в этой борьбе и перестав лихорадочно запихивать в рот все, что было в зоне досягаемости моих рук, я вдруг обнаружил, что вокруг меня текут неторопливые разговоры про урожай, про господские подати и прочее, и прочее. Это было очень непривычно и настораживающе, ведь я никогда раньше не сидел за общим столом с другими людьми и не слышал ни о чем, выходящим за рамки поселка неприкасаемых. Оказалось, это невероятно увлекательно и познавательно.

Расслабившись на лавке, я с любопытством впитывал новые знания. Оказалось, что вилла спафария Дидала стояла на императорской земле, а совсем рядом, где-то за рекой были уже владения гранда Ситха Ашанги. Там, по словам крестьян, последнее время стало неспокойно. Начали пропадать люди, и по мнению многих, если уж гранд не желает заниматься этими случаями, то следовало бы пригласить рыцарей ордена Ревнителей веры, ибо каждому ясно – без нечистой силы там не обошлось.