Избранное - Факир Байкурт

Теперь надо решить, куда нам лучше всего податься. К Кадиру? Доверь лисе кур сторожить. У него у самого зубы чешутся на нашу куропатку. К Джеври, брату Исмахан? Больно далеко до их деревни. Не успеем к рассвету вернуться. Куда же, куда? Думай, старый, думай!

Вот! Решил! Лучше всего спрятать куропатку в загоне для скота на том берегу реки. Пускай кто-нибудь из чобанов, надежных ребят, посторожит ее. Больше всех я доверяю Рызе из Козака, Мюслиму-ага, чобану Пашаджика, и Кульоглу, чобану Мемишче. Но чем больше я думал, тем меньше хотелось мне доверяться чужакам — ведь все эти трое не из нашей деревни, и все они обижены на наших, деревенских, особенно на своих хозяев, и бедняки они хуже нашего. Положим, и этим людям нельзя открывать все наши карты. Придется сказать примерно так: «Мы беспомощны перед богачами, которые задумали отнять у нас куропатку и подарить американу. Помогите». Но ни в коем случае нельзя и словом обмолвиться, что американ готов выложить за нее полтораста долларов. Не могу я поручиться за этих людей, что они не отнесут куропатку американу и не прикарманят денежки. В наши дни люди и чужими резиновыми туфлями не побрезгуют. А уж даром их никому не отдадут.

Может, припрятать клетку в кустарнике погуще? Нет, нельзя. Ее могут учуять звери хищные, раздерут клетку — и все. Нет иного пути, как обратиться за помощью к чобанам. Хорошо бы посулить им чего-нибудь в награду, но что?.. Страшно доверяться малознакомым людям, ох как страшно. Думай, Эльван-чавуш, думай! Авось додумаешься до умного. Вон сколько лет на свете прожил, все зубы потерял, а придумать ничего не можешь. Плох ты стал, Эльван-чавуш.

Я растормошил Яшара. В темноте его широко открытые глаза испуганно смотрели на меня.

— Яшар, йигит мой, — прошептал я ему на ухо, — вставай, одевайся.

Я встал, бесшумно отворил окно.

— Поднимайся, внучек. Не шуми. Твой отец спит чутко, как лис. Он пытался открыть нашу дверь, выкрасть куропатку.

Мы с Яшаром оделись. В темноте я отыскал свой старый пошу[50], которым зимой голову укутывал, и набросил на клетку.

Я первый вылез в окно, принял из рук Яшара клетку. Мы затаились на навесе в тени крыши. Ярко светила луна, и было страшно, как бы нас не заметили. Вдруг собаки поднимут лай? Вдруг кому-то понадобится в уборную? А как на обратном пути вернемся в дом? Не проснется ли к тому времени мой шустрый сын? Все в голове у меня перепуталось от вопросов. Кажется, вот-вот рехнусь.

— Прыгай вниз, Яшар. Зацепись руками за край навеса — и прыгай.

Хорошо, что сонливость легко сошла с Яшара. Он ловко соскочил на землю, я передал ему клетку и приготовился сам прыгать. Только б руки не сорвались! Только б не упасть! Упаду — руки-ноги себе переломаю. Однако делать нечего, надо прыгать. Закалка у меня старая. В руках еще не вся сила иссякла. Короче, спустились мы вниз благополучно. Вот только в коленках дрожь началась. Мы крадучись прошли мимо каменной ограды Мемишче, мимо дома Пашаджика и дома Ашыка Мехмеда. Нырнули в тень ив, что на берегу реки. И зашагали в сторону Чюрюкташа. Уж теперь-то нас никто не приметит. Найдем место помельче — и на тот берег. Самое лучшее — возле мельницы Авшара. Спешим, торопимся, чуть не бежим.

Хоть бы луна не так сильно светила! Нет, окаянная, аж искрами сыплет. Днем наша речка серая-пресерая, а сейчас серебрится и сверкает, будто вода в ней драгоценная.

С давних времен так ведется, что наши деревенские бабы по два раза на дню переходят эту речку, даже беременные и старухи. Лень им искать брод, так они и в глубоких местах перебираются… Но где ни идти, надо раздеваться донага, чтоб не промочить одёжу. Как мне раздеться при внуке? Луна светит так, что и слепому все видно. Стыдно. Может, послать его первым? А, будь что будет. Не до стыда сейчас. Ничего страшного, я думаю, если при этой распроклятой луне мальчик увидит своего восьмидесятилетнего деда голым.

— Ты, внучек, отвернись, не гляди на меня. Я разденусь, и ты раздевайся. Одёжу под мышку сунем. Нам к чобанам надо, на тот берег. Оставим куропатку у них, пока американ не уедет. Понял?

Повернулись мы спиной друг к дружке, скинули одёжу. Пока не вошли в воду, и я и Яшар прикрывались одёжей. Вода оказалась холодней, чем я ожидал. Пробирало аж до костей. Чем же мы вытремся на том берегу? Я и на сей раз нашел выход из положения. Оботремся моим пошу. Мы теперь далеко от дома, и клетку не обязательно прикрывать. Хорошо, что догадался прихватить с собой пошу.

