Последний довод побежденных - Сергей Лапшин

Вздохнув, мужчина отошел от окна и сел за стол. Расстегнул портфель, извлекая из него папку, и раскрыл ее. Достал из кармана портфеля карандаш и придвинул к себе нарисованную им почти месяц назад схему. Пробежал ее глазами.

Приговор. Но черт его дери, почему для исполнения его должны были погибнуть двенадцать хороших парней и толком не пожившая еще девчонка?!

И Феникс… Две недели назад четко была установлена его судьба. Нелепая и глупая смерть под бомбами своих штурмовиков.

Мужчина считал, что ему повезло. Когда на него возложили функции по контролю за проведением операции, он был действительно счастлив. Несколько приказов, шифровок, депеш — и запущенный механизм не остановится, пока не сотрет в порошок всех до единого виновных. Всех, кто был определен в стан осужденных одним документом — таблицей, имеющейся в распоряжении человека.

Молох мести перемолол всех. И мстителей, и назначенную жертву.

Где ошибка? В чем упущение или неточность?

Аккуратно выводя буквы на схеме, ниже квадрата с именем и званием командира части, мужчина в форме полковника понимал, что никакой ошибки не было. Потери, неминуемые и оправданные, являлись следствием выбранного метода войны. Можно проглотить обиду и утереться. Простить. Забыть. Сделать вид, что ничего не удалось. И тогда бы никто не погиб.

Но.

Высшая справедливость и правосудие вершатся не богами или героями. Отмщение — дело рук человека.

Под фамилией Вайзен появилась надпись «уничтожен». Первый подобный вердикт на схеме, насчитывающей еще двенадцать полностью заполненных прямоугольников.

Смотря на только что написанные буквы и вслушиваясь в себя, человек понимал, что абсолютно пуст внутри. Результат достигнут.

Легче от этого не стало.

ПОСЛЕДНИЙ ДОВОД ПОБЕЖДЕННЫХ

Нельсон

Нет, я, конечно, понимаю, что такие понятия, как «честь» и «совесть», в настоящее время следует искать лишь в словаре. И бороться с этой особенностью нынешнего общества я даже не собираюсь. Я вообще в принципе спокойно могу воспринимать почти все, что творится в мире. Но это спокойствие обязательно куда-то девается, когда дело касается лично меня. Такая гнилостно-интеллигентская черта, не находите? Сродни всяким высокоумным рассуждениям на кухне, который отчего-то приводят к паре-другой пива, а не к революции.

Ну а что поделать? Вот так вот. Чем я отличаюсь от других? Ничем, у меня две ноги, две руки, голова. Разве что содержимым этой самой головы. Но это, наверное, не моя проблема, это беда всего рода homo sapiens. Кто умнее, кто глупее, а кто просто — разумный.

Разумный, ага, как же… Вы вот лично никогда не замечали тенденцию возрастания патриотического самосознания и национальной нетерпимости в зависимости от количества участников с той и с другой стороны?

Так вот, она есть, спешу заметить. Спешу — во всех смыслах этого слова. Я вообще-то и сам не дурак побегать. Ну, знаете, так вот с плеером, с рюкзачком, можно даже по пересеченке. Расслабленно. Ну, с ускорениями, разумеется, все дела, со сменой ритма, конечно. Бег в принципе занятие полезное, тут спорить со мной мало найдется охотников. Однако когда этими упражнениями я вынужден заниматься не по своей воле, раздражает. Да и вам бы насильственная физкультура не доставила удовольствия.

Проблема в том, что вариантов у меня нет. Это самое патриотическое самосознание вкупе с неплохой физической готовностью, помноженное на подавляющее количественное преимущество, заставляет меня перебирать ногами как можно быстрее. В самом деле, чисто математически — нас двое, а преследователей десяточек. Такой хороший десяточек, без роз, без маек, в общем, не дураки совершенно. И главное, глаза у них такие, знаете… решительные.

«Валим-валим-валим» — такую команду выдал мне Бон, и ей-богу, ничего оригинальнее нельзя было придумать. Третье «валим» вообще прозвучало вполоборота — свой девиз мой отважный и спортивный друг начал претворять в жизнь немедленно. И я вынужден был признать, что это справедливо. Мы вдвоем против подобной сплоченной команды, которая превышала нас по численности в пять раз, шансов имели не много. Думаю, нас поймут и простят не только редкие прохожие, но и наши товарищи. Если, конечно, мы к ним сумеем добраться.

До поры до времени мыслишка об ином исходе нашего спортивного марафона мне и в голову не приходила. Пока я не оглянулся и вместо того, чтобы обнаружить в двух шагах от себя соратника, с огромным удивлением заметил его уже в отдалении. Бон, весь из себя такой casual,[33] в «шерманах»[34] и толстовке Tor Steinar[35] был чрезвычайно хорош. Блин, он был бы особенно хорош в своем прикиде в столице да и в паре-тройке других городов, но совсем не здесь.

