Проданная - Лика Семенова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я казалась себе крошечной пылинкой. Молекулой. Атомом. Частицей. Гаар была права. Тысячу раз права. Нужно делать то, что велит управляющий. Не пытаться обмануть вселенную, потому что вселенная непременно ответит. И будет только хуже. Чтобы господин захотел защитить меня — нужно стать для него чем-то значимым. Но разве это возможно? Смириться. Отдаться на милость управляющего.
На несколько мгновений от этого решения стало легче. Я будто действительно потеряла в весе. Словно парила над полированным мрамором, стараясь ни о чем не думать. Так всегда «паришь», когда слепо доверяешься судьбе. Хорошо, спокойно. Гулко. Будто внутри пустота и гуляет ветер. Но в следующий миг я молниеносно «падала», разбиваясь о камень. Пыталась ухватиться за надежду, ее призрачный хвост, так похожий на хвост пролетающей кометы.
Когда я заметила у гербовых дверей управляющего — почернело в глазах. Думала, вот-вот упаду в обморок. Теперь я не могла смотреть на него. Даже само его присутствие ощущалось неподъемной тяжестью на плечах. Он будто читал мои мысли, знал о моих сомнениях. Будто опутывал своей проклятой паутиной весь этот дворец, каждый его уголок, каждое живое существо. И меня. Вязал прочной нитью по рукам и ногам, заматывал в кокон. И все вязли, обреченно липли. Как обманчиво первое впечатление… Тогда, на Саклине, он представился мне жалким подпевалой. Ничтожным, дрожащим перед своим высокородным господином.
Паук возник, как напоминание. Предостережение. Казалось, невыразительные крапчатые глаза с десятками крошечных «зрачков», видят меня насквозь. Я остановилась, понимая, что меня бьет мелкая дрожь. Сильвия почтительно склонила стриженную голову. Я инстинктивно сделала то же самое, но тут же почувствовала пальцы под подбородком.
Все они делают так. Все, кто выше. Кто над нами. Это жест хозяина, жест превосходства. Квинт Мателлин, Невий, управляющий, Сальмар Дикан, Вади Таар, оценщики, перекупщики, охранники. Разные люди с одинаковым жестом рабовладельца.
Огден пристально смотрел мне в лицо, сосредоточенно сощурившись. Повертел мою голову, отстранился, по-хозяйски коснулся волос, поправил прядь. Кивнул Сильвии:
— Прекрасно. Но следи за ней — она не обучена, ты помнишь. Любая оплошность — и я спрошу с тебя. И наказана будешь ты.
Сильвия вновь почтительно склонилась, давая понять, что вняла каждому слову:
— Будьте спокойны, господин управляющий. Она будет стоять с хлебной тарелкой, как вы и приказали.
Паук посмотрел на меня:
— Надеюсь, ты все помнишь?
Я сцепила зубы, опустила голову, лишь бы не видеть его:
— Да, господин управляющий.
Он кивнул, прикрывая глаза:
— Хорошо, Лелия. Я очень рассчитываю на тебя.
Он вновь кивнул Сильвии, давая понять, что закончил со мной и позволяет нам войти в покои господина.
Квинта Мателлина еще не было в столовой, но стол уже был сервирован. Странное зрелище… Стол, длинный, как стартовая полоса, накрытый белой хрустящей скатертью. Пустой и нетронутый, как снежная равнина. И лишь с одного из торцов стоял серебряный прибор на персональной салфетке. Рядом — ваза с цветами. Я никогда не видела таких. Нежные, будто полупрозрачные, с изогнутыми длинными лепестками. Кажется, это они так дивно пахли. Запах будто звенел. Хотелось вдыхать и вдыхать.
Рабыни уже закончили приготовления и выстроились шеренгой у стены. Каждая держала в руках то, что полагалось. Салфетки, поднос со специями, блюдо с нарезанным хлебом под крышкой из жидкого стекла, блюдо с жареными капангами. В каждый розовый плод была воткнула крошечная серебряная вилочка. Я подняла глаза: хлеб держала Вана. Заметив меня, она неестественно выпрямилась, поджала губы. Ее взгляды были ножами. Гаар сказала, что она ненавидит меня… это было понятно и без Гаар. Трудно ошибиться.
Сильвия пошла прямиком к верийке, я последовала за ней. По мере того, как мы приближались, лицо Ваны мрачнело. Сильвия кивнула на меня:
— Вана, отдай хлеб Лелии.
Та только попятилась, вцепилась в поднос, покачала головой:
— Но, это моя обязанность. Я всегда подаю моему господину хлеб.
Вальдорка лишь поджала короткие губы:
— Ты споришь? Отдай хлеб. Сегодня ты подашь вторую салфетку.
Сильвия решительно выдернула поднос из рук Ваны и передала мне. Тем же жестом выхватила длинную салфетку из пальцев другой рабыни, стоящей рядом, и всучила обескураженной верийке.
Вана скривилась, едва не плача:
— Это я… я всегда подаю хлеб моему господину.
Сильвия лишь шикнула:
— Замолчи, чтобы я тебя не слышала. — Она повернулась ко мне: — Будешь внимательно смотреть на меня. Как только я кивну, ты подойдешь к господину справа и с поклоном протянешь поднос. Как только господин возьмет хлеб, ты отойдешь на свое место и снова будешь ждать сигнала. Но запомни: у стола никому не позволено поворачиваться к господину спиной. Ты поняла меня? — Она вытянула руки, будто держала поднос. Поклонилась пустому месту и попятилась на несколько шагов: — Вот так. Поняла?
Я кивнула:
— Я все поняла.
Сильвия встрепенулась, вероятно, услышав знакомые шаги, и поспешила к столу.
Поднос ходил ходуном в моих руках. Вана стояла совсем рядом и многозначительно сопела. Я будто кожей чувствовала, как она меня ненавидела.
Когда вошел Квинт Мателлин, все замерли. Мое сердце пропустило удар и будто ухнуло вниз с огромной высоты. Я не чувствовала рук и ежесекундно боялась уронить поднос. Весь в черном, будто в трауре. Длинные гладкие волосы сливались с черным глянцем мантии. Он занял место за столом, бегло окинул взглядом столовую. Мне показалось, что его глаза на миг задержались на мне, и я лишь сильнее вцепилась в узорные ручки подноса. Я ничего не видела — лишь размазанные пятна. Ничего не слышала — лишь безумное биение собственного сердца. Я изо всех сил вцепилась взглядом в Сильвию, стоявшую немного в отдалении от господина, чтобы не пропустить ее знак. Сейчас не было ничего важнее. Наконец, спустя время, она пристально посмотрела на меня и кивнула.
Будто в бреду, я сделала шаг, неожиданно дернулась от толчка, вздрогнула… и с ужасом поняла, что падаю. Я просто рухнула на колени.