Серебристый поток обмывает наши тела. Когда-то давно я видел в кино похожее — двое людей под луной переправлялись через реку. Со стороны могло показаться, будто мы несем ценную кладь или мы — герои освободительной войны и несем командиру отряда важную шифровку. О господи, чего только на нашу долю не выпадает!

Посредине реки было глубоко, Яшару — аж до самого подбородка. Рубашки, безрукавки промокли до ниточки. Как просушим одёжу, как обогреемся? Будь у нас с собой спички, развели бы костерок. Не простыть бы. Из-за какой-то малой пичужки столько мук терпим — это ж надо! А впрочем, наша куропатка — не обыкновенная пичуга, она прирученная моим внуком. Ради нее не жалко и промокнуть. Ух, зуб на зуб не попадает!..

Вот, слава богу, и другой берег. И как только нашим женщинам сил достает каждый день переправляться? Помоги им Аллах в нелегком этом деле!

Первым чередом я насухо обтер Яшара, потом и сам вытерся. От волнения я напрочь забыл о стыде. Ребенок все видел. Ну да ладно, все равно теперь. И у него, у молодого, есть все то же самое, что и у меня. Мужская сила йигиту не в укор. Лучше бы, конечно, он не видал. Ну да что тут поделаешь! Что было, то было.

Мы выжали одёжу и, чтобы согреться, побежали в сторону загонов. Обычно там в ночной час никого посторонних не бывает. Залаяли собаки. Не хватало, чтоб они своим лаем разбудили полдеревни. Люди решат, будто волки напали на стадо, и переполошатся. Пришлось набрать в руки камней — на случай нападения собак. Но тут появились чобаны в своих бурках. Мы помахали им:

— Эй, Кульоглу! Мюслим! Мы свои, по делу пришли.

— А кто это?

— Эльван-чавуш с внуком Яшаром.

Я рассчитывал, что нам удастся поговорить с кем-нибудь одним из чобанов, с глазу на глаз. Ан нет, придется, видно, суть дела излагать всем троим разом. Кто может точно указать, где, когда и при каких обстоятельствах человек должен выкладывать всю правду начистоту и когда может утаить часть правды? Бывают такие случаи, когда кое-что должно оставаться на совести человека. А с другой стороны, попросишь кого-нибудь о помощи, но затаишь малую толику, и люди начнут сомневаться, почуют, что ты умалчиваешь, хитришь да юлишь. Начнут домысливать и под конец решат, что дело нечисто и что лучше в него не вмешиваться.

Чобаны окружили нас, любопытно им знать, зачем мы пожаловали.

— Разведите огонь, братцы, — попросил я сначала. — Озябли мы сильно, надо бы согреться.

— Кульоглу, разведи огонь! — крикнул Мюслим-ага. — Да побыстрее!

Уже сидя у костерка и просушивая одёжу, я приступил к разговору.

— Вышла у меня, братья, стычка с одним дурнем — моим сыном. Задумал он отнять у ребенка куропатку и подарить охотнику-американу. Не обошлось тут без вмешательства паразита Карами, прости меня, Рыза, что так его называю, хоть он и твой хозяин. Но паразит, он и есть паразит. Науськивает моего сына супротив меня, отца.

— Чтоб ему пусто было, моему хозяину, — буркнул Рыза. — Лучше б заместо куропатки отдал американцу одну из своих дочерей ненаглядных.

— Этот дурила Сейит лез нынче ночью ко мне в комнату, чтоб хитростью или силой отнять куропатку. Бог видит, не хотелось мне рассказывать об этом, но вы свои, никому не разболтаете. Хорошо, я запер дверь на засов. Он туда-сюда, поторкался в дверь, да так ни с чем и ушел, а вскоре и уснул. Решил, видно, отложить свое черное дело до утра. Неужто нам с Яшаром следовало ждать утра? Нет, дудки!

— Это вы правильно решили, что к нам подались.

— Одна надежда у нас осталась — на вас.

— Мы завсегда тебе рады, Эльван-чавуш! — хлопнув в ладоши, отвечал Рыза из Козака. — Все, что сможем сделать, сделаем, постараемся сберечь куропатку. Мы рады, что ты нам доверяешь. И все-таки, Эльван-чавуш, дозволь мне переговорить с остальными чобанами. Хоть пару минут. А вдруг они не поддержат меня? Не лучше ль тебе с мальчишкой податься в Эльмапынар или в Авшар? Или еще дальше, за Авшарскую мельницу. Не станет же твой бестолковый сын выслеживать вас, не станет сильничать…

— Нам бы всего на один денек спрятать птицу. Вечером американ уберется восвояси, а приедет ли еще раз и когда — это вопрос.

— Эх, Эльван-чавуш, прав ты, прав! Я бы этим американам и обрезки ногтей дарить не стал, — высказался молчавший до сих пор Кульоглу. Видать, и ему, как мне, эти иноземцы встали костью поперек горла. — Им палец в рот положи — всю руку оттяпают, — продолжал Кульоглу. — Они навроде тех сорняков, которых, если оставить хоть чуток, не сочтешь через неделю. Потом хребет сломаешь, пока очистишь поле.