Уроки любви (СИ) - Тория Виктория

В голове вспыхивает идея. И я добавляю печать поиска. Спираль с перечеркнутой линией помешает вредящему найти, допуская лишь того, кто желает помочь. Но где же такие альтруисты водятся, кто не думает о себе, а только о другом? Марсена никто не найдет, если он того не захочет.

— Все. — Я отступаю. И вспоминаю, что парень обнажен. Совсем. — О!

Он пытается улыбнуться. И прикрыться заодно. Эрекция в данных условиях выглядит странно. И неужели Марсен способен на смущение?

— Я…

— Одевайся, я в комнате подожду.

А сама отправляюсь расшторивать окно. Это лучше любых объяснений. Надеюсь, он меня сейчас не убьет.

Глава 24. Пленники

— И что это такое? — Спрашивает, будто это я прорыв устроила. Или нет. Будто он папа, а я дочка лет пяти. Или нет, не то. Хозяин и котенок, который сделал лужу. Как нехорошо, Рика, делать прорывы тьмы в неположенном месте!

Обожаю брюки. Неоспоримое преимущество. Как несправедливо общество к женщинам, заставляя носить юбки. Широкими шагами отмеряю расстояние от окна к двери и обратно. Что на такое скажешь? Прости, Марсен, я нечаянно?

— Ты готов?

— К чему? — Он злится. Милый мой мальчик, было бы на что. Еще одна ложь?

Паясничая, прикладываю руку к груди и торжественно оглашаю клятву:

— Клянусь, что соврала лишь во благо. Клянусь, что лжи сегодня больше не будет!

— Язва, — пожимая плечами. Не на всю же правду обижаться? — Что делать?

— На улицу идем.

— А люди?

— В убежище. Давно.

— Суу…

— Ага, — легкомысленно перебиваю. Наверное, согласно воспитанию, я должна упасть в обморок? Или, согласно характеру, врезать магией. Но после службы сиятельному, после придуманного (навеянного) соития, когда за окнами сочится сквозь прорехи ткани мира тьма, все остальное кажется пустяками. — Идем?

— Веди, мой генерал.

Паясничать умею не только я. Что же, приятно, что хоть что-то у нас есть общего. Ну и тьма, темный дар. Это тоже. Не забывай, Рика, что ты создала своими руками еще такого же, как ты. О Рика, лучше бы ты родила.

— О чем думаешь? — Не самый удобный вариант — спускаться по лестнице и одновременно вести дружеские разговоры.

— Думаю, что ты не готов.

— А ты?

— Зас…

— Ага, — смеется. Чинно подает мне руку, помогая преодолеть последние несколько ступенек. В чем смысл? Но руку принимаю. Почему нет? Кто знает, подадут ли мне еще в этой жизни руку? Последние капли, чтобы почувствовать себя еще раз леди.

Перед дверью замираем. Страшно. Ладони вспотели. Иногда и платье может пригодиться. Я бы сейчас вытерла руки о фалды так незаметно, что и сама была бы не в курсе, что испугалась.

— М… — мычу, пугая уже Марсена. Морщусь, как от горько-кислого супа. Довольно. Бояться буду потом. — Открывай!

— Нет, — встрепенулся, — подожди. Я сейчас.

Убежал. Но быстро возвращается. Я не успеваю придумать повода для этой отлучки, как он здесь. Притащил две теплые, на меху накидки.

Не могу. Улыбаюсь.

— Марсен, там тьма. От них не останется…

— А я? — О его одежде я не подумала. Но и думать не надо.

— А ты на подстраховке. Идем, сейчас объясню.

Он открывает рот, но молчит. Закрывает. Снова открывает. Мне все смешнее и смешнее. Не выдерживаю, хихикаю.

— Ведьма.

— Как ты сегодня щедр на комплименты. Невозможно устоять!

Парень расслабляется и уже сосредоточен на том, чтобы сказать мне нечто не менее язвительное. Открывает двери. Тьма еще далеко, но, когда дело касается темной силы, «далеко» и «тут» по своей сути всегда относительны.

Я заставляю себя отбросить все лишние мысли. Анрики Ива-Новы, дочери герцога, нет. Анрики Ива-Новы, профессора темной магии, нет. Нет Анрики-женщины, нет и человека. Есть Анрика Ива-Нова, темный маг. Есть Анрика Ива-Нова — полковник третьего мертвого[47]. И сейчас они обе встретят свою судьбу.

— Слушай сюда, Сильвий. — Я говорю мягко, нежно. Скользя взглядом от прорыва к ступенькам на террасу, пробегаясь по мерзлой земле и хорошей дороге между прелестных клумб и статуй восточных нимф. Изо рта вырывается пар. Холодно. Очень холодно. Но что с тех плащей, когда от них скоро не останется и воспоминаний? Тьма овладеет моим разумом. А там… кто знает, что случится? — Я сейчас призову тьму и соединю свою ауру с этой силой. Чтобы моя душа не переполнилось тьмой, тебе придется взять меня за руку. Я буду передавать часть силы тебе. Понемногу, чтобы твоя сущность смешалась с тьмой, приняла ее. И поглотила. Как… как желудок поглощает еду. Понимаешь?

