Инстинкт жертвы - Ирэна Есьман

станет с этим ядовитым чувством, которое убивает? Только одного – тебя.

Если тот, кто решил поиздеваться над Леоном, хотел доказать ему, что как отец он не состоялся, то у него получилось. Чувство собственного разочарования поглощало его, как он недавно поглощал горький невкусный кофе. Вместе с потоком стекающей в канализацию воды стекала и его самооценка.

– Одинокий отец, он сам воспитывает девочку. Хвала и поклон ему! – говорили люди, восхищаясь тем, что он не сдал девчонку в интернат, где сам и вырос.

– Только поэтому и не сдал, – признавался себе Леон.

– Не каждый так сможет! Настоящий мужчина! – продолжали говорить люди, искренне поддерживая его.

Но никто никогда не задумывался о гендерном равенстве перед одной и той же проблемой. Никто и никогда не говорил об одиноких женщинах, воспитывающих ребенка. Ведь это не было редкостью, и таких женщин скорее назовут разведенками, не пренебрегая при этом чувством жалости, нежели одарят похвалой, какую заслужил Леон.

Леон легко поддавался на это. Но только не сейчас…

Он жалел. Изо дня в день он чувствовал, как был далеко от своей дочери, он чувствовал, что упустил очень много, он понимал, что ему практически нечего вспомнить из их совместного времяпрепровождения. Он не водил ее в парк и на карусели, она не знает, что такое сладкая вата, к ней никогда не приходили подружки на день рождения, потому что Леону было не до этого. Он перечислял в голове все эти «не» и «никогда» и мечтал о том, чтобы все это восполнить.

Нет, она не была безразлична ему. Но Леон не понимал, что значит любить своего ребенка. Пробуждения отцовских чувств извергались лавой еще спокойного вчера вулкана. Неумелые и неловкие мысли, которыми сложно управлять, которые сложно понять. Он только знакомился с новыми чувствами. Леон думал, что он ненавидит того, кто пишет ему эти записки, но понял, что в первую очередь он ненавидит себя. Но не прощает.

Стало светать. Дом начал наполняться светом и теплом.

Телефонный звонок. Экран телефона излучал две счастливые улыбки.

«Почему я до сих пор не удалил эту фотку?» Леон медлил перед тем, как нажать на кнопку принятия вызова, ожидая, что настойчивый абонент сам положит трубку. Дамба, построенная из обид, непонимания и злости, рушилась под водопадом теплых чувств к Саше.

Он ответил на звонок.

– Есть какие-то новости? – не поздоровавшись, спросила Саша.

– Тебе есть до этого дело? – сухой твердый голос врезался ей в уши.

– Я… Я просто интересуюсь. Тебе нужна помощь?

– Зачем ты звонишь? Я просил тебя помочь, но ты исчезла. А сейчас ты просто интересуешься! Ради чего? Чтобы казаться хорошей? Чтобы тебе стало спокойней спать? Зачем ты звонишь?

– Что случилось с Зоей?

– При чем здесь она? Ты знаешь эту историю. А если хочешь подробностей, то ты их можешь узнать на своей работе.

– Полиция изъяла ее медицинскую карту для расследования.

В ответ ничего не последовало.

– Алло. Леон?

– Саша, что ты хочешь? – Он думал уже положить трубку.

– Ты знаешь, где Зоя? – аккуратно спросила она.

– Нет, – его ответ был категоричен. – Она исчезла из нашей жизни и после больницы никогда больше не появлялась. Что-то еще?

Ей хотелось смягчить его ставший чужим голос, услышать нотки забытого флирта с игривой интонацией, ей хотелось сказать что-то на их языке, их общими фразами, которые оказались уже погребенными в яму, выкопанную ее же руками.

Вопреки своим желаниям она таким же чужим голосом произнесла: «Нет», отчего у Леона еще больше испортилось настроение.

Он не стал ничего отвечать и наконец положил трубку.

Глава 42

Саша, не теряя времени, попросила санитаров привести в свой кабинет Аиду. Дверь распахнулась, а Аида будто замерла в проходе, не желая сделать еще шаг. Санитары несильно подтолкнули ее вперед и закрыли за собой дверь.

– Вы же сказали, что я могу сама приходить, когда мне захочется поговорить. – Она смотрела на Сашу исподлобья, наклонив голову вниз.

– Нет времени, Аида. Присаживайтесь, прошу, – она указала на кресло для пациентов. – Если вы хотите, чтобы я помогла вам, то нам придется встречаться чаще.

– Меня выписывают? – Она округлила глаза и заметно занервничала, перебирая пальцы.

– У меня есть одна идея. – Саша наклонилась к ней, будто хотела поделиться секретами. – Вы когда-нибудь были у психолога? Я имею в виду, в те промежутки, когда вас выписывали.

– Нет. Но я… Я не хочу! – Аида отпрянула назад и потащила за собой кресло. – Я не пойду! Мне нужно остаться здесь! – На глазах начали выступать слезы. – Вы хотите меня снова вы-ы-ы-гнать? – Она начал теребить свои волосы.

– Аида, послушайте, это неизбежно. Но я могу поработать с вами как психолог. Не здесь. Вы доверяете мне? – Саша смотрела ей прямо в душу, пытаясь найти тот крючок, за который можно было уцепиться.

– Я не хочу возвращаться туда. – Бегающий взгляд говорил о ее страхе. – Я не хочу их видеть. Я не хочу возвращаться в свою жизнь! Вы понимаете? – умоляюще говорила она.

– Вы говорите о своем доме?

– Да! Они твари. Они вокруг меня, вокруг моей квартиры, они снова утащат меня в свой ад.

Саша нахмурилась. О каких сущностях она говорит?

А Аида, будто прочитав ее мысли, продолжила:

– Мои друзья. Друзья, – повторила она и хмыкнула. – Они появляются снова и снова! И только тогда, когда я выхожу отсюда.

– Я вас понимаю, – как можно мягче произнесла Саша. – Вам нужна помощь в том, чтобы противостоять тем соблазнам, которые вас всегда окружали, тем людям, которых вы называете друзьями. Но есть и хорошая новость.

– Какая? – Аида с надеждой посмотрела на Сашу и снова придвинулась с креслом к ее столу.

– Самое главное – это то, что вы понимаете, что не хотите так жить дальше, а для этого вам все еще нужна помощь – помощь психолога.

– Я не смогу… – она опустила голову вниз. – Когда я вернусь…

– Об этом я и хотела поговорить, – Саша позволила себе перебить Аиду. – Вам не придется возвращаться туда.

– Как это?

– У меня есть маленькая квартирка, в которой никто не живет. Небольшая студия прямо на берегу моря. Я помогу вам. Останетесь там на какое-то время и займетесь продажей своей квартиры.

Саша не верила в то, что произносили ее губы. Откуда такая щедрость и милосердие, когда в голове прочно устоялись слова отца: «В нашей работе нет места состраданию!»

«Значит, пора разрушить это правило», – ответила Саша сама себе.

Она увидела, как из глаз Аиды потекли слезы, а тонкие губы