Королевская кровь. Проклятый трон - Ирина Котова

Богиня не появлялась, и Светлана, посидев еще немного и послушав визжащих в мертвом городе ящериц, сползла с бортика и медленно, погружаясь в сыпучий песок, пошла к храму.

Именно по пути к храму, упорно шагая в своей длинной ночнушке к увиденному с террасы ближайшему храмовому шпилю, Света и провалилась в другой сон – с улетевшим далеко и, скорее всего, навсегда драконом. И этот сон тоже казался вполне реальным, очень ощутимым и жарким, наполненным торопливым, лихорадочным счастьем. И Четери был вполне осязаем, и полыхающее, обжигающее пространство вокруг них было полно звуков, запахов и ощущений, и Светлане, остывающей затем в своей холодной кровати на верхнем этаже пятиэтажки в спальном районе Иоаннесбурга, очень хотелось верить, что и это тоже происходит не только в ее сознании. После всех чудес, обрушившихся на нее за неполные два месяца, могла же она надеяться, что «жди» Чета – реально?

Да и что Свете еще оставалось, кроме надежды?

В дневной реальности был росший внутри малыш, крохотная козявочка – как же долго ждать, когда он появится! Были родители, хлопотавшие над ней с превосходящим все разумные рамки энтузиазмом. Дом наполнялся витаминами, книгами-пособиями для беременных, сборниками рецептов пюре и кашек для малышей, курсами молодых родителей, дисками с дыхательными тренингами, запахом талька и свежевыглаженных пеленок – мама очень забавно смущалась, пряча ранние покупки от смешливого взгляда дочери. Отец готовил так много, будто внутри у нее росла целая рота дракончиков, очень-очень голодных дракончиков, и к концу беременности Светлана рисковала достичь размеров воздушного шара. Папа готовил и напевал колыбельные, ловко подбрасывая на сковороде оладьи или шинкуя капусту для щей.

Родители определенно сходили с ума, но ее это не напрягало.

Напрягало другое. Недавно мама обнаружила на ноге дочери тонкий браслет с лазурной полосой. Врать Света не любила, но и тревожить своих стариков не могла. Поэтому рассказала краткую версию – что у них в гостинице жили похитившие принцессу Рудлог драконы, что ей по долгу службы пришлось близко общаться с ними, и из-за этого она попала под внимание спецслужб. Даже сильно упрощенной версии хватило, чтобы папа принял сердечные капли, а мама поплакала. Что бы с ними было, знай они все?

За окном постепенно начинался новый день, до звонка будильника оставалось около двадцати минут, и валяться не было смысла. Отведет уроки – и займется изысканиями материала про Пески. Должна же где-то быть разгадка!

Вернувшись домой, в пахнущую жареной картошкой и овощным рагу квартирку (обед для Светы был накрыт на столе, а родители куда-то пропали – скорее всего, поехали в очередной детский торговый центр), она долго рылась в старых тетрадях и материалах, оставшихся еще с университета. Нашла толстенький ежедневник, покрытый пылью, пролистала его и, отыскав нужное имя, позвонила.

– Светка? – удивился однокурсник, учившийся на географическом. – С выпуска тебя не слышал.

– Сереж, – сказала она, улыбаясь – Федотов все так же чуть картавил, и знакомый голос вдруг вернул ее в беззаботную и веселую студенческую пору, когда будущее казалось радужным и понятным, – ты все еще имеешь доступ в архивы Рудложского географического общества? Мне нужна твоя помощь.

Они встретились на выходных, в литературном кафе рядом с их институтом – Сережка остался на факультете, защитил кандидатскую, но был таким же высоким, нескладным, в очках, бешено влюбленным в науку. Только бороду отрастил и лицо и кисти рук оказались загорелыми – видимо, ездил в экспедиции. Они общались раньше в одной компании «ботаников», часто просиживали в этом же кафе, но после выпуска, как нередко бывает, пути их разошлись.

– Не расскажешь зачем? – спрашивал Сережа, волнуясь и перебирая копированные листы в толстенькой папке, которую принес с собой. Чашки с чаем стояли нетронутыми, маленький столик был весь застелен листами с картами, копиями из журналов и книг; впрочем, это никого не смущало – сюда ежедневно приходили ученые, профессора и студенты, вели жаркие споры, отмечали защиты, и атмосфера длинного зала с цитатами великих ученых на стенах, с фонариками над столами и заботливо приготовленными ручками и карандашами на них вполне соответствовала запросам ученых мужей.

– Это личный интерес, но мне очень важно. – Света посмотрела на однокурсника, вздохнула. – Сереж, не могу рассказать, но, честно, не стала бы тебя беспокоить без уважительной причины.

