Бычки в томате - Иоанна Хмелевская

— Солнце уже садится, придется подождать с собаками до утра. Животное в темноте ориентируется, а человек нет. Дож­дя, похоже, не предвидится. А тем временем и пан Вацлав отыщется. Вполне мог заблудиться и сейчас выбирается. Мне тоже случилось заплутать в той стороне, и хоть я была на ма­шине, а здорово помучалась, — старалась я утешить гостью.

— Языка не знает, — буркнула Алиция.

— Можно подумать, я прекрасно говорю по-датски! А будь я на своих двоих, добралась бы не раньше утра. Скорее все­го по шпалам.

Мы замолчали. Неразговорчивость Юлии, похоже, была за­разительна. Я не выдержала, взяла стакан с остатками своего пива, отправилась на кухню и зажгла газ под сковородкой с рыбой. Я умею жарить и быстро, и медленно, сейчас настро­илась на медленную жарку и сделала соответствующий огонь. Подумав, прибавила газ. Не хватало только Стефану потерять­ся из-за этого кретина, даже позвонить не сможет... И куда его черт понес, теперь им еще Стефана искать придется? А рыбу любят практически все, кроме Алиции. Разве одной сковородки на всех хватит?

Я открутила газ посильнее, затем, вспомнив, что рыба мо­роженая, уменьшила огонь и достала из морозилки еще одну упаковку, небольшую. Прикинула — если сунуть ее в ми­кроволновку, десяти минут хватит, а потом уж как-нибудь по­ладят друг с другом, та рыба, что начала жариться раньше, с подключившейся позднее...

Шесть минут спустя стукнула калитка, и в салон ввалилась команда спасателей в полном составе.

Но без пропавшего пана Вацлава.

Мариана мы не удавили, не ошпарили кипятком, не вы­гнали прочь шипастой колотушкой для мяса, что, прямо ска­жем, удивительно. Мы настолько держали себя в руках, что остается только поражаться.

Все были в возбужденном состоянии, грязные, раздражен­ные, пытались умыться одновременно и требовали подкреп­ляющих напитков. За этим дело не стало, но при этом никто не горел желанием делиться впечатлениями. Поиски, по всей вероятности, приятными назвать было нельзя, зато после сво­их похождений спасатели испытывали зверский голод.

С обедом надо было кончать, и мою рыбу выставили из микроволновки. И среди всего этого бедлама, ноя и стеная, жадно зыркая по сторонам и всем возможным емкостям, на­доедая, подгоняя и через слово требуя кормежки, путался под ногами обалдуй Мариан. Получив же горячую картофелину с приказом очистить, сожрал ее вместе со шкурой и еще имел наглость заявить, что она недосоленная.

Изгнанный в конце концов из кухни, он все время пытал­ся просочиться назад и, по всей вероятности, опять опреде­лил ход дальнейших событий. На неизвестном науке языке Олаф попытался привлечь Мариана к раздвижке стола в са­лоне. Тот, стеная и чуть не плача, направился туда, по понят­ным причинам, кружным путем. Нордический же характер скандинава требовал прямоты и определенности. Темпера­мент Олаф при этом проявлял воистину итальянский.

— Ты, котина, тавая мать! — выкрикивал он все громче, не скрывая раздражения. — Неесть! Безъесть! Хоя! Моя! Выме там! Суда!

Между словами, которые при очень большом желании можно было считать польскими, проскакивали целые фразы на шведском, что заставляло Стефана с трудом сохранять се­рьезное выражение лица. Мариан, по всей видимости, был за­дет за живое экспансивными угрозами шведа лишить его еды, поэтому вдруг ляпнул:

— И чего так разоряться на голодный желудок! Не он первый в ту яму угодил. Скользко ведь, мне сестра еще в том году гово­рила! Запросто, с удочкой или еще как, да темень какая! А раз утоп, то ему все равно не поможешь, что теперь дергаться?

Алиция, сидевшая на диване напротив Юлии, бросила на Мариана грозный взгляд. Не хотелось бы, чтобы на меня так смотрели.

Юлия просто застыла в своем кресле. Все начали говорить одновременно и на разных языках, я не прислушивалась, так как расставляла посуду, которую подавала мне Мажена, до­ставая ее из посудомоечной машины. При этом я не могла гарантировать необходимое количество ножей и вилок у каж­дой тарелки, поскольку мне одновременно приходилось уп­равляться с рыбой, а эта зараза категорически отказывалась влезать в одну сковородку, а для другой уже не было места на плите. Но я все же справилась, как-никак выросла в стране, где только и делают, что героически преодолевают трудности...

Из Мариана тут же вытрясли разъяснения. Он потерялся, когда ходил осмотреть место, где в озере есть яма, а тропин­ка там узкая. Стефан потерялся, потому что Мажена упомя­нула о яме, и тот пошел проверить, не свалился ли туда не­доделанный Мариан, но Мариан потом вернулся, а Стефан еще ходил взглянуть на стоянку...

Брякнула калитка, кто-то постучал в дверь и сразу вошел, не дожидаясь приглашения.

