Восприятие мира у детей - Жан Пиаже

Дан (14 лет) ничего не знает о социологии примитивных народов, и в его семье нет места суевериям. У него сложились дружеские доверительные отношения с одним из нас, что исключает любое намеренное искажение. Он делится с нами своими детскими воспоминаниями. Тогда он считал, что сны – «настоящие». Этот был «как будто другой мир. Все ложились спать [в реальности] примерно в одно время, и ты „улетал, или все менялось“». Дан хорошо понимал, что он по-прежнему в своей постели, «но сам я был не там» (те же выражения мы встретим в следующем параграфе у Фава, мальчика 8 лет). Мир сновидений был устроен как страна, которая повторялась, говорит Дан, из одного сна в другой. «Очень часто мне снился один и тот же сон, про котов. Там была стена, маленький поезд, много котов у стены, и все коты гнались за мной». Этот сон с котами пугал Дана. Но у него был способ, как вернуться в реальный мир, и Дан прибегал к нему прямо во сне: «Я падал на землю [во сне]. Тогда я просыпался. Мне все еще было очень страшно [когда просыпался]. Мне казалось, что коты съели меня». Что интересно, Дан использовал эти идеи, чтобы объяснить какие-то услышанные истории, и наоборот – использовал эти истории, чтобы управлять миром своих снов. Так, он объяснял себе, впрочем, как и почти все опрошенные нами на этот счет дети, что феи, людоеды и т. д., должно быть, когда-то существовали, потому что о них до сих пор рассказывают в сказках. Поэтому, говорил себе Дан, этот мир фей продолжает жить в мире снов. В частности, путешествие, которое ты проделываешь, чтобы из постели попасть в сон, «было как в сказке». Сказочные «моментальные перемещения» должны были когда-то раньше быть реальностью, раз это было возможно в сказке.

Кроме того, в детстве Дан был уверен – и эта идея связана с чувством отстраненности и деперсонализации, которое испытывают многие дети, – что все так и должно было произойти, что все предрешено, что ты ни за что не отвечаешь и что наказаний не должно быть. То же свойство Дан приписывал и миру снов: там все события обязательно должны были случиться, но это не имело отношения к реальному миру. Это была «как бы двойная жизнь», но жизнь, устроенная заранее, независимо от воли спящего.

Наконец – и это, пожалуй, доказывает, что приведенный рассказ действительно передает убеждения Дана-ребенка (а не просто является ретроспективной попыткой 14-летнего Дана систематизировать свой опыт), – вера в мир сновидений исчезла разом, когда Дан пошел в школу и начал общаться с другими мальчиками. Дан действительно помнит, как спрашивал себя, бывали ли его приятели в мире снов, и когда он понял, что нет, его собственная вера окончательно рухнула.

Нам не дано узнать, какие из этих воспоминаний Дана соответствуют действительности. Но, похоже, мы можем найти в них признак того, что, если бы не окружающие взрослые, детские представления о снах были бы отмечены намного более устойчивой партиципацией, чем те ее проявления, которые мы только что рассмотрели. Но, каков бы ни был истинный масштаб этой партиципации (мы с трудом можем напрямую оценить его у ребенка по причине эмоциональной окрашенности партиципации), остается верным то, что на первой стадии образы из сновидений воспринимаются как внешние по отношению к уму и приходящие извне от самих людей и вещей либо от таких явлений, как тьма, свет и т. д.

§ 2. Вторая стадия: сон приходит изнутри, но

остается снаружи

Лучшее доказательство обоснованности приведенных выше интерпретаций – это вторая стадия. Эта стадия в некотором смысле интереснее первой, потому что она показывает нам детский реализм в его наиболее устойчивой и развитой форме. Так, на этой стадии дети уже обнаружили или узнали, что сон появляется изнутри нас, из мысли, из головы и т. д. Но поскольку они не могут понять, что изображение может только казаться внешним в тот момент, когда мы его видим, они помещают его, как и на первой стадии, в комнате, рядом с собой.

По всей вероятности, в большинстве случаев ребенок самостоятельно приходит к пониманию, что сны снятся в голове, в мыслях. В самом деле, противоречия между сном и реальностью мало-помалу подталкивают ребенка к тому, чтобы он начал отличать образ от самой вещи и рассматривать образ если не как мысленный объект, то, по меньшей мере, как объект, оторванный от реальности и связанный с голосом, со зрением, с мыслью и т. д. Подобную эволюцию мы наблюдали и в отношении названий, когда они начинают отделяться от называемых вещей.

Рассмотрим сперва несколько промежуточных случаев на стыке между первой и второй стадиями – здесь, как нам кажется, можно обнаружить спонтанные попытки детей избавиться от идеи внешнего происхождения снов:

Хорн (5;3): «Ты знаешь, что такое сон? – Да. Это когда видишь разных людей. – Где находится сон? – В тумане. – В каком тумане? – В тумане, который выходит из одеяла. – Откуда берутся сны? – Отсюда [показывает на свой живот]. – Как же тогда получается, что он в одеяле, когда нам снится? – Потому что мы это знаем». Хорн добавляет, что сновидение располагается перед глазами, в нескольких сантиметрах. Хорн не считает, что мы думаем ртом, а локализует мысль в грудной клетке. Может быть, туман, с которым у него ассоциируется сон, – это дыхание? Сравнение случая Хорна со случаями Риса (§ 1) и Фалька (см. гл. I, § 3), кажется, подтверждает это, ведь сон, поскольку это мысль, отождествляется с голосом, воздухом и дыханием.

Дюг (6 ½): «Что такое сон? – Сон снится ночью. Когда о чем-нибудь думаешь [!]. – Откуда он берется? – Не знаю. – А как ты думаешь? – Это мы его делаем [!]». «А где сон в то время, когда нам снится? – Снаружи. – Это где? – Там [показывает на улицу за окном]. – Почему снаружи? – Потому что мы уже встали. – И что? – Он ушел. – А когда мы спим, где он? – У нас. – Где? – В постели. – А где? – Совсем рядом. – Если бы я был там, я бы его увидел? – Нет… Да, ведь вы совсем рядом с кроватью». «Откуда берутся сны? – Ниоткуда [!]. – Откуда они появляются? – Из постели. – А как они туда попали? – Потому что мы видим сон». «А где сон делается? – В постели. – Как? – Потому что дует ветер [ср. Хорн]. – Откуда берется этот ветер? – Снаружи. – Почему? – Потому что окно открыто. – Почему снится сон? – Потому что вчера [накануне]