– Да что ты, – смутился он, – мне в радость. Просто, – друг понизил голос, – понимаешь, чуть более двух недель назад к нам уже обращались на кафедру по тому же вопросу – за консультацией о географии Песков. Из одной… конторы, – он закончил почти шепотом, а Свете стало неприятно: не подставляет ли она Сережку под внимание страшного Тандаджи? – Информация не секретная, но работают там только энтузиасты. Понимаешь, ведь это географический и климатический феномен, огромная аномалия на континенте!

Он ткнул пальцем в карту – границы обведены четко, но внутри ландшафт прорисован только вплотную к границам, буквально на полсантиметра, дальше – пустота.

– Нас туда вывозили, чтобы показать, как выглядит эффект блуждания. В десяти-двадцати километрах от границы перестают работать компасы, фотоаппараты, камеры, электронные системы слежения. Даже если идешь по солнцу или звездам, чуть отдаляешься от гор – и все, начинаешь ходить по кругу. Территорию Песков не видят спутники, там прекращают работать листолеты, причем не только со стороны Рудлога, но и со стороны Йеллоувиня, и от границы с Эмиратами тоже. Через горы-то листолеты не протащить, поэтому пробовали со стороны Тайтаны – планируют на песок и глохнут. Пытались на внедорожниках – от блуждания не спасает. Та же история с морем – побережье там не скалистое, преимущественно песчаное, с южной стороны коралловые массивы, но достаточно места для безопасного подхода судов на северном участке. А за пять-шесть километров до береговой линии автоматика сходит с ума. Пробовали останавливаться вне аномальной зоны, подплывать на катамаранах или весельных лодках. Берега достигали, проходили с десяток километров по суше, за старые соляные выработки, и все, снова блуждания.

Около двадцати лет назад была организована массовая международная экспедиция. Более трехсот участников! – Федотов увлекся и начал размахивать руками, как всегда, когда отвечал у доски, и Света осторожно отодвинула от него чашку. – В старых источниках указывается, что в Песках раньше были города, уникальная цивилизация, мифы так и вовсе говорят о летающих ящерах.

– Почему мифы? – оскорбленно сказала Света. – Ты разве не видел по телевизору кадры с драконами в Иоаннесбурге? И старшую Рудлог, писали ведь, похитил дракон.

– Под мифами я подразумеваю непроверенные предания, сказки, – отмахнулся Сережка, – тем более что двадцать лет назад никто не думал, будто драконы – это реальность. Но представь себе, добраться до этих городов – это же прорыв будет в географии, истории, это же целый археологический пласт, неисчислимое богатство! Вот и решили объединить усилия, раз поодиночке не получается. Разделились на тридцать команд и решили двигаться цепочкой – каждая последующая группа держит на виду предыдущую, первая ориентируется на горы. Продвинулись на сорок километров внутрь – и далее пошла мистика пополам с ужасами. Из записей тех, кто вернулся, можно понять, что первые группы стали отклоняться на север, хотя должны были идти прямо на восток, пока не вернулись практически к горам и линия экспедиции вместо прямой не изогнулась дугой. Появились миражи, скрывающие впереди идущие группы, начались пропажи. На ночь становились лагерями – видели костер преследуемой команды, утром просыпаются – нет костра, и всё тут, и следов нет, как и не было никого. И это несмотря на то, что к каждой группе был приставлен маг-менталист для снятия мороков и защиты. И днем не легче: группа идет прямо, а следующим за ней кажется, что сдвигается, меняют курс за ней – и уходят от маршрута. Так веером и двигались. А потом начались нападения песчаных духов – вот, посмотри. – И он придвинул к Свете листы с зарисовками, на которых были изображены какие-то вихревые монстры с овальными плоскими головами и широкими пастями. – И голосовые миражи – оставшиеся в живых слышали голоса пропавших товарищей, отправлялись искать и сами терялись. Гиблое место. Из тридцати групп вернулось восемнадцать. Столько ученых пропало без вести! После этого Пески на научно-географическом конгрессе признали зоной особой опасности и не рекомендовали пытаться проникнуть внутрь. С нынешним развитием магии и технологии это пока невозможно.

– И что, совсем никто сейчас их не исследует? Не ищет способ победить блуждание? – уточнила Светлана.

– Вот и эти, из конторы, тоже спрашивали, – Сережка пожал плечами. – Знаешь, что любопытно? Нескольким группам повезло наткнуться на бедуинов. И те их спокойно вывели к горам. На предложения о сотрудничестве не реагировали. И по всей видимости, люди, живущие внутри, в Песках, спокойно по пустыне ходят и не блуждают. В отличие от тех, кто пытается проникнуть снаружи. Поэтому выхода два. Первый – искать отзывчивого аборигена, готового стать проводником. Второй – колья и тросы. Прошел сто метров – вбиваешь в песок столб и трос цепляешь. И так каждые сто метров. Думаю, должно сработать, но ширина Песков в узкой части – семьсот километров, представляешь, сколько нужно троса? И работы? Нет, абориген надежнее. Но не хотят они работать с нами. Не хотят.