Границы памяти - Ян Кириллов

молодые и дерзкие держали себя в руках, не шатались пьяными, не орали песни невпопад. Бродили за руки, беседовали, спорили, играли, общались, участвовали в уличных импровизациях, но... не напивались. Многое ли они теряли? Кто знает? Это был другой мир.

Компания гуляла по второму ярусу. Для Фреда это было непривычно. Можно было подумать, что идёшь по площади со множеством канав, а люди то спускаются в яркое разноцветное подземелье, то поднимаются из него на площадь. И только башня-шестигранка по-прежнему возвышалась надо всем, напоминая, что ты в Чхимтосэне. На втором ярусе не было ни одного ограждения. Даже дети спокойно бегали по краю, а если и ступали за край, нечто незримое отталкивало их, словно батут. Некоторые малыши допрыгивали до середины разрыва и барахтались прямо над улицей. Родители, конечно, ругали их и грозили пальцами, но, похоже, не это останавливало ребят. По невидимому куполу трудно было передвигаться, разве что мелкими прыжками. Если бы не это продуманное свойство, малыши, наверное, резвились бы там вовсю.

— Я перестал видеть разницу между днём и ночью, — Аммерт не хвастался и не ныл. Он просто делился чувствами. — Когда переходишь из одного мира в другой, твои биологические часы сходят с ума. Пытаешься как-то настроиться, спать в одно и то же время, но на такой службе это невозможно.

— Аммерт, Аммерт, эй! — Лазер попрыгала перед ним. — А расскажи про Лучезарный.

— Лучезарный? Я ведь тридцать шесть раз рассказывал.

— Но Фред ещё не слышал. Верно, Фред?

— Хорошо, — компания спустилась и нашла две скамейки. — Брат, эта история для тебя. Но поскольку Лазер очень любит историю про Лучезарный, я расскажу и для неё. — Аммерт подмигнул.

Глава 5. Летающий раб

1

На громадном континенте, в самом его центре, окружённый древними отвесными скалами, располагался город Лучезарный. Это была столица Девяти Пиков — одного из самых могущественных государств Мира Богини Хатм — и вотчина Громояда, Тридцать второго Вседержителя Пятой династии.

Все окрестные ручьи и горные реки стекались по каналам в искусственное озеро, вокруг которого и был построен великий город. С одной стороны это озеро сдерживала плотина такой высоты, что и три великана, встав друг другу на плечи, не смогли бы дотянуться до её вершины. Озеро кормило всех: от высших каст — советников, военачальников и наложниц, до низших — граждан, надсмотрщиков и рабов.

В сопровождении своих военачальников, вседержитель Громояд летал на магических железных мельницах, что издавали устрашающий грохочущий звук. Рёв этих машин держал в страхе и повиновении граждан Лучезарного, а врагов приводил в ужас. Каждый вечер громомашины, как их прозвали граждане, слетались в Генеральный штаб, который находился по правую сторону от Замка Громояда. По левую сторону была расположена обсерватория, где люди науки постигали секреты мироздания. Самое главное и высокое строение — Замок Громояда — находилось в противоположной стороне от плотины и отделялось от озера садом, который назывался Прекрасным. Замок был увенчан тремя куполами, сверкающими небесной лазурью, и украшен узором из рубинов и янтаря.

Представительницы высшей касты — наложницы — могли отдыхать в Прекрасном саду, где заботливые садовники выращивали диковинные растения со всего света. В саду было полно деревьев, одни только листья которых превышали человеческий рост, дивных певчих птиц и мраморных фонтанов.

Город, населённый свободными горожанами, разрастался вокруг, словно волны от булыжника, упавшего в воду. Утром и вечером он дышал, суетился беспокойным муравейником. В полуденный зной, жизнь Лучезарного замирала на несколько часов.

Ещё дальше, в скалах, были выдолблены пещеры, где просто, но со вкусом, жили надсмотрщики. Рабы же обитали исключительно в нижней части города. Маленькими хибарами была усеяна просторная и пустынная территория. Горожане жаловались, что власти не хотят её заселить, и давили на надсмотрщиков, а те, в свою очередь, избивали рабов. Рабам, кроме камня, избивать было некого. С раннего вечера до позднего утра рабы долбили скалы в поисках драгоценных камней и полезных ископаемых, а заодно и для расширения территории. Милостью надсмотрщиков, в полуденную жару рабы освобождались от своего труда. Всё остальное время — шестнадцать часов — они проводят с кирками, мешками и тележками. Мозолистыми руками, тысячами и тысячами этих рук, были построены и плотина, и каналы.

В царстве Громояда очень любили всё считать. Особенно когда речь шла о собственности, в том числе и живой. Всему здесь принято было давать какое-то числовое название, и даже целая страна называлась Девятью Пиками. Рабы, как считалось, по высшему разумению богов не имели души, и давать им имена было бы глупостью, поэтому, у рабов имелись только числа. Так, имя одного из тысяч рабов, полученное после смерти предыдущего владельца этого имени — Óлиу — означало «сто семь». Этого раба привезли с севера ещё младенцем, отобрав у покорённого кочевого народа. Белая кожа, светлые волосы и голубые глаза никого не смущали — рабовладельцам было совершенно всё равно, как выглядит говорящее орудие труда. Главное, чтобы оно работало.

У Олиу была одна особенность помимо кожи — он видел сны. Причём не просто сны, а воспоминания о прошлой жизни. Иногда он бродил во сне, и другие рабы наблюдали, как «сто семь» выходит под звёзды и буквально отрывается от земли. Приходилось держать его, прижимать пятки к земле, будить его, пока раб куда-нибудь не улетел. Друзья Олиу понимали, что каждый такой полёт может оказаться последним и всячески остерегали его от ночных прогулок. Иногда даже приходилось привязывать его к матрасу, а матрас набивать камнями. Постепенно, полёты прекратились, и «сто семь» начал спать спокойно. Однако, несмотря на то, что другие рабы тщательно скрывали правду об Олиу, слухи о юноше, теряющем связь с гравитацией, не могли не поползти по стране. Так они докатились