— Вацлав?! — воскликнула Юлия с отчаянной надеждой, прежде чем успела обернуться.

Но это оказалась вовсе не наша пропажа, а высокая блон­динка с длинными волосами, худющая, что даже для модели было чересчур. В остальном придраться было не к чему: ожив­ленное лицо, сверкающие голубые глаза, никакой бледности, легкий загар и румянец во всю щеку... Эльжбета права — де­ревенская красавица!

— Магда, — сказала Эльжбета, считая, что для представле­ния этого вполне достаточно.

— Господи, что у вас творится? — удивилась Магда, стоя на пороге салона. — Митинг, именины? Алиции именины уже прошли! Извините, я хотела сказать добрый вечер. Алиция? Вы Алиция!

Она угадала. Хозяйка поднялась с дивана. Улыбка на ее ли­це была самая что ни на есть натуральная.

— Можно войти?

— Конечно, входи, пожалуйста! Убери с дороги, Мариан, сдвинь этот стол!

— У меня с собой — вот! Вы что-то празднуете?

Магда извлекла две бутылки вина, быстро огляделась и при­строила их на единственно свободном месте на краю буфета, у ведерка с компостом и за спиной Мариана. Сообразитель­ная особа! Эльжбета поставила на стол салатницы, Алиция опомнилась и вернулась к Юлии. Я тоже не собиралась ее бро­сать и направилась к ней. Магда остановила меня на полпути.

— Иоанна? Я могу на «ты»? Насчет Алиции я знаю...

— Можешь, можешь. Стефан...

Я хотела спросить его о фотографиях, но передумала, мо­мент был не самый подходящий. Одним ухом я слушала Маг­ду, а другим — Стефана, который что-то объяснял Юлии, представив Мажену как Олафа, или наоборот. Я обнаружила, что у меня пропала большая вилка для рыбы...

Кто-то все-таки накрыл стол до конца и спас рыбу от обугливания, наверное, бесценная Мажена. Каким образом эта утонченная музыкантша... или музыкантка? В общем, арфистка умудрялась быть такой замечательной хозяйкой? А на арфе играла — заслушаешься! Не могу доподлинно сказать, что в этот момент происходило с Марианом. Похоже, Олаф придушил его маленько в гардеробе среди многочис­ленных плащей и курток. Так ему и надо. Мажена потеряла терпение, шваркнула на стол миску с картошкой в мундире, наполовину очищенной, и салат, вырванный из прожорливой пасти нашего дракоши. Бутылки и рюмки, наверное, подтя­нулись сами.

Оставалось только убедить Юлию, что все в порядке, и уса­дить за стол...

Вот только порядком тут и не пахло.

Во время поисков пропавшего панголина Стефан делал снимки поляроидом, поэтому фотографии не нужно было проявлять. Для нас тогда это было еще в новинку, хотя жур­налисты и профессиональные фотографы давно уже привык­ли к этой технике.

— Вот здесь вы сидели, на этом поваленном дереве, — объ­яснял Стефан, показывая очередной снимок Юлии. — Это сначала. А дальше местность выглядит вот так, посмотрите, пожалуйста...

Поваленный ствол и в самом деле казался широким и удобным, аллея тоже, но дальше по мере приближения к во­де она сужалась, и нависающие ветки приходилось отводить рукой. Однажды, довольно давно, мне уже доводилось гулять там с Алицией. Где-то в той степи находилась и предатель­ская яма, о которой в свойственной ему милой манере упо­мянул Мариан. Дорожка круто шла под уклон, а узкая поло­ска травы, отделявшая дорогу от воды, резко обрывалась вниз. В пьяном виде или в темноте можно было легко оступиться и плюхнуться в озеро, устроившее здесь замечательную ло­вушку для легкомысленных жертв.

— Но Вацлав сюда не ходил, — произнесла тихим, сдавлен­ным голосом Юлия.

Ясное дело, не ходил, раз отправился в противоположную сторону к забегаловке, где резвилась молодежь. Тут я подума­ла, что наш говорун поборол в себе природную скупость во­все не из любви к птичкам, а из-за непреодолимой тяги к пре­красным экскурсанткам, гулявшим у озера. А кормом для птиц воспользовался как предлогом, не придумав ничего луч­шего. Готов был разориться на две кроны, лишь бы затесать­ся в молодой, веселый и лишенный комплексов коллектив.

Мне пришлось объявлять о своей догадке во всеуслышание. Снимки передавались из рук в руки, и этими фотографиями нам, наконец, удалось заманить Юлию за стол, когда Стефан, симулируя излишнее рвение, достал целую пачку снимков и позволил их расхватать. Юлия еще не окончательно впала в оцепенение и даже согласилась немного поесть. Явно через силу она запихала в себя сосиску и маленькую картофелину, после чего Стефан отобрал у нас фотографии, и правильно сде­лал, ибо выпущенный на свободу из гардероба Мариан не дре­мал, а молотил подряд все съедобное, что еще оставалось недо­еденным на столе. И было ясно, что он не остановится, пока все не прикончит. А посему остальные проголодавшиеся быс­тро взялись за ум и составили ему достойную конкуренцию.