Уроки любви (СИ) - Тория Виктория

— А, может, ты сам? Зачем мне мешаться тебе под руками? — Лукавила. И проверяла. Живы были воспоминания об Арте и его вечном «я все сделал, живи с тем, что тут нарешал».

— Как-то я оставил тебя саму и появился величайший в мире прорыв. Нет, лучше вместе. Мне так будет спокойнее. И за тебя. И за мир.

— Ха-ха. — Скорчив рожицу, изобразила мнимое веселье. На Марсена это не подействовало. Может, обидеться? Или… — Так что там случилось с Артом?

Теперь морщился Марсен. И мне стало легче. На душе заискрилась радость из тех, что черная. Как зависть, но темнее. Сделал пакость, отомстил, — насладись победой.

— Арт, — имя прозвучало также сладко, как и «Айри» в моем исполнении. Свести их, что ли? Нет, Арт хороший парень, он не заслужил этой, из рода грызунов. — Появился в доме Айрин, хорошо, что ни ее отца не было, ни ее. Айри ушла в академию, отменить продление академотпуска, а ее отец… Не важно. — По взгляду, что прячет, вижу, важно, очень важно. Но об этом я узнаю потом. — И тут этот. С порога перчаткой в лицо. Будто дни первых рода вернулись. Немедленно потребовал сатисфакции. Я оскорбил тебя своей женитьбой, оказывается. То, что я не женился, он не знал. Плохо работает тайная канцелярия у нас, я тебе скажу. Я предложил ему выйти во двор. А сам сбежал через вход для прислуги. Так, что я к тебе налегке. Как там твоя неубиваемая курточка, одолжишь?

— Нет совести у тебя, Марсен. А как же моя честь?

— А что с твоей честью? — Мою честь он почему-то попытался отыскать у меня в декольте, даже руку туда запустил. Левую. Мешает она ему, привык без нее? — Как может оскорбить муж свою жену?

— Может, тем, что попытался завести еще одну? Жену?

— Если бы я знал, что женат, Рикуль, — Я вздрогнула. И руки у него холодные. Мешают обе, решила я. И голова лишняя. Рикуля. Ужас какой. Но и одной навсегда как-то звучит грустно. Эх. Я потерлась щекой о его рукав. И укусила. Не сильно, но так чтобы стало понятно, «Рикуля» предана анафеме. — Ов, Рик, не кусайся!

— Я не Рикуля!

— А, это, хорошо, хорошо, Рикаша?

— Ты же знаешь, что я ученый? Маг? Профессор? Еще одна «какаша» и я, клянусь, найду способ развестись!

— Ты мне угрожаешь?

Это у нас первая ссора в браке, или вторая? За время знакомства считать бессмысленно.

— Предупреждаю! — Меня дернули за волосы. Не так, как при поцелуях, а как в школе, противные одноклассники. — Ай!

Резко развернулась, подумывая, как бы пнуть его в отместку. Но меня опередили. Магия парализовала меня. Лишила речи, так, что я могла только мычать. Лишилась возможности двигать руками и ногами. Осталось только моргать и пыхтеть, буравя взглядом.

— Вот, молчи, любовь моя. — А, между прочим, на «любовь моя», я была согласна. Так что сам виноват, что не узнает. — Не смотри так злобно. — Он подхватил меня на руки и уверенным шагом отправился наверх.

— Мммуа?!

— В твою спальню. Нашу спальню, дорогая. — Дорогая — тоже неплохо. Все лучше, даже на «зайку» согла..… Нет, никаких зверей. Среди них мыши водятся.

— Мммм, м!

— Направо? Нет? Налево? Хорошо, хорошо, не беспокойся, ты не тяжелая. — Я задергала ногами, все же решившись пнуть во что бы то ни стало хоть как. Сильвий сделал вид, что пошатнулся и чуть не уронил меня.

— М!

— Прости, прости, но ты такая верткая! — Он смеялся. И даже не скрывал этого. Сволочь! Меня опустили на кровать. «Нашу» кровать. И ко мне вернулась речь:

— Ненавижу!

— И я тебя люблю! — сказал он, все еще посмеиваясь и склоняясь ко мне за еще одним поцелуем.

На утро, зевая и нежась в объятиях, я повторила свой недавний вопрос:

— И что теперь? — С ним так тепло. Но его руки были так холодны, что это начинало беспокоить.

— Расскажем твоим. У тебя интересная команда.

— Так ты давно прибыл?

— Не очень, но чашу не решался подойти, отсиживаясь в кустах. Не могу оставить тебя тут одну. Или с ними. Они поедут за тобой в столицу?

— Тут лаборатории, не лучшая идея. А там мы будем у всех на виду.

— Тогда я напишу Эвадо. Пускай приезжают сюда. Вместе что-нибудь придумаем.

— А твои силы? Они не зависят от древних?

— Я не знаю предела их возможностей. Для них я инструмент, артефакт, не больше. Но они уже должны были знать, что я сбежал. Айрина, или ее отец, кто-то из них бы уведомил.

— А нити судьбы? Они же им видимы?

— Есть озеро жизни среди бездны, где все наши судьбы сплетаются в нити. Через него и меня провели, чтобы перевоплотить. А нити можно увидеть только там. И страж озера следит за всеми. Есть надежда, что мог пропустить.

— Ты сам веришь в то, что говоришь?

— Нет. За мной следят постоянно. И то, что тут никого еще нет, может означать лишь одно: они уже нанесли удар.

— Не думаю. — Покачала головой, и, закинула ногу на него, хотелось забраться ему под кожу, свернуться под ребрами в комочек и больше не выбираться наружу. — Есть еще варианты.

— Даже так, не один, а несколько? И какие?

— Всевидящий. Или у них что-то случилось серьезнее тебя. Допускаю оба варианта одновременно.

— Твои б слова Всевидящему в уши. Но нам лучше не рассчитывать на покровительство высших сил. У них там свои игры.

Я согласилась. А потом были душ и завтрак. И знакомство с ребятами. И истерика Луи. Тихая, но заметная и мне, и, увы, Сильвию. Что же меня так любят дети? Хорошо, Сильвий не ребенок. Как бы я себя ни переубеждала, но я давно уже на него не смотрю как на младшего. Иногда, даже, снизу вверх. И не потому, что ростом не вышла. Что я в древней магии? А он ее воплощение. Что будет дальше, мы не знаем. Но от идеи запихнуть древних в их колыбели я не отказалась. Более того, с тех пор как в голове уселась угнездилась мысль, что я все же замужем, мне отчаянно захотелось детей. Двух, а лучше трех. Чтобы красивые, как папа, и умные, как мама с папой. И к вечеру прибудут Сиятельные. Королева на седьмом месяце, ей не желательно перемещаться, но принято решение, что рожать она будет у меня. Следом прибудут Ирга с помощниками, в том числе и с отцом, и братом. Нас ждут тяжелые времена и сложные решения. Но Сильвий был прав, когда рискнул. Потому что вместе мы становимся сильнее. Как будто тот источник, что в нем, питает и меня. А все, что я получаю, — не скупясь, отдаю ему. А боги.? Какие бы они древние ни были, но любовь — она сильнее, старше, это сила, это сама жизнь.

Конец!