— Ты хочешь, чтобы мы впитали все, что там, за гранью разрыва?

— Все не выйдет. Но мы сможем принять достаточно, чтобы остановить его. Светлого бы мага сейчас сюда.

— Зачем тебе светлый?

— Чтобы срастить материю мира. Правда, сгодился бы и темный целит… что у тебя по целительству?

— Забавный вопрос. Хочешь обсудить мои успехи по уч… Понял. Но как?

— Как сращивают плоть человека, так сращивают и плоть мира. Мир не менее живая структура, чем мы с тобой. Но это скорее аура, чем тело.

Он кусал губы и хмурился, вглядываясь в рваные, уже черные облака. Что тьма приготовила в этот раз? Буйство стихии? Мор? Ядовитые дожди? Огненные молнии? Не хочу знать.

Без прелюдий и предисловий, без лишних слов и движений Марсен берет меня за руку, а я сама в какой-то безумной попытке удержаться на краю жизни, цепляюсь за его пальцы. И начинаю то, что убило бы Марсена, окажись он здесь один. Воистину, чудны линии судьбы, что привели меня сюда. Кто бы знал, мог сказать, что поступок Артимия может привести к спасению целой провинции?

Сомневаюсь ли я в себе? Нет, я знаю, что смогу принять, пропустить через себя и удержать в себе. Я лишь не знаю, выдержит ли мое сердце, не поглотит ли меня тьма, создав коллапс энергии. Но Марсену не надо об этом знать. И я помню, что обещала не врать. Но молчание не совсем ложь, не так ли? Главное, что люди там, в долине, будут живы. Главное, что все слуги в убежище. А Сильвий, он уцелеет. Не уверена, что уцелеют его братья. Прорыв тьмы вне границ нонсенс. Невозможное, но имеющее место быть. Впрочем, не так уж и невозможно. Древние манускрипты, легенды упоминали не раз о таких прорывах. В те времена жизнь человека стоила чуть больше, чем ничего.

И я тянусь к облакам. К царапинам, что стали словно язвы на небесах. В этих дырах виднеется каждому свое. Одни видят свою смерть, другие боль, третьи сходят с ума. Я вижу себя. Возможно, я не очень себя люблю. Но я себя уважаю. И врага очень важно уважать. Если желаешь его победить. То, что за гранью, есть я. Соединить, сродниться очень просто. Просто, как принять себя и свою жизнь. Она такая, и другой не дано. Я наполняюсь, как графин коньяком, темной силой. Она плещется во мне, лаская гортань и легкие, будто целуя, обнимая, прижимаясь к родной мне после долгой разлуки. Сейчас мне очень хорошо. Я почти пьяна от этой силы, что во мне. И мне так не хочется ее отдавать. Я тяну все в себя, а где-то вдали — или близко? — Марсен требует «дай, отдай мне!» Лишь боль сжатой руки, такая, что трещат кости в пальцах, напоминает, что я должна. Отдать, чтобы жить. Я не бог, не богиня, не сестра младшая, но великая[48].

Со слезами и горечью я отдаю часть силы Марсену. Слезы, кровавые, но не замеченные мной. Марсен пытается вырвать руку, но теперь стальной хваткой удерживаю я. Только не разорви связь, только не оставь меня сейчас. Возможно, я произношу это вслух, я не знаю. Не уверена. Но напарник затихает. Замирает. Боги, надеюсь, я его не убила. Посмотреть не могу, но вливание силы останавливаю. Все остальное только для меня. Рика, теперь ты можешь напиться силы всласть, отдаться жадности и греху, впитывая всю эту мощь в себя, как Как же хорошо, будто парю, будто тело мое не принадлежит мне, совсем чужое, а я..…

Я падаю. На колени, лицом к камням. Щеку царапает ветка, в волосы и глаза надувает пыли. Ветер все сильнее. Я шепчу, одними губами, надеясь, что Марсен услышит: «Скорее!» Руки водят по полу, по камням, будто я плыву, будто это бассейн университета, а не каменная кладка террасы. Наконец-то меня тянут назад, подтягивает к себе, что-то говорит. Но разобрать не могу. Я больше не лечу, но я пьяна и слепа. Я вижу то, чего нет. Далекие звезды, мертвые миры, падших богов, забытые души, демонов и не только. Меня трясут, пытаются поднять. Ругается, падает. Марсен? Милый мой мальчик, на тренировках надо больше времени проводить, а не пить в сомнительных заведениях. Что-то мне подсказывает, что мысли у меня той еще зануды. Что-то, или кто-то? Кто-то как я, только другая. Сильнее, умнее, красивее. Она красива. В отличие от меня.