Королевская кровь. Проклятый трон - Ирина Котова

Готовилась и страна: печатались флажки и футболки с гербом Рудлога – взмывающим ввысь огненным соколом на золотом и белом фоне – и прочая патриотическая атрибутика. Рекламные щиты на улицах и трассах украшались плакатами с изображением ее величества Василины-Иоанны и пожеланиями здоровья и долгих лет правления, расчищались площади для ярмарок и концертов, готовились выбирать «королев» городов и отдыхать – не зря же сделали длинные выходные. По каналам вовсю шли ток-шоу и фильмы о королеве, истории семьи, снова вспоминали переворот и обретение трона. В школах дети сочиняли стихи про королеву, рисовали королеву, писали королеве письма… В общем, национальный праздник должен был пройти с достаточным народным ликованием и восхищением.

А если кто и не разделял их, то осмотрительно помалкивал и занимался своим делом.

Василине еще до завтрака принесли на примерку несколько платьев, и модистки глядели на принца-консорта с любопытством, пока он не сбежал из чисто женского царства. Хорошо, что ему по этикету положено быть в парадной форме и не надо ломать голову, как женщинам, что же надеть на очередное мероприятие.

Байдек с самого утра обратил внимание на преследующие его взгляды. Восхищенные и одобрительные – у гвардейцев, с которыми он привычно провел зарядку. Осторожные, оценивающие, сдержанные, где-то испуганные – у слуг и мужчин двора. И совсем другие – восторженные и томные – у женщин. Молоденькие фрейлины и почтенные матроны одинаково завороженно и игриво поглядывали из-под ресниц, приседая в книксенах перед членом королевской семьи, пока он шагал в Зеленое крыло.

Мариан старался не кривиться и не задерживаться дольше нужного, чтобы какая-нибудь дуреха не вообразила, будто поразила его своим кокетством.

Тандаджи приходил рано и наверняка уже был на месте. Можно и позвонить, конечно, но зачем лишать тело дополнительной нагрузки? И так во дворце приходилось заниматься в два раза больше – ведь здесь не было холмов, лесных дорог и патрулирования, которые держали тело в форме. Поэтому Байдек использовал любую возможность подвигаться.

Тандаджи был у себя, будто и не уходил вчера после их разговора. Он рассматривал черно-белое изображение человеческого лица, лежавшее на столе, и едва уловимо хмурился. Поднял глаза, поздоровался, пригласил зайти.

– Алина в четверг собирается на базу отдыха с друзьями, будет там ночевать, – без предисловий начал Мариан. – Обещала дать телефон зачинщика мероприятия и адрес.

– Знаю, – спокойно сказал начальник разведуправления, – доложил источник в общежитии. И адрес уже знаю, и телефоны, и расположение подъездов, и даже карту местности. И досье на приглашенных есть, – он с тоской покосился на толстенькую стопку папок. – Сегодня ответственный должен забронировать там два этажа. Охраним, не беспокойся. Меня другое волнует.

И он постучал указательным пальцем по изображению.

– Это фоторобот демона, напавшего на ее высочество Полину. Вчера отослали в Бермонт, король нашел время взглянуть и подтвердил, что похож.

– И? – поторопил никуда не спешащего тидусса Байдек.

– И этот господин, – снова стук по черно-белому лицу, – очень напоминает некоего Романа Дмитриевича Соболевского. И принцессе он представился Романом, не боялся ведь ничего, гнида. Сразу убивать собирался. Господин этот проходит у нас главным подозреваемым по делу заговорщиков, капитан. Мы считали, что он маг, менталист, а он, оказывается, темный, да еще и с пробужденным демоном… иначе мощь не объяснить.

– Так он жив? – Мариан напрягся.

– Жив-здоров и ждет нашего побитого Кембритча к себе в гости в четверг.

При упоминании виконта Байдек чуть поморщился.

– Почему тогда бездействуем? Надо его брать.

– Мариан, – наставительно произнес Тандаджи, – его надо не брать, его надо сразу ликвидировать. Но убери мы Соболевского сейчас – и не узнаем, кто еще замешан, а значит, не уничтожим гнездо заговорщиков, просто отложим исполнение их замыслов на время – пока отойдут от испуга и придумают что-то новое. Поэтому ждем. Поверь, мне нелегко это ожидание дается. Я прекрасно помню и знаю, на что способен сильный темный. И Игорь Иванович помнит. Но тоже понимает, что нужно выждать. Два дня, Мариан. Не зря же Кембритч кровью на полу харкал. Пусть доработает.

– А если его раскроют? – Байдек только сейчас понял, насколько опасны все эти шпионские игры. Все-таки охрана и проще, и честнее. Если кто напал – бей, защищай объект.