В общем, спекся Бон. И я даже рассуждать не стал. Остановился, повернулся и направился к нему, восстанавливая дыхание. Естественно, при любом нормальном забеге оно собьется. Соратник, вон, вообще загнулся: уперся руками в колени, и дышит так, что мне отсюда слышно. Впрочем, и преследователи наши были немногим лучше. Затормаживали, переходя с бега на шаг, останавливались. Вот честно, налети они сейчас на Бона, я бы без раздумий дал деру, не стал подходить. Однако эти черти, видимо, чувствуя мои моральные терзания, прыгать[36] на одного не решались. Естественно, двоих положить куда как интереснее. Да и героичнее. Можно не останавливаться на «крысах» и «навозе»,[37] а замахнуться на новые, не изведанные пока вершины вроде победы над столичными хулиганами.

Самое правильное в этой ситуации было бы мне втопить со всех ног. Состав совершенно не равен, и никто бы меня не осудил. Да к тому же не сказать, будто я весь из себя боец и постоянный участник «забивонов».[38] Ну и немаловажным фактором в пользу единоличного отступления было мое шестое чувство. Оно четко и ясно давало мне понять, что никаким fair play[39] тут и не пахнет. В общем, надо было бежать.

А я не стал. И объяснить я это вряд ли когда-то смогу. Вроде бы не дурак и прекрасно понимал, что за этим последует. Однако даже я не мог предположить, насколько все будет серьезно.

Вошел с ногой и правым кроссом сразу завалил соперника. Чего-то подобного я и ожидал. Не бегун он, акционер,[40] и, в общем, тут он рассчитал правильно. Как-то не решались они прыгать, тоже дышали тяжело, а Бон просто разогнулся быстро, шагнул с ногой, зарядив в живот, и тут же — крепкое добивание в челюсть сверху вниз.

Собственно, его «бей!», раздавшееся на выдохе после удара, было мне и не нужно. Я как раз ловил его движение, и синхронно с громким, оглушительно костяным звуком удара кулака, со всей старательностью выносил ближнему коленку. Коротко, сильно, снизу вверх, с задней ноги.[41] Хорошо получилось, с гарантированной травмой. Плюс к тому мой оппонент чуть ли не подпрыгнул, стараясь сохранить равновесие, и дал мне возможность толкнуть его назад, на своих друзей-товарищей.

Именно этот вариант, когда мы начнем первыми, был единственно правильным. Он давал нам хотя бы мизерные, но шансы на приемлемый исход. Далеко не каждый морально готов к немедленной, жестокой драке, где реально могут покалечить. И это должно было сыграть нам на руку. Так проходило несколько раз даже лично в моей практике. Бон, будучи гораздо более авторитетным бойцом, понимал это не хуже меня. Возможность погнать десятерых была не пустыми понтами, а насущной для нас необходимостью.

Ноги-ноги-ноги… С этого начинается. Но далеко не обязательно подобное начало гарантирует успех. Бон, конечно, идеально провел свой первый прямой, однако выходил на удар в живот с шагом, одним движением, и плюс к тому его соперник просто не ожидал этого. Подобные обстоятельства и позволили удару пройти. То, что пытался продемонстрировать мой следующий соперник, было из арсенала единоборств. Спортивных единоборств, на мой взгляд, весьма хорошего вида спорта помимо всего прочего. Но именно — спорта. Тягучий, длинный вывод колена вверх, и лишь затем его распрямление с теоретическим резким тычком в «солнышко». Мне же, с моей стороны, достаточно было сделать все гораздо проще. Уже находясь в движении, я просто шагнул навстречу, сбивая коротко ладонью низко расположенную правую руку. И все, что мне оставалось, — лишь вкрутить локоть в скулу, заканчивая этот самый шаг. Гораздо быстрее, нежели его задуманный длинный удар. Плюс к тому, любое сближение на дистанцию удара руки заранее нивелирует удар ногой. Он, даже если удастся, уже не будет сильным и не сможет остановить соперника.

И вот тут уже досталось мне. Хороший, не очень акцентированный, но сам по себе достаточно тяжелый удар в бок ногой. Он не пробил печень, но его хватило, чтобы качнуть меня в сторону. Тем самым я терял темп, ограничивал себя в движении. А после уже без затей кто-то вцепился в футболку, разрывая ее, дергая на себя. И это тоже заставило затормозить, остаться на месте. Что в окружении трех-четырех человек уже равносильно поражению. Я прихватил руку напавшего, выворачивая ее в локте, стараясь хотя бы таким нехитрым способом избавиться от захвата, но дальше уже ничего не успел. Потому что пустил за спину.