Изумрудная муха - Ольга Львовна Никулина

души? Он ведь часто в правительственных концертах читал монологи Чацкого. А там души не надо. Нужен пафос, и чтобы слова отчётливо были слышны правительственным старцам, хе-хе. Вот и привык декламировать… Заболтал текст, затрепал… Не помню, кто Лизу играл. Елистратова? Бобчинского и Добчинского… Что я говорю! Это же Грибоедов, «Горе от ума», а я «Ревизора» Гоголя приплела. Совсем бабка запуталась, хе-хе… Переволновалась за последнее время, знаете ли. У нас в семье несчастье. Болеет моя родная тётушка, младшая сестра мамы. Похоже, самое страшное. Я вся на нервах, переживаю, всё-таки родной человечек. Страдает невыносимо. Ей уж порядочно годков, за девяносто. Мы помогаем, Любка возит ей продукты. Да, вы правы, Любаша добрая у меня. Вот собралась везти ей специалиста онколога из Москвы. Будет искать. Кто туда поедет, тётушка всю жизнь за городом прожила. Даже гонораром не заманишь. Может быть, найдётся милосердный доктор, да кто теперь помнит о милосердии? Вот-вот, мне такие медики последнее время не попадались. Раньше совесть имели. А сейчас в карман смотрят. Так что немудрено, что у меня голова идёт кругом от беспокойства за тётушку и душа не на месте. Покоя нет… Что у вас нового? Вывозили вас в театры? Активность заглохла? Из-за отсутствия финансовой поддержки? Ай-ай-ай. Давно я не была у нас в театре, и, знаете ли, как-то не тянет… Идёте ужинать? Ну, бон аппетит, мон анж. Сердечный привет нашим душенькам.

Эдик знал, когда Елизавета Ивановна выходит на связь с Домом ветеранов сцены и когда освобождает телефон, но в тот вечер он так и не позвонил.

Но милосердный доктор нашёлся. Дору Захаровну нашла Татьяна путём сложных поисков через коллег-журналистов. В субботу утром Елизавета Ивановна напутствовала Любу словами:

– Там не задерживайся, но всё-таки улучи момент в категоричной форме спросить её о мухе! Ты поняла? Запомнишь или мне положить записку тебе в сумку?

Люба встретила Дору Захаровну у пригородных касс. Обе сразу по описанию распознали друг друга. Доктор была немолодая, но бодрая женщина лет шестидесяти, худощавая, с приятным лицом. Одета она была по-спортивному: в тёплой кожаной куртке с капюшоном, в брюках и мягких полусапожках. Люба про себя решила, что доктор занимается каким-нибудь видом спорта, например бегом. При ней была объёмистая сумка, по всей вероятности, с медицинскими инструментами. В электричке Люба вкратце рассказала ей о тёте Муре и высказала собственные мысли по поводу состояния больной, возникшие в результате предыдущих своих посещений. Дора Захаровна нахмурилась и погрузилась в свои мысли. Люба смотрела в окно. Осень быстро сменялась ранней зимой, шёл мелкий дождь с еле заметной белой крупой – ещё не снегом, но понизься температура на два или три градуса, и полетят белые мухи, и покроет белая пелена и эти грязные дороги, и строения, и кучи мусора, и дачки с волейболками и танцплощадками. Листва на деревьях почти облетела, трава пожухла. Неуютную картину поздней осени дополняли фигурки людей, которые под зонтами, в натянутых на лбы шапках, в нахлобученных кепках, втянув головы в плечи, спешили укрыться от косого ледяного дождя с ветром. Кто куда – кто на станцию, а кто со станции домой. Но народу было не так много. Обходя грязь, а где-то перепрыгивая через лужи, они дошли до дома. Степан Кузьмич их встретил радушно, помог раздеться, предложил тапочки. Но Люба и Дора Захаровна захватили свои тапочки из дома. Дора Захаровна надела белый халат, долго мыла руки. Потом достала из сумки завёрнутые в белую простынку инструменты. Степан Кузьмич провёл их к больной.

Тётя Мура явно волновалась, она даже раскраснелась. Люба представила ей Дору Захаровну, и тётя Мура, как ребёнок, со слезами на глазах протянула руки навстречу доктору:

– Милая моя, как я вас ждала… Господь мне вас послал… Я замучилась… Садитесь рядышком, дорогая моя. Скажите, что я должна делать. Только пусть Любаня со Степаном выйдут.

– Мне нужно больше света, – строго скомандовала Дора Захаровна и подвинула к кровати стул.

– Ты слышал, что сказала врач? – прохрипела тётя Мура.

– Сейчас, Мусенька моя, кровинушка моя, красавушка моя, – засуетился Степан Кузьмич. – Горюшко ты моё…

Он бросился раздвигать шторы и поднимать занавески, зажёг люстру и все светильники, что находились вокруг кровати.

– Направьте эту лампу на лицо больной. Так. Спасибо. А теперь выйдите. Мы вас позовём.

Уверенный голос врача должен вселять надежду даже умирающим, подумала Люба. Татьяна прислала ей правильного доктора. А вот по поводу гонорара при встрече Дора Захаровна как-то странно ответила: «Там посмотрим». Пожалуй, теперь только это смущало Любу. У неё была готова часть денег на тот случай, если Степан Кузьмич не даст суммы, которую назвала Татьяна. Люба прошла вслед за Степаном Кузьмичом на кухню, выложила продукты. Старик убрал курёнка и творог в холодильник, пирожные оставил на столе. Они сидели и ждали. Был слышен тихий разговор, потом кашель тёти Муры. Потом наступило долгое молчание. Опять разговор – говорила тётя Мура, кашляла. Что-то сказала доктор – и опять молчание. Степан Кузьмич уже клевал носом, вздрагивая, просыпался. Умаялся, бедняга, ведь всё время на нервах, подумала Люба. Осмотр продолжался около часа. В комнате зазвонил колокольчик. Дора Захаровна прошла в ванную, вымыла руки. Степан Кузьмич приготовил для неё чистое льняное полотенце. Дора Захаровна объявила, что в комнату можно войти.

– Степан Кузьмич, я тут написала рекомендации местному врачу на своём бланке. Сегодня же вызовите на завтра врача, я оставила список лекарств и два рецепта на первое время. И свои рекомендации для врача, медсестры и для вас. Не надо разводить таблетки в воде. Горечь ещё больше раздражает горло и усиливает болевые ощущения. Димедрол не годится. Заменим таблетки травами. Я написала, как заваривать и в каких пропорциях. Крупным почерком. Сейчас необходимо перейти на инъекции. Ей сразу станет легче. Давно у вас был врач? Более месяца назад? Нехорошо. Не затягивайте.

– Да мы с Мусенькой не хотели… Мусенька говорит, что дорого платить…

– Это ты говоришь, что дорого! Не хитри! – захлебнулась от ярости тётя Мура.

– Подобные процедуры делают бесплатно, – сказала Дора Захаровна.

Тётя Мура смотрела на врача с обожанием, лепетала, что ей сразу стало легче, что скажет Степану делать, что доктор велела, чтобы он сделал влажную уборку и чтобы комнату каждый день проветривал утром и вечером…

– Стёпушка, подай гостям чай… А мне дай бумаги, что Дора Захаровна на столе положила. И мои очки, – тётя Мура приладила на нос очки с треснутым стеклом и уткнулась в бумаги.

Чай выпили поспешно. Дора Захаровна сказала, что ей пора