– Убьют, – невозмутимо и очень равнодушно ответил Майло. – И он это знает. Именно поэтому сделает всё, чтобы не раскрыли. Кстати, я могу надеяться, что ее величество примет его извинения и покаяния? Мы, конечно, можем и так озвучить, что примет, но не хочется лишних несостыковок.

Мариан помолчал, вспоминая, как вчера вечером, после ужина, очень осторожно просил жену за Кембритча и как удивлена и настороженна она была. И все-таки, как всегда, пошла ему навстречу, когда он сказал, что чувствует вину за свой срыв и ему было бы проще, если бы она выслушала виконта и потом уже определила меру наказания.

Барону было мучительно стыдно смотреть Василине в глаза, и все равно он не мог ей сообщить о действительной подоплеке действий Кембритча. Зная, как несколько раз за прошедшие годы супруга просыпалась от кошмаров и плакала у него на груди. Понимая, что страх надолго поселится в ее душе и помимо текущих неподъемных забот она будет нервничать за него, за детей, за сестер и отца.

– Да, – коротко ответил Байдек. – Кембритч с отцом приглашены на бал, и приглашения аннулированы не будут. Но ты должен понимать, что без последствий его представление все равно не останется.

– Мариан, – неожиданно проникновенно произнес начальник Зеленого крыла, – прости, что лезу в твои семейные дела. Но… не пора ли уже рассказать ее величеству и семье о заговоре? Я понимаю тебя, но эта информация сделает их более внимательными и осторожными. Да, мы обеспечиваем охрану, пытаемся предугадать и предотвратить, но ведь идеальной защиты не бывает…

– Я тебя услышал, – сухо сказал Байдек, и было понятно, что сделает он по-своему.

Игорь Иванович систематизировал данные о кражах, озвученные Учителем, провел еще один допрос, с другим штатным менталистом. Помощник был деловит, опытен и спокоен, и работалось с ним хорошо. Но мысли все равно возвращались к напарнице, боровшейся за жизнь в Королевском лазарете Бермонта.

Врач, наблюдающий Люджину, дал полковнику свой телефон и обещал позвонить, если будут улучшения. Но пока их не было. Но и ухудшений тоже.

«Кризис прошел, – сказал доктор вчера, – состояние стабильное. Работаем».

Разговор был короткий – Игорю не хотелось отвлекать эскулапа. Бермонт выдал Стрелковскому пропуск в городской телепорт Ренсинфорса, чтобы он мог навещать Люджину, и полковник ждал известий. А пока погрузился в работу. Поднял данные о кражах за последние пять лет – именно столько существовала «школа» Учителя. Составил список пострадавших. Не простых людей, совсем не простых. Нужно было встретиться с ними и снять показания, потому что заявлений было немного, и Игорь подозревал, что и к жертвам воров бо́льшая часть вещей попала незаконно.

Что потом? Записал скупщиков. Заказчиков. Работа шла, и он погрузился в нее с головой.

Утром полковник снова приходил к могиле Ирины, принес цветы. Вокруг уже была размечена почва для памятника, а на скамейке, не обращая внимания на холод, все так же сидел Святослав Федорович и рисовал. Он выглядел таким одиноким среди пустоты кладбища и серых от серого неба усыпальниц, что в груди у Стрелковского что-то кольнуло. Он увидел себя. Пусть у него есть руки и ноги, но он такой же калека с одной-единственной страстью.

И снова они молча сидели, глядя на могильный холм. И только перед уходом Святослав спросил:

– Почему ты не сказал ей?

Игорь не стал переспрашивать кому.

– У нее уже есть один отец, – ответил он глухо, но уверенно, – один и останется. Не я ее растил, Святослав Федорович. Зачем? Ей это не нужно.

Бывший принц-консорт несколько мгновений всматривался в его лицо, затем кивнул на прощание и ушел.

А Игорь вспомнил: он так и не посмотрел, что же все-таки за памятник будет на могиле их королевы.

Сейчас, сидя за бумажками, он то и дело вспоминал произошедшее на склоне Хартовой сопки и сопоставлял с трагедией в зале телепорта. Смитсен явно был сильнее – против него несколько магов и секунды не продержались. Но и этот… Соболевский. Откуда же они берутся, эти одержимые? Почему одни темные спокойно живут себе всю жизнь, как обычные люди, а другие получают такую огромную силу? И как, каким образом с ними можно справиться?

Раздался телефонный звонок. Звонил врач.

– Дробжек вышла из комы и зовет вас, – сказал он коротко. – Даю два часа, потом снова усыпим. Поторопитесь.